Моя фамилия Шипова, а зовут Евгения Павловна. Я буду учить вас летать. Работы впереди много, ближе познакомимся потом, она сшибла щелчком севшую на рукав божью коровку, отряхнула невидимую пылинку с обшлага, в который уже раз прошлась вдоль строя. Остановилась и, машинально прихлопывая ладонью по планшету, продолжила:
К завтрашнему утру всем иметь вычерченные кро'ки базового и запасных аэродромов, с ориентирами видимости, с курсами, с контрольными пеленгами, с обозначенными препятствиями в зоне взлета и посадки. Проложить на карте курсы полетов по треугольному маршруту со всеми превышениями и магнитными склонениями. Заучить и запомнить все площадные, линейные и точечные ориентиры. Схему восстановления потерянной ориентировки в данном районе и немую карту местности знать, как молитву «Отче наш»! Если я спрошу вас о месте самолета, и вы мне его тотчас же не назовете, будете тут же отстранены от полетов!
Она взяла продолжительную паузу, давая возможность ученикам переварить услышанное, затем спросила, почти дословно процитировав командира летного отряда Казакова:
Всем все понятно, или есть вопросы?
Разрешите, товарищ командир? совсем по школьному поднял руку один из курсантов. А когда мы все это успеем?
Меня это интересует меньше всего! довольно резко ответила Шипова. Вы готовитесь управлять самолетом, а не лошадью. Авиация это скорость и всегда дефицит времени. Так что привыкайте! А теперь все свободны, до свидания.
После ухода Шиповой воцарилась глубокая тишина, каждый из курсантов осмысливал услышанное. Затем Максим, который унывал весьма редко, изрек:
Да это же самый настоящий фельдфебель в ангельском обличье. Да еще и глаза зеленые, как у ведьмы Эт-т-то мы попали, бляха-муха! Поздравляю, коллеги!
Он вышел из строя и встал на то место, где только что находилась Шипова. Приложив к груди две сложенные фиги, Максим прошелся, вихляя задом и делая лицом ужасные гримасы, изображая таким образом строгую летчицу. Напряжение тотчас же спало. Вся группа дружно засмеялась.
Глава 7
Голос Шиповой, сидящей в задней кабине, громко и наставительно звучал в наушниках шлемофона:
Да не жми ты так ручку, сока из нее все равно не выдавишь, она ведь железная! Смотри, как надо: вот, вот и вот. Понял? Теперь давай сам. Та-а-ак Убери левый крен. Еще! Ну куда ты его заваливаешь, перевернуться хочешь? Миллиметровые движения, миллиметровые! И очень плавные! Помни, Як весь «висит» на ручке, он излишне управляем, как любой пилотажный самолет. Теперь попробуй выполнить вираж с креном в тридцать градусов. Давай-ка правый, он потруднее Я сказала тридцать градусов, а ты завалил его под шестьдесят! Не ты самолетом управляешь, а самолет тобой! Координацию движений перед выводом теряешь, за шариком авиагоризонта не следишь, педаль недожимаешь. Я тебе постоянно говорю: «Шарик бегает за ручкой, убегает от ноги!» Неужели трудно запомнить?
Сергей смахнул с лица пот левой рукой, правая была занята, стискивала ручку управления. Это были первые полеты, и он вдруг стал отчетливо понимать, что летать ему, видимо, не дано. Курсант не мог удержать машину в горизонтальной плоскости, как ни старался. На координированную работу органами управления не хватало ни рук, ни ног, ни глаз, ни внимания Сергей начинал следить по компасу за курсом, откуда-то появлялся крен. Пока он убирал его неверными движениями ученика, создавался крен обратный и сразу же начинал уходить курс, или того хуже, изменялась высота. А кроме пилотирования надо было еще держать радиосвязь, внимательно прослушивать эфир, заполненный десятками голосов, вести визуальную ориентировку, сличая пролетаемую местность с картой, уложенной в специальный минипланшет, пристегнутый к ноге выше колена.
Словом, первые полеты разочаровали Сергея. Шипова только вздыхала, глядя, как он мучается, но выводов пока никаких не делала. Но курсант видел, что она им недовольна. Вот и сейчас, в пилотажной зоне, Сергей отрабатывал элементы техники пилотирования, затылком чувствуя критичный взгляд Шиповой.
Теперь будем садиться, голос инструктора настраивал его на последнее усилие. Следуем в район третьего разворота с курсом обратным посадочному. Запоминай ориентир стык двух дорог, это и есть место третьего Та-а-ак, полоса в левом траверзе, идем к четвертому развороту. Всё, мы на посадочном курсе. Следующие действия: выпускаем шасси. Есть, зеленые индикаторы горят. Скорость устанавливаем сто тридцать, выпускаем тормозной щиток. Проводим контроль оборудования кабины и запрашиваем посадку.
«Тренаж», я ноль восьмой, на прямой, шасси выпущены, законтрены, зеленые горят, к посадке готов, кое-как выдавил курсант стандартную фразу.
Посадку разрешаю, ноль восьмой, я «Тренаж», голос руководителя полетов.
Сергей судорожно сжал рукоятку газа, медленно стягивая ее назад.
Направь нос самолета под торец полосы Да не в торец, а под торец, или ты не слышишь меня?! С таким углом планирования перелетишь посадочные знаки и выкатишься в поле!
