Вот пройдоха, этот Ванька Каин. Везде находит своих «соратников», встрепенулся Татищев и велел офицеру. Проследи за сторожами и доложи, кто из них купится на посулы Ваньки Каина.
И тогда мы повяжем всех разом! напутствовал Татищев дежурного офицера. Иди с Богом!
А сам подумал: «Нет уж, а если Каин совратит офицера, тогда побег точно совершится! А я всех опережу!».
И немедля заменил всю стражу палат Особой следственной комиссии, а пособника Фёдора посадил в тюремную камеру к Ваньке Каину.
Пусть они в тишине вместе подумают перед казнью! веселился Татищев, наливая себе вина, а я с удовольствием выпью красненького!
Глава 3
Прошли годы. Много владельцев поменяли палаты Сверчковых в Успенском переулке Москвы. Эти хоромы на высоком белокаменном подклете, стоящие в глубине сада с круглым прудом, продолжали восхищать своей средневековой красотой всех, кто рассмотрел их с улицы Покровки. Во время оккупации французами в 1812 году Москва страшно горела, но палаты купца Сверчкова чудом уцелели, и поэтому в 1813 году были переданы в ведение «Комиссии для строений в Москве», которой было поручено восстановить сгоревшую Москву. Для этого были собраны лучшие архитекторы России, направлено в Москву множество строителей со всех губерний. Работа закипела!
Архитекторы, несмотря на бессонные ночи, проводимые за проектами зданий, всё же собирались вечерами в палатах Сверчкова, где они работали над чертежами, и в тесном кругу, пили вино и общались друг с другом. Это были: известный архитектор Афанасий Григорьев и помощники архитекторов Василий Балашов, Дмитрий Борисов и Фёдор Шестаков, уже работавший по фасадам зданий знаменитого гения Василия Стасова, ненадолго прибывшего из Санкт-Петербурга.
И вот как-то поздним вечером эта компания архитекторов засиделись в палатах купца Сверчкова. Они вечеряли, не торопясь пили вино и заедали холодными пирогами. Разлив всем красное вино, архитектор Григорьев поднял свой бокал:
Друзья, как же мне хотелось проснуться утром и увидеть обновлённую Москву!
Без слёз я не могу смотреть на сгоревшие останки древней столицы, проговорил Балашов. Ведь сгорело большая часть всей городской застройки Москвы и в основном деревянной.
Теперь будем строить из камня. Три кирпичных завода работают в городе, а на мой объект нет ни одного кирпичика, стал жаловаться Шестаков. Что за объект? Бутырский тюремный замок мастера архитектуры Матвея Казакова, построенный им в 1794 году, в стиле замковой архитектуры. (ныне Новослободская улица, 45)
Обновить тюрьму, ну и заказ? сморщился Григорьев.
Что ты, заверил его Фёдор Шестаков, это же красивый комплекс в виде огромного шестиугольника в плане с четырьмя круглыми башнями по углам и соединёнными кирпичными стенами. В центре этого комплекса крестообразно расположены четыре тюремных корпуса и церковь. Я впечатлён, господа!
Александр Надысев
Жемчужины Москвы
Храм Василия Блаженного
Глава 1. Мечта о храме
Августовское утро 1552 года выдалось на редкость тёплым и кротким, под стать печальному событию.
Хороним Василия Блаженного, говорили в толпе народа, столпившейся у Никольских ворот Кремля. Отмучился на белом свете божий человек!
Но вот раскатисто ударил большой колокол Ивана Великого, потом ещё раз, ещё
Кованые ворота Никольской башни открылись, и похоронная процессия медленно двинулась по Троицкой площади1 к церкви Святой Троицы, что «на Рву».
Впереди процессии с крестами шли монахи в чёрных одеждах и несли гроб, украшенный еловыми ветвями. За гробом, окружённый рындами скорбно шёл царь Иван Васильевич с боярами. За ними пестрела толпа народа, пожелавшая проститься с покойным Василием Блаженным. Многие уже плакали и, причитая, крестились:
Успокоился юродивый Василий, наш правдолюб! Царство ему небесное!
Царь шёл за гробом Василия Блаженного и скорбел. Его одежда не сильно отличалась от боярской, разве что была с более богатой отделкой. На нём ладно сидел царский платн2, низ которого и рукава, обшитые декоративной полосой, переливались золотым блеском. Сверху на нём была надета роскошная барма3, украшенная жемчугом. Свою шапку конусообразной формы с меховым околышем он смял и держал в руках. Шедшие за ним бояре были в доломанах4, а кто в летних кунтушах5 из многоцветного византийского шёлка с серебряным шитьём и соболиной опушкой. Народ разглядывал бояр, дивясь их дорогими одеяниями, и переговаривался.
В это время у Сретенских ворот Китай-города остановились возы со строительным камнем, и какой-то чужеземец в чёрной одежде и в кожаной барме соскочил с переднего воза и спросил возницу:
Что встали?
Барма, кажись Василия Блаженного хоронят по-царски! Народа на площади видимо невидимо, так что в Кремль нам не проехать.
Жди, велел Барма, а я с робятами гляну, как у вас хоронят, и вспомнил: «Ведь Василий Блаженный уговорил царя вызволить меня из темницы, а так бы пропал », и он с камнетёсами влился в толпу. Барма никогда не бывал на таких торжественных похоронах и с любопытством вглядывался через толпу:
Эх, глянуть бы на Блаженного, а где же царь? Как бы его увидеть?
Вон он с боярами идёт за гробом, услышал он.
И Барма с робятами, усердно работая локтями, быстро добрались до похоронной процессии, и наконец, они увидели царя. Теперь Барма шёл за царскими боярами и, слушая говор толпы, пересуды со всех сторон, удивлялся такому множеству народа.
Один высокий жилистый мужик продирался в передние ряды толпы и, отбиваясь от напиравших на него людей, вдруг, заговорил:
Как же, юродивый Василий из наших мест. Он родился на Троицу в 1468 году прямо на парапете Богоявленской церкви6 нашего села Елохова.
Да, Тихон, я слыхал, как Василий уже сызмальства неистово молился, а его родитель приметил в нём Божью Благодать, подхватил разговор его дружка Храп.
Ну да, подтвердил Тихон, когда его отдали в работники к сапожнику, то случилось нежданное.
Что есть нежданное? поинтересовался Барма.
«Это ещё что за чужеземец? подумал Тихон, посмотрев на Барму, фрязин и есть фрязин, но он не стал обижать его и ответил:
Что, что купца замертвил!
Как так? опять не понял Барма.
Тогда слухай. Купец на торгу заказал сапожнику для себя две пары сапог, а его подручный Василий заулыбался:
Зачем ему столько сапог, ежели завтра помрёт?
И ведь его предсказание сбылось, на утро купец-то помер! Сапожник сразу выгнал правдолюбца-Василия с глаз долой и тот подался в Москву, избрав путь служения Богу.
Я тоже слыхал про Блаженного. Его прозвал народ Василием Нагим, вмешался в разговор коренастый мужик, утираясь на ходу рукавом, потому что он ходил полуголым в лохмотьях зимой и летом, жил, где придётся и всё время проводил в молитвах, а когда косноязычил, то выявлял пороки наши грешные! Его колотили нещадно, а он терпел и молился.
Да, заметил Тихон, он был живым укором несправедливым людям, которые боялись его взгляда и даже царь боялся: «А вдруг, что-нибудь напророчит!» Говорили, царь проникся к нему уважением и чтил за святость и правдивость, называя его «провидцем мыслей и сердец человеческих». Молодой царь побаивался Блаженного, хотя и часто советовался с ним.