Проверив переметы, он вернулся к костру, неся на тальниковом здевне' несколько ленков и тайменей.
С удачей тебя, бойё! Очитуха протянул Сергею его кружку. Чаевать еще маленько надо, сила завтра пригодится до кордона шибко далеко шагать.
У чая ноги жидкие Давай-ка мы парочку рыб на рожне поджарим, Сергей принялся насаживать красноперого тайменя на заостренный тальниковый прут, просунув его через рот до самого хвоста. Затем проделал то же самое с крупным пятнистым ленком. Воткнув свободные концы прутьев под крутым углом к жару костра, глянул на часы, затем на Очитуху:
Через десять минут будем ужинать, дедушка.
Тот молча наблюдал за ним, потом удовлетворенно произнес:
Молодец, бойё, помнишь, что рыбу потрошить не надо, чтобы жир внутри сохранить.
Как ты и отец учили, так и делаю, кивнул Сергей. И повернув аппетитно шкворчащее жарко'е к огню другим боком, сожалеюще сказал. Рыба, это конечно хорошо, а вот не помешал бы мне утром оленя завалить, сейчас бы ели бухлёр4.
Очитуха от изумления даже кружку на пенек опустил, уставился на Сергея.
Школа учился, армия служил, война воевал ума совсем нет: шибко глупые сказал слова!
Это почему же?
Кто тайгой шел, белого сокжо'я5 стрелял совсем худой человек.
Как так?
Э-э-э Слушай, однако. Шибко давно это было. В то время реки ручейками были, а озера лужами. Большая беда случилась в тайге зверь исчез, птица улетела. В чумах голод поселился, уже много очагов погасло, стали помирать люди. И тогда небожитель Тангара'6 послал на стойбище предков Белого оленя-спасителя. Он вывел людей в долину, где было много зверя и птицы. Наш род пошел от Белого оленя. Разве можно поднять на него руку?
Не знал я извиняющимся тоном произнес Сергей.
Ладно. Поживешь с моё, все узнаешь
Сергей снял с жара рыбин, уложил их на расстеленный кусок брезента, служивший походным столом, вытянул обгоревшие прутья. Затем осторожно взрезал рыбьи животы, извлек спекшиеся внутренности, пробросил солью белое нежнейшее мясо и сказал:
Все готово, дедушка, подсаживайся поближе и пока тот устраивался, извлек из рюкзака булькнувшую солдатскую флягу. Даже в полутьме было видно, как просияло лицо Очитухи, а в его восклицании одновременно просквозило и удивление, и радостная надежда:
Ци'ста?!
Циста! подтвердил с улыбкой Сергей. Ему давно было известно, что этим словом старый охотник называет чистый спирт. Отец тебе гостинец прислал, так что давай, по маленькой.
Давай, бойё, давай! оживился Очитуха. Я шибко давно циста не пробовал.
Они долго и неторопливо ужинали. Бездонная ночь распростерлась над заснувшей тайгой. Серебрилась река на перекате, бормотала холодными прозрачными струями. В кронах сосен золотились крупные звезды, где-то неподалеку, злясь на костер, хрипло рявкал гура'н7.
Путники закончили свой поздний ужин чаем. Очитуха сполоснул кружку, позевывая пробормотал:
Теперь, однако, спать надо, бойё, он задвинул ногой в костер тлеющую валежину, прилег на мягкий слой сосновых лап и вскоре уже мирно похрапывал.
А Сергей еще долго лежал на спине и смотрел в усыпанное звездами небо, которым грезил с раннего детства, которое навечно поселилось в его сердце. Навсегда остался в памяти тот несказанно счастливый день, когда молодой и веселый командир старенького ЛИ-2, проходя по салону, вдруг остановился возле кресла, в котором угнездился десятилетний пассажир со всеми полагающимися в данный момент эмоциями на лице и спросил у матери, сидящей рядом:
Ваш герой? и получив ее подтверждающий кивок, неожиданно предложил. Хочешь посмотреть, как работают пилоты?
Х-хочу чуть сбивчиво изрек мальчишка и умоляюще глянул на мать. И она, понимая его состояние, произнесла тихонько. Иди, Сережа, погляди, может пригодится, когда-нибудь.
Произнесла эти пророческие слова, и будто благословила сына, распахнув перед ним некие ворота. Всего лишь час длился тот полет, ставший для Сергея знаковой вехой и разделивший его жизнь на «до» и «после». Именно тогда зародилась мечта связать свою жизнь с небом. Много раз он задавал себе вопрос: почему тот неизвестный летчик остановился именно у его кресла? Ответа не было, было лишь понимание того, что он предопределил дальнейшую судьбу Сергея.
