Не отвлекай меня, строго сказал он. Дай я скажу все. Когда Герман пришел, я послал его на хрен. Я знал, как ты отреагируешь. Но. Он В общем, он в тебя влюблен настолько, что смог меня убедить. Дай ему шанс. Вы Вы оба талантливы. Он снимет фильм о живой легенде! Моисей смотрел ей в глаза, и она понимала, что он говорит совершенно искренне.
Но Жить со мной в номере?? Она встала, нерешительно прошлась по комнате. Как вы себе это представляете? Что это такое?
Мы будем снимать большие многокомнатные номера. Не переживай об этом. Он взрослый и осознанный мужчина. Никто тебя пальцем не тронет. Мы не собираемся тебя насиловать. Ты ж знаешь, я за тебя порву, голову отгрызу и сделаю так, что даже патологоанатому будет нечего констатировать.
Тася знала. Моисей ей был, как второй отец. Понятно, что он через нее зарабатывал. И очень прилично. Но он заботился о ней. И всегда обеспечивал ей безопасность. Сидя на теплой гальке в Батуми, она переосмыслила этот сюжет. Наверное, иначе бы не получилось. Она отказалась бы даже знакомиться с этим немолодым мужчиной. И уже тем более, отвергла бы подобные предложения.
Вот так, через шок даже лучше. Так она теперь знает: Герман хороший мужчина. Просто по-человечески.
Хорошо. Она поднялась и взяла сумку. Где он?
Да уж за дверью, не иначе, хмыкнул агент и выдохнул. Согласилась!
Давай проверим, усмехнулась она и потянула ручку на себя.
Герман зашел сразу же. Руки в карманах штанов, шляпа какая-то странная, гангстерская. Рубашка, рукава закатаны. Он даже показался ей моложе.
Поехали, коротко и без приветствия сказал он. Накормлю тебя нормальной едой. А то ведь фигню всякую ела без меня.
Во-первых, привет. Она гордо прошла мимо него в коридор.
А во-вторых, какого хрена, Тася? Он возмущенно высказывал ей за ее поведение, догоняя ее по пути к черному ходу. Моисей чуть с ума не сошел!
Так ему и надо! Старый предатель!
Тася! Он схватил ее за запястья и развернул к себе. Потом замолчал. Господи, дать бы тебе по твоей умной лысой башке. Но не могу.
Что ж мешает? Вы же можете управлять моей жизнью, забирая телефоны? А что, ударить слабо? Она вдруг снова рассвирепела.
Поцеловать тебя хочется, вдруг как-то по-мальчишески беспомощно признался он.
А, ну так, это уже мелочи. Я так понимаю, мне с тобой и спать придется? Она бушевала. А он отпустил ее руки и пошел по коридору, не оборачиваясь.
Он сидел на парапете и курил. Она пристроилась рядом.
Извини. Зачем-то положила голову ему на плечо. Он перекинул сигарету в левую руку, а правой накрыл ее висок и щеку.
Это ты извини. я правда хотел все тебе в лоб сказать. но Моисей отговорил, мол, она шальная, такое даже слушать не будет.
Моисей, мой любимый старый еврей, Она смеялась и поворачивала лицо к его ладони, чтобы осторожно коснуться губами руки. Он был прав.
Он выбросил сигарету и обеими ладонями притянул ее к себе за шею. Они были буквально в сантиметре друг от друга. И ее вдруг начало приятно трясти от этой близости.
Тася, я убью любого, кто попробует сделать тебе плохо. Я тебя люблю так, как никто и никогда тебя любить не будет. Он чуть приблизился, но остановился. Будто в шахматах на одну клеточку. А теперь твой ход. Она замерла, оцепенела. Потом вдруг впилась в его губы. Жадно, агрессивно. Она давно не целовалась. В последнее время она устала от этих мальчиков, которые попадались и отсеивались.
Моисей курил со старого Тбилисского балкончика над ними и думал, что если они сейчас не остановятся, то завтра в газетах появится просто шок-контент. Ну, и ладно. Пусть будет. Все к деньгам.
«У меня все Ок»
Он вышел. Она закрыла дверь на засов. Ключи повесила на крючок, так проще курить в подъезде.
На прощание он пытался поцеловать ее в губы. Она осторожно увернулась. Получилось в шею. Он задержался и сделал вдох. Вкусно. Смесь табака и ЕЕ запаха. Он такой, особенный. От уютных женщин пахнет супом, детскими какашками и чаем.
От нее независимостью, сигаретами и вином.
Ему нравилось.
Он хотел бы вдыхать этот аромат каждый день. Но она была против. Черт бы ее побрал. Зловещая, роковая. Недоступная.
