Синичка - Терентiй Травнiкъ 5 стр.

Я вижу из окна планету:
На ней сегодня много веток
С осенней жухлою листвой
Знать хочешь больше? Так изволь!

На ней сегодня небо в тучах
Таких, что даже тонкий лучик,
Тонюсенький, как та игла
У медсестры, что кровь из вены
Недавно у меня брала,
Проткнуть не может  осторожный!

Пришёл пораньше, чтобы первым
Быть, но как водится  сидел
И ждал, хотя ждать не хотел,
Всё пропускал больных вперёд

Что на планете?  дождь идёт:
Дождь мелкий на моей планете,
И с ним  такой же мелкий ветер 
Обоих вижу из окна:
Один взлохматил всё на свете,
Другой всё промочил до дна!

Представь-ка, вертится планета!
Присел, как заяц безбилетный,
На подвернувшийся мне край:
По кругу тащится трамвай,
И я не пропустить стараюсь
Всё, что могло бы подойти 
К стихам, а вот теперь признаюсь:
Я в детстве не любил стихи.

Казалось мне, что для сюжета
Их форма строгая тесна 
Тогда не знал я, что планета,
Не понимал я, что планета,
Планета, целая планета 
Из моего окна видна!

Пора заканчивать, что и не начиналось 
Тушить едва заметный пламенёк,
Оставить всё, что до того казалось,
Что до поры до времени берёг.

Пора сойти с просёлочной дороги
И за собою больше не вести.
Пора впрягаться вместо клячи в дроги
И в одиночку гнать овец пасти.

Пора раздать-отдать всё, что имеешь,
Довольствоваться тем, что Бог подаст,
Пора решиться и вступить на наст 
Тот, на котором выживешь, коль веришь.

Пора осесть, затихнуть, замолчать,
Не выходить на жизни позывные,
Пора начать не доставать тетрадь
И не беречь  на всякий  козырные.

Пора гасить от дел уставший свет
Любимой и надёжной керосинки.
Пора окошко открывать, поэт!
Пора менять привычную картинку

«Пора порадоваться» на своём пути
Той малой крохе, что предназначалась,
И незаметно навсегда уйти:
Подумать только, экая то малость

Как отбурлаченная тросом 
Душа достигла сонных вод!
По ноябрю писать не просто:
Здесь нужен опыт и подход.

Холст ноября, сырой, провисший,
Не держит словотворный цвет.
Ноябрь свою имеет нишу 
Об этом помни ты, поэт.

Скудеет лес, поля скудеют,
Дыханием последним веет,
Вода остудна и черна:
В реке и день её не греет 
И тишина, и ти-ши-на

Деревня  что ни дом  косится,
Знать не желает чужака.
Редка теперь в деревне птица
И песня добрая редка.

По бездорожью не поётся,
Как и по мокрому холсту
Не стелется мазок, не льётся:
Халтуру видно за версту!
Но пододенешься и бродишь,
Как нищий рано поутру,
И ищешь слово, и находишь,
И сходит найденное с рук 

Никто не тыркает, не лезет
С советом дюжим в этот час:
Лишь осень, знай своё, всё месит
Грязюку, словно под покрас

Зимы готовится, и верно
Оно: поэту надо знать!
Ну а пока скажу: коль скверно,
Тогда давай, бери тетрадь,

Садись на лавку и, тоскуя,
Пиши, рисуй в ней бог-зна-што,
И подводи под запятую
Семейку скучившихся строф:

Все на одно лицо, а впрочем,
Что ждать от ноября, поэт:
Где ни коснись  всё тот же почерк,
Всё те же шаг его и след

Направлены на убыванье
Его обычные дела:
Метёт метельщика метла
Без надлежащего старанья.
Затихло всё Лишь на погостах
Ещё заметен будто ход
Того, как умирает год
По ноябрю писать  не просто:
Здесь нужен опыт и подход.

Что толку расставлять капканы,
Гнать перемёт от берегов:
Мужчины умирают рано
И без того, и без того

И никому не удавались
Попытки срезать стремена:
Мужским занятием считались
Любовь, охота и война.

Но время многое меняет,
И в этом  не его вина,
Что нынешний Адам  теряет,
И падает ему цена;

Что полюбил потомок неба
Здесь проливать невинных кровь,
И с тем остался без ответов,
А потому  ушла любовь!

Так век от века, год за годом
Работать до седьмого пота,
Остатки собирать со дна
Одним  бесцельная охота,
Другим  бездарная война
Мужчины умирают рано,
Когда мечта искажена!

Как ни пытайся освоить движенье,
Выше не прыгнуть своей головы:
Не для меня эти нововведенья 
Я безнадёжно отстал от Москвы!

Я не увидел в её новоделах
Ни красоты, ни удобств, ни идей.
Словно бы с детства знакомое дело
Не досчиталось ни скреп, ни гвоздей.

Необъяснимое чувство печали
Не показательно для москвича:
Я, как и ты, догораю, свеча:
Я, как и ты, жил с надеждой вначале

Утро: столица наводит мосты,
Мчится поток дорогих иномарок.
Я безнадёжно отстал от Москвы 
Мне не хватает со штемпелем марок,

Обыкновенных дворов, где живут
Обыкновенные, скромные люди,
Где москвичей москвичами зовут
И по одёжке о жизни не судят.

Мне не хватает открытых дверей,
Запаха жареной с луком картошки,
Мне не хватает гераней в окошках
И никуда не спешащих людей.

Мне не хватает столичного факта 
Мокрого неба и палой листвы.
В пьесе, в которой всего лишь два акта,
Нет больше пауз и нету антракта:
Я безнадёжно отстал от Москвы

Когда на город оседает
Едва заметный терракот
И все движенья затихают,
Как налакавшийся бы кот
Затих от явного достатка
И непременного тепла 
Я тоже ослабляю хватку
И тихо бью в колокола

Такое, если и бывает,
То только вечером, друг мой,
Когда меня они спасают:
Отдохновенье и покой!

Когда на улице неспешность,
Когда уже не в счёт погрешность
От продвижения луны,
Когда на выход встали сны,
И зримо ощутилась нежность
Вновь от всего, чем ты живёшь
Когда ты больше не идёшь,
И не сидишь, и не стоишь,
А развалился и лежишь 
Тогда я покидаю строй
И становлюсь самим собой.

Когда исправно вечереет,
Как в сопряженных шестернях 
Движенье дело разумеет
Когда расписаны по дням
Заботы, хлопоты, решенья
И только что после семи
Твоё питает вдохновенье,
И суета не семенит,
Не делит быт твой на мгновенья,
Не опрокидывает чай,
Тогда звоню я вдохновенью
И выхожу его встречать.

Оно, как маленький ребёнок,
Пугливо, всё ему не так:
Не та наглаженность пелёнок
И соска с дырочкой не та,
А я вожусь с ним, как умею:
Мне это в радость, ты пойми,
Когда днём уходящим веет,
Когда темно и только тлеют
Московских окон угольки.

Узнал по случаю, что малый
Из Магадана прилетел:
В Москве учиться он хотел
Не потому, что не хватало

Ему особого гвоздя,
Скорей с того, что в ней, друзья,
Был этот факультет, и только
Чудилу звали  Славкин Колька!

Он был, как говорят, неброским:
Штанцы да маечка в полоску,
Очочки, старенький портфель
Отбуксированный на мель