Синичка - Терентiй Травнiкъ 3 стр.

Соловьёвой Ирине Михайловне посвящается

Ещё не полночь, но темно,
Ещё не спит одно окно,
Ещё в окне том виден свет,
Идущий в сердце тыщу лет.

То свет надежды, свет любви
Твоей Ты знаешь, мне известно,
Что ранним утром снегири
Краснели: всюду повсеместно

Они пылали, как твои
Пылают губы  влажно алым,
А здесь  простые снегири
Румянились! Душа летала,

Бескрылая ещё вчера,
Сегодня ангелоподобной
Она вдруг стала: у пера
Переливался цвет и томно,

Как переспелый сок айвы,
Он от возможностей лоснился.
И доходя до синевы
Он дальше в синеву стремился,

А вместе с ним душа моя 
К тебе, к твоей душе навстречу.
Открой окно! Для октября
На редкость ночь тепла, и вечер

Такой же тёплый, как и ты,
Как губ твоих прикосновенье:
Неподражаемо мгновенье,
Когда сбываются мечты!

Как-то стало всё неважно,
Будто выпала бумажка
Та, в которую писал
Всё, чем жил, о чём мечтал.

Та, в которой были карты,
Были контуры, штрихи,
Навыки со школьной парты
И наброски схем с доски

Тоже школьной  всё исчезло,
Всё неважно стало вдруг,
Вырос я, уселся в кресло,
Очертил поярче круг,

Чтобы нечисть не проникла,
Чтобы главное решить,
Чтобы не успела в тыкву
Фея планы превратить.

Впрочем, будет всё, как будет,
Память тем и хороша:
Если надо  всё забудет,
Как и детская душа.

Если что, то память вспомнит
Жизнь до самых мелочей.
Без отмычек и ключей
Отопрёт да и наполнит

А пока я без бумажки
И пишу, и говорю,
И ни чуточку не страшно,
Что не к месту натворю,

Что не в тему выдам ноту,
И не выдержит струна:
Настоящая работа
Без бумажек быть должна!

Бюрократия не может
Двигать массу, как домкрат!
Пропадёт бумажка: что же
Станет делать бюрократ?
Поволнуется и сядет
Но не в кресло, а на стул.
Что поделаешь, приятель,
Вызывай-ка караул!
И начнётся волокита,
И начнётся суета,
Потому как карта бита,
А пронырливость не та.

В этих стихах нет ни капли стихов,
В них препинания знаки и буквы.
Эти стихи мне напомнили куклу,
Сляпанную кое-как. Лоскутков

Понасшивали и выдали в номер
Передовицы: читай  не хочу!
Знаю: один начитался и помер,
А продолжателя сдали врачу.

В этих стихах нет ни грамма живого 
Закомпанованный в форму эрзац:
Ферментативное, чуждое слово,
Жалкий пробел и подвисший абзац.

В этих!  стихами назвать не посмею 
Как никогда дал я маху, друзья.
Невосполнимая словопотеря 
Будто бы в гамме прищучили «ля».

Что же мне делать? Как перелопатить
То, что в поэзии наворотил.
Тыркнулся  не получается: хватит!
Нет ни силёнок, ни силищ, ни сил!

Дмитрию Валерьевичу Соловьёву

посвящается

Ждать, догонять, терять  всё больно,
Невыносимы совесть, стыд:
И жить, и умирать достойно
Тебе учиться предстоит.

Дружище, знаю, сам из этих,
Кого раскатывала жизнь,
Кого дозорный пальцем метил,
А ты твердил себе: держись!

У человека есть задача 
Всё переделать в «хорошо».
Упал когда-то в речку мячик,
А он поплакал, и прошло.

У человека есть работа 
Хлеб сеять и рожать детей;
У человека есть забота 
Чураться дьявольских сетей.

Перековать меч на орало,
Перетопить всё, что не так:
Не забывай, что мать сказала,
Отцовский доставай верстак

И продолжай дорогу эту,
Вноси поправки, коли в тон
Они, и пользуйся советом,
Когда он с честью в унисон

Звучит и нет ни грамма фальши
В душе советчика, в мечтах:
Бей в барабан свой, барабанщик,
Поэт, ставь пробу на листах!

Художник, не слыви невеждой,
Давая повод для тоски.
Ну что, студент, алмаз не режет
Гранит науки  на куски?

Дроби его своею волей,
Не поддавайся камню, нет!
Купи по случаю пуд соли,
Солдат, и съешь за пару лет.

А ты, чумазая девчонка,
Тебе  особая здесь роль:
Поставить на ноги телёнка
И врачевать мальчишек боль:
Ждать, догонять, терять  всё больно,
Невыносимы совесть, стыд:
И жить, и умирать достойно
Нам всем учиться предстоит.

