В анфиладе комнат старого дворца в липовых аллеях парка, освещенных былыми посещениями Пушкина и блистательной, галантной жизнью Бориса Николаевича Юсупова шумела юная толпа посетителей Прометеева огня творчества, делившая труды с радостями жизни.
Братство владело двумя десятками огромных и чудесных имений, разбросанных по России и Азии, снабженных библиотеками, лабораториями, картинными галереями, и, насколько можно было понять, являлось одной из наиболее мощных творческих сил страны»[88].
Теперь мы знаем, что мечты Чаянова нашли определенное воплощение в науке и культуре XX века. И в наше время академические и университетские городки во многих странах мира стремятся явиться лабораториями хранителями и рассадниками интеллектуального созидания. Не случайно Герман Гессе посвятил идее школы-монастыря человеческого духа свой волшебный роман «Игра в бисер».
Но Чаянов никогда не был только чистым эстетом академической школы, он полагал, что в реальности «дух, психология лабораторной корпорации заключительное звено высшего образования не многим может быть дано»[89] и это, в конечном счете, не главное, ведь немногие могут быть учеными! Главное же заключается в том, что все ученики высшей школы должны стать гражданами своей страны, то есть постичь познания мировой культуры, овладеть профессиональными навыками, воспитать в себе нравственный закон. В реальной жизни России питомцы высшей школы, в массе своей прибывшие из провинции, после пяти лет учебы уходили в жизнь, часто снова в провинциальную глушь, тая в себе тот прометеев огонь, который неугасимо пылает в храме науки, огонь культуры и мастерства, но как было осветить и обогреть им миллионы крестьянских семей родины?
Этой великой задаче Чаянов, конечно, отдал времени и сил несравненно больше, чем всем своим литературно-публицистическим этюдам на школьно-монастырские темы. Здесь от Чаянова профессора университетских аудиторий мы обращаемся к Чаянову агроному лектору крестьянских собраний.
Лекторы-агрономы как миссионеры народного просвещения
Главной задачей народного просвещения начала XX века в России Чаянов полагал пробуждение в крестьянстве через тысячи бесед, лекций, сотни крестьянских курсов, народные дома, библиотеки, собрания кооперативов, деревенский театр, остальные элементы культуры пробуждение социальной энергии, то есть творческого труда крестьянства.
А главным оружием агронома-просветителя в пробуждении крестьянской творческой энергии являются слово, живая речь, беседа.
Именно поэтому Чаянов специально останавливался на вопросах педагогических методов лектора в народной аудитории:
Нам могут возразить, что работа лектора относится к области искусства и никакая наука не может сделать из человека хорошего лектора.
Мы согласны с этим, но все же решимся утверждать, что если наука не может сделать (здесь и далее выделено автором. А. Н.) из человека лектора, то она может помочь ему сделаться лектором. Если у него имеются данные стать педагогом, то познание организованного опыта человечества в этой области, несомненно, значительно облегчит его работу[90].
В этой любопытной цитате заключается важная характеристика соотношения науки и искусства в чаяновском мировоззрении. Он часто подчеркивал примат чутья, импровизации, инстинкта художника в труде крестьянина и ученого, но ведь важен и обратный процесс расчет и систематизация приемов в искусстве мастера, а расчет и систематизация дело науки.
Чаянов отмечал необходимость охвата четырех основных абстрактных элементов в выступлении лектора перед народной аудиторией:
1) расширить умственный горизонт слушателей и ввести в него новые представления;
2) создать в уме слушателей ряд новых понятий и организовать весь накопленный ими опыт;
3) поставить перед слушателем ряд вопросов;
4) дать эмоциональный толчок и тем пробудить их самодеятельность.
Но все это абстрактные элементы абстрактной лекции. В конкретной ситуации наш лектор-агроном и перед ним взрослые, полуграмотные, а то и совсем необразованные люди крестьяне. Весьма специфическая аудитория. «Психологический облик сорокалетнего крестьянина Тульской или Ярославской губернии, как объекта педагогического воздействия, значительно отличается от семилетнего американского школяра, и, несомненно, что педагогические проблемы, удачно примененные к последнему, не гарантируют нам успеха в применении к первому»[91]. Поэтому на специфике «педагогического материала» Чаянов останавливался особо.
