«Ты вся была с какой-то чертовщинкой,
С пленительной смешинкой на губах.
С доверчинкой до всхлипинки с хитринкой,
С призывной загогулинкой в ногах».
Пародист на короткое время замолк, но увидев зевак вокруг себя, набрав полную грудь воздуха, продолжил:
«Ты вся с такой изюминкой, с грустинкой,
С лукавинкой в раскосинках сухих.
Что сам собою нежный стих с лиринкой слагаться
И вырос вдруг в извилинках моих.
Особинкой твоей я любовался,
Вникал во все изгибинки твои,
Когда же до брусничинок добрался,
Взыграли враз все чувствинки мои.
Писал я с безрассудинкой поэта,
Возникла уж опасенка потом,
Вдруг скажут мне: не клюквинка ли это с изрядною развесинкой притом?»
Собравшаяся группа зааплодировала. Обойдя эту эмоциональную публику, Оскар столкнулся с зеваками, собравшихся вокруг парней, и затеявших игру «Угадайка» на щелбаны.
Вот скажи, красивый, спрашивал плешивый мужик рыжего верзилу, что такое: вошёл в одну, а вышел в две?
Баба что ли.
Сам ты баба! Это он одевает трусы. Получи щелбан.
Окружающие своим смехом поддержали играющих.
А хочешь продолжение первой загадки?
Даёшь отыграться?.. Согласен! верзила приободрился
Мужик вошёл в одну, а вышел в три!
Ну, это совсем просто! Значит у этих трусов была спереди ещё дырка
Нет парень, ты безнадёжный болван! Это футболист одевает футболку! Давай свою башку для штрафных «голов!» верзила снова нагнул голову для получения «премии».
Неожиданно конце перехода девушка запела древнюю песню «Лимончики», аккомпанируя себе на скрипке:
«На базаре шум и гам, слышны разговорчики.
Кто-то свистнул чемодан и запел «Лимончики».
Эх, лимончики, вы мои лимончики,
Растете вы у Соньки на балкончике.
На Подоле Беня жил, Беня мать свою любил.
Если есть у Бени мать значит, есть куда послать!»
Проходящие изредка бросали ей монеты в футляр скрипки и молча, разделяясь на два потока и по подземному переходу выходили каждый на свою улицу, а девушка продолжила:
«Тётя Соня каждый год, у грузина пьёт компот,
А потом на этот год у нее растет живот!..
Эх, лимончики, вы мои лимончики »
Талант на сцене требует таланта и в «зале», и Оскар, осчастливив исполнительницу более крупной купюрой, вышел к началу Старого Арбата, напоминающего в данный момент большую колхозную ярмарку. Здесь торговали всем, начиная с лифчиков, зимних шапок-ушанок, будёновок, и заканчивая военной формой. Рядом стояли матрёшки, свистульки, самовары, всевозможные эротические фото, картинки художников. По соседству трудились три парня, которые за приличные деньги, из любого желающего делали «звезду», приклеивая их фамилии к шестигранной плите, составленные из анодированных под золото букв, и укладывая затем эту плиту под ноги прохожих.
Смотри, смотри Витяй, «Звёзды» в очереди стоят! девушка радостно толкала парня в бок.
Соня, сколько раз тебе объяснять, что эти не звёзды, а звездонутые!
Пожалуй, для этих «звёзд» почёт без пьедестала мелковат, мелькнуло у Иванова-Бендер. Видимо качество их глупости будет определяться количеством последователей и тех, кто об них будет вытирать ноги!
У одного из исторических фонарей Арбата, на «трибуну» из старых деревянных ящиков, забрался волосатый парень и стал декламировать какое-то «народно-детское похабное творение» прошлых лет, размахивая руками:
«На кладбище ветер свищет, сорок градусов мороз (с ударением на «и»).
На кладбище нищий дрищет разобрал его понос.
Тут из гроба вылезает в белых тапочках мертвец:
"Кто посмел в такую пору обосрать мою контору и в придачу кабинет?"»
Оскару как-то неприятно стало от такой публичной беззастенчивости, и был удивлён, когда вокруг этой пошлости собиралась толпа любителей таких «творений». И волосатый, вдохновлённый толпой, продолжил:
«Нищий долго извинялся, жопу пальцем затыкал,
Но понос не унимался через уши проливался!
Вышел ежик из тумана. Выпил водки пол стакана.
Вынул ножик, колбасу, хорошо в родном лесу!
Тихо песню затянул, о несбывшемся всплакнул.
Посмотрел в пустой стакан, и опять ушел в туман.