Дмитрию Валерьевичу Соловьёву

посвящается

Ждать, догонять, терять  всё больно,
Невыносимы совесть, стыд:
И жить, и умирать достойно
Тебе учиться предстоит.

Дружище, знаю, сам из этих,
Кого раскатывала жизнь,
Кого дозорный пальцем метил,
А ты твердил себе: держись!

У человека есть задача 
Всё переделать в «хорошо».
Упал когда-то в речку мячик,
А он поплакал, и прошло.

У человека есть работа 
Хлеб сеять и рожать детей;
У человека есть забота 
Чураться дьявольских сетей.

Перековать меч на орало,
Перетопить всё, что не так:
Не забывай, что мать сказала,
Отцовский доставай верстак

И продолжай дорогу эту,
Вноси поправки, коли в тон
Они, и пользуйся советом,
Когда он с честью в унисон

Звучит и нет ни грамма фальши
В душе советчика, в мечтах:
Бей в барабан свой, барабанщик,
Поэт, ставь пробу на листах!

Художник, не слыви невеждой,
Давая повод для тоски.
Ну что, студент, алмаз не режет
Гранит науки  на куски?

Дроби его своею волей,
Не поддавайся камню, нет!
Купи по случаю пуд соли,
Солдат, и съешь за пару лет.

А ты, чумазая девчонка,
Тебе  особая здесь роль:
Поставить на ноги телёнка
И врачевать мальчишек боль:
Ждать, догонять, терять  всё больно,
Невыносимы совесть, стыд:
И жить, и умирать достойно
Нам всем учиться предстоит.

Подумать только: человечек,
На сотни сотен лет вперёд,
Одной лишь храмовою свечкой
Взломал постыдных нравов лёд,

Одной свечою растопил он
И отчужденье, и запрет.
Возвёл к мечте своей стропила
На сотни сотен новых лет.

Подумать только: человечек,
Не четырёх  на двух ногах,
Смог русло правде обеспечить
И потекла  течёт река!

Лёд взломан, в обнажённых водах
Смеётся неба синева,
И в небе плещется свобода 
Жива! Такие, брат, дела!

Подумать только: тот, кто смертен,
Кто больше зверя уязвим,
Из рук несчастий вырвал вертел,
И счистил с беззаконий грим.

С одною храмовою свечкой
Во тьму он адскую шагнул 
Неисправимый человечек 
Собою беды разомкнул!

Прости, Господь, венцу творенья
Ошибки грешные его,
Как чаду, чьё не к месту рвенье,
Когда делами правит Бог.

Но даже в этом малом шаге
Прими заблудшее дитя!
Весна! В полях алеют маки,
И не заметить их нельзя,

Как не увидеть, как со свечкой
И верил он, и умирал 
Твоя надежда  человечек!
Господь, и Ты об этом знал.

Тогда прости же неумехе
Его нелепые грехи
Не в этом, так в грядущем веке 
Любовью разожми тиски!

Сплошные повторы, сплошные отписки:
Стихи прилипают к зубам, как ириски.
Читать невозможно восторги души:
Тяп-ляписто, наспех костюмчик пошит!
И вроде высокая нота взята,
И вроде запрос, и замах на святое,
Но как ни крути, но тональность не та 
Не тою прошита строфа запятою.
Искусственное  как киношный парик:
В своей, предначертанной к жизни основе,
Написанное не слагается в стих 
Не дышит, не светит, не греет любовью!
Неужто не видит того поэтесса,
Как криво обмётана чувством строка:
Так, словно бы часть католической мессы
До времени сунута в плоскость стиха.
Так, словно бы найденный часом брильянтик
Способен счастливчика обогатить
И дать, наконец, завершающий бантик
К камзолу досужего франта пришить.

Когда заканчивалось лето 
Я был в пути, я был в пути
Когда менялся цвет в рассветах 
Я был в пути, я был в пути

И время будто бы простило
Мою печаль на этот раз
И никуда не торопило:
Был лёгок день, был светел час.

Была дорога: вдоль обочин
Дрожал от ветра краснотал,
И в тихом поле, что ни кочка,
Туман вечерний обнимал.

Я шёл к тебе, моя родная,
Шёл, как положено идти,
Когда любовь к любви взывает:
Я был в пути, я был в пути

И сотни вёрст пройдя, я верил,
Что обо мне горит маяк,
Что в этот раз сойду на берег
Я твой, любимая моя!

Ведомый сызмальства обетом 
Свою желанную найти,
Когда заканчивалось лето 
Я был в пути, я был в пути