Он так и не понял, в какой момент они вдруг перешли к сексу. В какой момент его голова забилась ее телом, как забиваются стиральные машинки бельем, если не стирать хотя бы раз в неделю.
Он оборачивался на окна несколько раз. Эти, точно эти. Но в проеме не было силуэта. Ее силуэта. Неужели ей по фигу?
Месяц назад он сказал ей: приезжаю в последний раз. Она затянулась своим Вогом и кивнула. Ага, напиши за неделю. Отправлю своих к Аньке. Ну, да. Зачем детям объяснять, кто такой Сергей. И вообще. Ни крикнуть, ни всхрипнуть во время секса.
Она и отправила. Разрешила ему остаться на ночь.
При встрече он думал подойду и поцелую. Прям сразу. Скучал. Назвал ей на всякий случай свой рейс. Она ответила «ок». Он понял не встретит.
Ему хотелось, чтобы у нее дома пахло жареной картошкой, которую она всегда вкусно и весело готовила. Но она сидела в трусах за своим буком.
Извини, я щас. Подставила щеку и откинулась в рабочем кресле.
Конечно. Он сделал вид, что тоже занят. Уткнулся в телефон.
Она шепотом материлась, потом будто вспомнила о нем. О, прости. Есть хочешь? Правда, у меня нечего Опять взгляд умных глаз в какой-то чат.
Он есть не хотел. Он хотел убить ее прямо сейчас. За что так?
Она медленно, но суетливо собралась. 20 раз проверила зарядник, зажигалку. Господи, да есть у меня, чем прикурить. Идем уже, пока я тебя прям тут не раздел.
Вышли.
Гуляли, говорили. Он мечтал, чтобы она достала сигареты. Тогда была возможность дотронуться до ее пальцев. А он знал, на что они способны. Он дышал ее волосами, когда она оборачивалась к нему спиной. Осторожно приближался.
Ходили пешком. Долго. Она держалась чуть поодаль. Много рассказывала о своем городе. Как экскурсовод. Он делал вид, что у него куча дел. Отвечал на звонки. А сам смотрел на ее спину. Тощая, как велосипед. Черт. Черт. Он хотел прям сейчас обнимать ее а не вот это все.
Потом вернулись к ней. Он не знал, что делать. То ли непринужденно болтать ни о чем. То ли с порога начать ее раздевать.
Она пошла вглубь квартиры привычно у себя дома же. Кот вышел встречать, сонно потянулся и ткнул его носом в щиколотку. Ну, свой уже, чо.
Она говорила без остановки. Про детей, про работу. Он слушал и внутренне сотрясался. Она решила поставить чайник. Нашла на ощупь где-то на полке заварку.
И вот в тот самый момент он понял, что не владеет собой. Как-то резко встал, она обернулась. А он просто обнял ее и впился губами в нежную шею. МММММ, как вкусно!
Она замерла. Потом осторожно обхватила его плечи ладонями. Он легко приподнял ее под ягодицы и усадил на столешницу. Долго и жадно целовал, дышал ею.
Сереж, ну зачем? Она тяжело дышала в слиянии с его телом.
Что именно зачем?
Все это. Ты же больше не приедешь! Она отодвинулась. Он беспомощно опустился на стул.
Ты сама отказалась от всех вариантов, которые я предлагал, чтобы мы были Он запнулся, почти проглотил это слово. Вместе
Ну, так я и не хочу вместе. Она заливала заварку крутым кипятком и насыпала какую-то траву из баночек. Привораживает, что ли?
А чего тогда ты хочешь? Он повысил голос, слышались возмущение и отчаяние.
Чтобы у тебя все было хорошо. Она обняла его сзади за шею. Он вздрогнул от неожиданности. И поцеловала в висок. И секса хочу. Просто секса, понимаешь? На прощание.
Самолеты летают так-то Он подхватил ее и усадил на колени. Она устроилась по-кошачьи легко и уютно. Улыбалась ему открыто. Подставила губы для поцелуя. Он не сопротивлялся.
Пусть себе летают. Главное, чтобы у тебя все было Ок. Отвыкай от меня давай.
У тебя кто-то есть здесь? Он вдруг догадался. А, вот оно что! Она уже подыскала ему замену.
Какая забавная мысль! Она расхохоталась. А что, идея-то рабочая. Чего это я, правда, расслабилась тут. Поможешь в Тиндере зарегиться?
Если ты скажешь еще хотя бы слово, я тебя выброшу в окно, клянусь. Он смотрел на нее с такой нежностью, что ей стало не по себе. Все, все. Завтра он уедет навсегда. Она освободит свою голову от него и сможет выдохнуть.
Ей было страшно от этих мыслей. Страшно и горько. Холодно внутри. Но еще страшнее было согласиться на его варианты. Переехать к нему. Или принять его у себя с вещами.