3) поставить перед слушателем ряд вопросов;
4) дать эмоциональный толчок и тем пробудить их самодеятельность.
Но все это абстрактные элементы абстрактной лекции. В конкретной ситуации наш лектор-агроном и перед ним взрослые, полуграмотные, а то и совсем необразованные люди крестьяне. Весьма специфическая аудитория. «Психологический облик сорокалетнего крестьянина Тульской или Ярославской губернии, как объекта педагогического воздействия, значительно отличается от семилетнего американского школяра, и, несомненно, что педагогические проблемы, удачно примененные к последнему, не гарантируют нам успеха в применении к первому»[91]. Поэтому на специфике «педагогического материала» Чаянов останавливался особо.
Понимая крестьянское мировоззрение постигая крестьянскую аудиторию
Тип традиционного крестьянского мышления, подчеркивал Чаянов, носит сугубо эмпирический характер «закат красный, значит, завтра будет ветер», «пришел Юрьев день, значит, надо выгонять скот»[92]. В сознании крестьянина два эмпирических представления связаны в постоянную зависимость, часто логически абсолютно необъяснимую, а исторически уходящую в непознаваемые времена: «У нас считают, что пахать на Святой грешно»[93], вот так. Мировоззрение многовековой крестьянской жизни система традиционных житейских навыков разъединенных утверждений, представляет собой негибкую механику с точки зрения логического рассудка. Чаянова интересовал вопрос, а как быть с рядом понятий и представлений, «резко противоречащих современной науке и этике. К ним, например, относится известное представление о колеснице Ильи Пророка, порождающей громы небесные»[94].
Чаянов рекомендовал относиться осторожно, с максимально возможным тактом к системе мышления великовозрастных слушателей агрономической школы. Во-первых, опровергая один нелепый аргумент, агроном-преподаватель рискует получить связку еще более запутанных народных утверждений, для ответа на которые уже от самого лектора потребуются обширные точные познания, которых у него может и не быть. А во-вторых, признавался простодушный романтик Чаянов:
для нас лично еще не ясен ответ на прямолинейно поставленный вопрос: или рядовая сеялка, или колесница Ильи Пророка, грохочущая по грозовым тучам?[95] Конечно, данное смущение ученого не следует понимать как затруднение перед суеверием. Здесь другое. Здесь опять возникает чаяновское стремление к органическому, не грубому шагу эволюции: «Задачей русского возрождения является передача крестьянству современного научного мировоззрения без ломки его векового эпоса (здесь и далее курсив автора. А. Н.). В практическом мире колесница Ильи Пророка должна уступать место электрическому разряду; но, покинув практическую жизнь, она должна превратиться в легенду, занимающую почетное место в крестьянском быту[96].
Так все же как конкретно воздействовать лектору на мировоззрение аудитории? Чаянов рекомендует проникновение в крестьянское сознание по нескольким последовательным направлениям.
Во-первых, следует определить в аудитории уже имеющиеся элементы знаний, на которых возможно строить дальнейшее изложение материала.
Крестьянин похож на студента с точностью до наоборот. В студенческой аудитории полно общих, отвлеченных идей, но отсутствует практический опыт. В крестьянстве обилие представлений практической жизни, но беда с отвлеченными понятиями. Лекция в виде ряда симпозиумов, опирающихся на общие положения, естественна для студентов, но бесполезна для крестьян. Наоборот, разбор конкретных примеров с последующим индуктивным подходом к доказываемому общему положению верный путь к пониманию в крестьянской среде.
Далее необходимо обратить внимание на состав аудитории. Как правило, она состоит из старых крестьян, «заматерелых в быту трехполья», учеников земской школы и бывалых в городах промышленников: «людей грамотных и безграмотных, читающих ежедневно газеты и никогда не читающих ни одной печатной строчки и проч.»[97] В такой непростой ситуации Чаянов рекомендует постараться выделить некоторый тип «среднего слушателя» и в расчете прежде всего на него вести объяснение в аудитории. Еще лучше, если возможно, рассортировать слушателей по степени их подготовленности и заниматься отдельно с каждой группой.