Сергей чуть двинул ручку от себя, торец посадочной полосы тотчас же отдалился.
Высоту выравнивания видишь, Романов? голос Шиповой заставил его почему-то глянуть на землю прямо перед собой, что категорически запрещалось.
Вижу.
Не верти головой, смотри строго под тридцать градусов влево, иначе потеряешь
пространственную ориентацию! Плавно и быстро добирай ручку, не то грохнешься!
В это время Як жестко ударяется колесами о землю и довольно высоко подпрыгивает. Сергей запоздало рвет ручку на себя, вместо того, чтобы зафиксировать ее, дать машине «просесть» и после этого досадить. Самолет еще несколько раз взбрыкивает, но скорость гаснет, и он в конце концов приземляется.
Прикозлились! облегченно произносит Шипова. Я специально не стала вмешиваться, чтобы ты увидел, чем опасно низкое выравнивание и медленный ход руля высоты. Освобождай полосу, очередной борт посадку запросил, а мы тут растележились!
Як, шелестя винтом и гася скорость, бежал по земле. Сергей съехал с полосы, неоправданно резко затормозил, выключил двигатель. Отстегнув парашют, выбрался из кабины, обессиленно сел на траву. Шипова опустилась рядом, некоторое время молчала, давая курсанту отдохнуть, потом спросила насмешливо:
Ну что, реальные полеты посложнее будут, чем тот, в классе-ангаре?
Сергей удрученно молчал, глядя себе под ноги.
Ты стихи, любишь, Сергей Александрович?
Какие еще стихи? недоуменно воззрился он на нее.
Авиационные ответила Шипова, гася усмешку. Поэзия, конечно, не ахти какая, но суть нашей деятельности отображает довольно точно, так что послушай, глядишь, на пользу пойдет. Медленно и раздельно, она продекламировала:
«Прилетели, мягко сели,
высылайте запчастя':
элероны, лонжероны,
фюзеляж и плоскостя'!»
Именно так может закончиться низкий подвод и грубая посадка. Сегодня ты устроил настоящего «козла»! Да еще и не простого, а скоростного, прогрессирующего, самого опасного.
Она долго о чем-то размышляла, потом спросила негромким доверительным голосом, располагающим к откровенной беседе:
Что для тебя самое трудное, Сергей? Скажи, не стесняйся, попробуем разобраться вместе. Я-то вижу твои ошибки, но важно, чтобы ты сам умел их находить, в ее словах слышалось неподдельное участие, и курсант ощутил, как напряжение начинает покидать его.
Я, товарищ командир, сам уже стал кое-что понимать. Вот сегодня заметил, что при выходе из штопора не полностью вернул рули в исходное положение, поэтому и перешел в пикирование. Потом, на петлях, вы ничего не говорили, а я-то видел, что координации никакой всё шиворот навыворот Не хватает меня на все это, понимаете? Вроде знаю, что и когда надо делать, а все равно не успеваю, Сергей снова опустил голову, глухо проговорил. Не дано мне, видно, летать, вот в чем главная причина, другие скоро самостоятельно полетят, а я
Если б только ты один задумчиво проронила Шипова.
Кто еще подобный неуч?
Никто. Просто мысли вслух ушла она от ответа.
А-а-а Я-то думал, что один такой.
Да что ты заладил: такой да сякой, самолюбие есть у тебя?! взорвалась Шипова. Ты ведь воевал, со смертью в обнимку ходил, себя-то уважай, ветеран Романов!
На войне всё проще в тебя стреляют, и ты в ответ стреляешь. Все зависит от того, кто это делает лучше и быстрее А что касается самолюбия, то у меня его предостаточно, да только не получается ничего, сами же видите, Сергей в сердцах хлопнул шлемофоном о траву.
Вот это уже хорошо! Раз начал злиться, толк будет. Не бойся разозлиться на себя, это иногда помогает. А теперь послушай меня: летал ты сегодня плохо, прямо скажем. Но зато лучше, чем вчера. Главное: начинаешь замечать и анализировать ошибки, все было сказано по делу. А раз так, то научишься их исправлять, вопрос только во времени Твой главный недостаток неправильное распределение внимания. Для того, чтобы точно держать машину в воздухе, надо знать простую формулу: «капот горизонт «авиагоризонт» высотомер компас». То-есть, посмотрел на естественный земной горизонт, соотнес положение капота самолета по отношению к нему и запомнил это. Затем перевел взгляд на главный пилотажный прибор авиагоризонт и проконтролировал по нему свои визуальные данные: крен и танга'ж. После этого глянул на высотомер, отследил высоту. Далее взгляд на компас, чтобы проверить заданный курс. Не забывай смотреть и на вариометр, старайся, чтобы его стрелка была на нуле, что соответствует горизонтальному полету. А уже после этого надо проверить показания работы двигателя: давление масла и топлива, температуру головок цилиндров. Итак, запомни правило и вбей его в свою голову навечно: «Визуальное пилотирование по земному горизонту и постоянный контроль полета по пилотажным приборам». Вот и всё! Шипова встала, несколько раз согнулась в поясе, разминаясь, потом вся потянулась вверх, привстав на носках. Расслабленно уронила руки, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула и, повернувшись к мрачному Сергею, шутливо ткнула его носком ботинка в бок. А за то, что заныл, дала бы я тебе по шее да не имею права.