Кто-то захихикал. Даже послышались жидкие хлопки, которые ещё больше вдохновили волосатого парня на продолжение творения в отхожем детском стиле:
«Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.
«Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.
Бориска Царь себя велел повесить.
Царь висел, висел, висел и в помойку улетел.
А в помойке крыса родила Бориса.
А Борис кричит Ура!..
Меня крыса родила!»
Заметив, направляющегося в его сторону милиционера, решил вовремя ретироваться. Немного дальше, импровизированная молодая джаз-банда, не обращая внимания на хранителей порядка, бренча на двух гитарах во всю мощь своих молодых голосовых связок, исполняла какую-то песенку из серии «Вспомним детство золотое»:
«А у тети Мисси по колено си
А что? Ничего синий сарафанчик.
А у тети Нади, все соседи бля
А что? Ничего бляхами торгуют».
Вокруг них сразу образовался кружок. Третий участник прошёлся по кругу в присядку с мятой шляпой в вытянутой руке, собирая «гонорар», под соответствующее продолжение и народ не скупился:
«На горе казаки выставили сра
А что? Ничего сразу три нагана.
Вдруг из гардероба высунулись жо
А что? Ничего желтые ботинки.
А сосед с соседкой чем-то занимались
А чем? Да ничем чаем угощались!»
Собрав честно заработанные деньги, «артисты» по горячим следам направились в соседний вино-водочный магазин для воплощения мечты в реальность.
Чёрти что? Когда беден лексикон, приходится выражаться последними словами, мелькнуло в голове у Иванова-Бендера, куда же за короткое время испарилась настоящая русская классика и нормальный народный язык? Порядки меняются, беспорядки остаются. Пока в этом плане перемены не в лучшую сторону.
Да, сбываются мечты матершинника Беспалого «О выходе мата в народ», высказанные им ранее «Тайна Великого Комбинатора и зигзаги любви». Дерьмо уже начало переваливаться через край дозволенного. Что же следует в дальнейшем ожидать? Видимо скоро поплывёт оно по всем улочкам и закоулочкам, а там глядишь и на экран выльется. Как бы мы все в этом дерме не захлебнулись, подвёл итог уличной импровизации Бендер, и повернув под арку первой высотки-книжки, вышел к Новому Арбату.
Глава 6. Ход рыжим конём синдрома прихватизации
Здесь было поспокойнее. Некоторые прохожие за определённую «мзду» фотографировались с двойниками руководителей разных эпох и революций, в том числе с «легендарными» образами Пьяньциня и его сподвижниками.
При входе в одну из «книжек-высоток» по указанному адресу для приобретения ваучеров, весел транспарант на уровне двадцатого этажа «Дом народной ПРИХВАТИЗАЦИИ». У входа уже успела образоваться приличная очередь, но продвигалась она достаточно быстро. Не прошло и часа, как Оскар приблизился к посту с охранником.
Прошу предъявить документ, Иванов-Бендер протянул паспорт.
Цель визита, что желаете? поинтересовался охранник.
Желаю пройти в банк БВСН.
Идите в ЖОПу!
Куда ты меня послал? Да я тебя Пошёл сам туда!
Что, вы? Как можно? Мы же интеллигентные люди! Это такая аббревиатура нашего нового охранного предприятия (женское охранное предприятие). Кстати, ЖОПа пардон, перед вами, прошу прощения, дверь в ЖОПу. Там у них такая начальница в общем оправдывает название своей организации.
Спасибо большое, сухо произнёс Оскар и удалился в направлении, указанном охранником, но вдруг за спиной услышал недовольный голос:
Лучше маленький доллар, чем большое спасибо.
Открыв дверь Иванов оказался в большом предбаннике с секретаршей, которая занималась собой, так как пока не пользовалась большим спросом и поэтому ещё не знала себе цену. Напротив стола секретарши красовалась две массивные латунные таблички «Начальник ЖОП» и ниже «Чудо Творская», прикрученные латунными шурупами к двери, обитой коричневой натуральной кожей, и уточнявшие кто в доме хозяин. Видимо, меняя только нижнюю табличку, большим начальникам удавалось экономить на смене нижестоящих начальников.
Вдруг дверь резко открылась и из неё вылетел с истошным воплем посетитель седой щуплый мужичок, логично, считающий себя непревзойденным интеллектуалом, а ее законченной идиоткой:
Дура!
И вместе с ним из магнитофона через открытую настежь дверь на просторы приёмной вырвались строки «не уставной» поэзии:
«Плавно опустился мой кулак могучий,
Фраера из кармана сдуло ветерком,