А потом детская, еще не устоявшаяся мечта, стала приобретать более реальные очертания. Когда пришло время отдать Родине воинский долг, Сергей решил, что выберет тот род войск, где служба напрямую связана с небом это были Воздушно-десантные войска. Но случилось так, что реализация заветной мечты вступила в противоречие с суровой реальностью находясь в призывном распределительном пункте, Сергей был направлен для прохождения службы в учебный танковый полк, который именовался «Брежневским», так как в нем когда-то служил незабвенный «дорогой Леонид Ильич». Горю парня не было предела, рушились все мечты. И тут по лагерю разнесся слух: прибыли десантники-«покупатели». Вскоре Сергей навытяжку стоял перед дежурным офицером:
Товарищ майор, помогите попасть в десантные войска, танкистом быть не желаю!
Кру-гом! Шагом марш в казарму! разгневанно скомандовал тот. Ишь какой герой выискался, шею не терпится свернуть?
Набычившись, Сергей упрямо стоял на своем, решался вопрос: быть или не быть?
Или отправляйте в ВДВ, или совсем служить не буду!
Да куда ты денешься? удивился майор совершенно искренне. И было от чего: уклонистов, «косивших» от воинской повинности, в те времена попросту не существовало. Не пройти срочную службу считалось несмываемым позором, а девушки на таких парней не обращали никакого внимания.
Сбегу, только вы меня и видели! запальчиво выкрикнул строптивый призывник.
Поймаем и все равно заставим служить там, где надо! майор грозно пристукнул кулаком по столу.
Поймаете вы охотника в тайге, как же! выбросил парень свой последний козырь.
Офицер на минуту задумался, и Сергей вдруг заметил, что взгляд его чуточку смягчился:
Хорошо, будь по-твоему, упрямец! В конце концов не бежишь из армии, а совсем наоборот Раз не желаешь осваивать современную боевую технику будь кочколазом, в спецназе-то из тебя дурь быстро вышибут. Идем к десантникам, но только имей ввиду: эти «покупатели» из разведбата, а там, да будет тебе известно, шагом вообще не ходят, а бегают как волки!
Спасибо вам, товарищ майор! благодарно сияя глазами, воскликнул Сергей.
Спасибо будешь говорить, если домой целым и невредимым вернешься мрачновато изрек офицер, выискивая в кипе документов папку с личным делом новобранца Романова. Пророческими оказались эти слова воздушно-десантные войска одними из первых вступили на землю Афганистана.
Тускнел догорающий костер, остывали малиновые угли. Сокровенные мечты медленно проплывали в голове, выстраивались в желанный порядок. И Сергей словно видел себя со стороны: на голове фуражка-мичманка с кокардой на околыше и с крылышками на высокой тулье, на рукавах синего кителя золоченые уголки-шевроны А потом пилотская кабина, ладони на командирском штурвале, ровный гул могучих двигателей, несравнимое ни с чем радостное чувство свободы и скорости. Под широко распластанными серебристыми крыльями воздушной машины бесконечный синий простор и взгляд с высоты на все эти скалистые горы, быстрые чистые реки и дремучие таежные урочища
И заключительная, уже полусонная мысль: «Я поступлю, чего бы это ни стоило! Я просто обязан стать пилотом!»
Глава 2
Сбросив с плеч тюк с простынями, наволочкой и одеялом, Сергей огляделся. Курсанты, еще не знакомые друг с другом, застилали постели. Определив опытным глазом, что служивые занимают места на нижнем ярусе, он решил не мешкать, было бы смешно, если вчерашний «старик» получил место наверху в армии, например, это считалось категорически недопустимым.
Положив на кровать матрац, Сергей стал накрывать его простыней. Неподалеку от него возился крепкий, ладно сложенный светловолосый парень, из-под расстегнутого ворота повседневной курсантской формы виднелся полосатый черно-белый тельник. В отличие от большинства беспомощно копошившихся курсантов, он действовал привычно и сноровисто. Развернув матрац и туго обтянув его одеялом, «отбил» пальцами продольные кромки, отчего постель приобрела строгий ухоженный вид, «кирпич», как называли это в армии. Затем взбил плоскую замятую подушку и аккуратно пристроил ее в изголовье.
«Моряк, определил Сергей, наблюдая за ловкими руками соседа. Наша тельняшка бело-голубая».
Казарма летного училища мало чем отличалась от армейской. Точно так же стояли двухъярусные кровати «учебки» в которой началась служба Сергея, такими же грубыми одеялами они были застелены и так же солдаты ровняли их связанными парашютными стропами во время приборки, как и сейчас ровняли двое курсантов бельевой веревкой.