«Моряк, определил Сергей, наблюдая за ловкими руками соседа. Наша тельняшка бело-голубая».
Казарма летного училища мало чем отличалась от армейской. Точно так же стояли двухъярусные кровати «учебки» в которой началась служба Сергея, такими же грубыми одеялами они были застелены и так же солдаты ровняли их связанными парашютными стропами во время приборки, как и сейчас ровняли двое курсантов бельевой веревкой.
Ты что тут делаешь? неожиданно услышал Сергей за спиной молодой басок, перед ним стоял рослый симпатичный парень.
Стелю постель, ответил он спокойно. А в чем, собственно, дело?
В том, что собирай свои манатки и вали отсюда, понял?
Это почему же я должен валить? миролюбиво уточнил Сергей.
Потому, что я эту койку уже давно забил, только за шмотками отходил в каптерку.
Сергей не успел ничего ответить, как от соседней кровати вдруг раздался голос:
А ну-ка заткнись, салага, еще на «деда» будешь тут хвост поднимать!
Сергей оглянулся. На них в упор смотрел тот, в тельнике. Вызывающе уперев руки в бока, он продолжил приказным тоном:
Ткни его под жопу коленом, чтобы знал, как со «стариками» разговаривать! Мы таких на флотах российских быстро воспитывали, видно и здесь придется мозги вправлять!
Молодой упрямо продолжал стоять напротив Сергея с возмущенным выражением лица и с подрагивающими от обиды губами, хотя понимал, что перечить двум вчерашним дембелям ему явно не по силам.
Испарился отсюда, чё торчишь, как пень! возвысил голос курсант в тельняшке, и обиженный парень ушел, захватив свой свернутый матрац, а «моряк», подойдя к Сергею, протянул ладонь с сильными пальцами.
Герман Юдин, москвич, служил на флоте, будем знакомы.
Романов Сергей, сибиряк, служил в ВДВ.
Ну и где довелось почву сапогами топтать?
Полгода в «учебке» под Псковом, а остальные полтора в Афганистане.
Так тебе значит, повоевать пришлось? Герман с неприкрытым интересом смотрел на Сергея.
Да уж так вышло вздохнул тот, всем своим видом показывая, что не желает развивать возникшую тему, но Юдин, словно не замечая этого, хотел еще что-то спросить, но его прервал зычный голос старшины учебной роты Логинова:
Всем внимание! Через полчаса приборку закончить, а то до отбоя будете здеся ковыряться! старшина огляделся и ткнул пальцем в сторону проходящего курсанта. Фамилия?
Максимов!
После фамилии, ты должен сказать товарищ старшина, поучительно изрек Логинов.
Понял! улыбчиво кивнул тот и при этом согласно кивнул.
Не понял, а так точно! И неча тут башкой мотать оторвется! Во время разговора с командиром, ты должен занять стойку «смирно».
Понял, товарищ старшина!
Он опять за своё! деланно возмутился Логинов, обводя взглядом окружающих и будто бы приглашая их к диалогу. Старики прислушивались к нему с усмешкой, а молодые с опасливым интересом. Заместо того, чтобы правильно говорить, с ево как с гуся вода стекает и закончил приказным тоном. А теперь возьми-ка, курсант Максимов, во-о-н ту железную швабру и устрани зазор между ей и полом! И чтобы через полчаса казарма блестела как лысина у деда, усёк? Щас я тебе еще помощников подошлю, будешь главным.
Так точно, товарищ ротный старшина! давясь от едва сдерживаемого смеха, вымолвил Максимов.
То, что я ротный, я и сам знаю это слово можно не говорить коренастый, весь какой-то широкий, с сильной толстой шеей Логинов в своей почти детской важности выглядел наивным и немного смешным.
А вопрос можно, товарищ старшина? спросил Максимов.
Можно козу' на возу', а в училище есть слово «разрешите», все так же назидательно сказал Логинов. Чё хотел-то, уж спрашивай.
Извините, я передумал! курсант взялся за швабру.
Издевательски усмехнувшись, Юдин прокомментировал:
« Как с гуся вода стекает» Ишь ты! Интеллектом чувак явно не отягощен, но, тем не менее, в авиацию подался. Лучше бы устроился «куско'м» на военке, приворовывал солдатскую робу, портянки да сапоги и жил не тужил, как всё армейское жульё. Но этот деятель изловчился пролезть в летное училище, дембельский статус помог, не иначе.
Ты имеешь ввиду, что у нас проходной балл на единицу ниже и конкурс двадцать человек на место, а у молодых сорок?
Вот именно, подтвердил Герман и напористо продолжил. Надо будет собраться всем старикам, да потолковать с данным «куском», чтобы он нам мозг не делал. Пусть лучше молодых дрючит. Правильно говорю, нет?
Не знаю, я ведь только сегодня приехал, еще не осмотрелся равнодушно изрек Сергей.
Везет мне на таких неандертальцев, удрученно покачал головой Герман. В «учебке», на острове Русском, точно такой же дебил достался, ты бы послушал его перлы: «Я вас приучу отдавать честь каждому столбу, начиная с меня!», или: «Подстрижка волосьев должна быть как у меня: сзаду наголо, а спереду как сзаду!» Ну и все такое
А мы нашего сверхсрочника Митрича уважали, сказал Сергей, недалекий был, правда, мужик, но добрый, многое прощал. И уж худо-бедно, но наша рота была лучше всех одета, обута и сытнее накормлена.
Все они добрые, эти «куся'ры», но лучше держаться от них подальше Таких чертей на флотах и в армии тысячи На гражданке не пристроились, бестолочи, подались на военку. Наш-то алкаш конченый, а на построениях постоянно втуля'л: «Безобразия нарушаете, мариманы, водку пьянствуете, по лезвию бривты ходите!»
Наш тоже нет-нет, да ляпнет что-то вроде: «Атаку начинаем по зеленому свистку!» Смеялись, конечно, но он не обижался Ну, а ты-то как служил, на многих морях, наверное, побывал?
Если бы так недовольно скривился Герман. Наш ракетный крейсер «Стерегущий» нес стационарное боевое дежурство в Тихом океане. И вот на этой заякорённой «коробке» я после «учебки» свою службу отпахал осточертело всё хуже пареной репы. Представь: два с половиной года серая вода до горизонта и больше ни хрена, башкой тронутся можно!
Да, уж согласно покивал Сергей, а Герман продолжал:
Ну, поскольку воды в моей биографии было предостаточно, захотелось узнать, что же это такое небо? В прошлом году поступил в Черниговское истребительное, но уже после первого семестра стало до меня доходить не тем ты делом занимаешься, парниша! взгляд темных глаз Юдина стал холодным, жестким. Не жизнь, а какое-то существование то становись, то разойдись, то суточный наряд, то караул, то патруль и всё это бегом или строевым шагом, даже на флотах такого не было И подумал я: если дальше так пойдет, то скоро в гальюн будем строем ходить, да еще и по разрешению, а не когда приспичит Короче, всё вышло так, как в переделанной песне Бернеса: «Я люблю тебя, жизнь, но не эту, что в рамках Устава!»
А ты не сгущаешь, краски, морячок? недоверчиво уточнил Сергей.
Чё сгущать-то, я истину глаго'лю! категорично бросил Юдин. Более того, вскоре уже окончательно укрепился в своих сомнениях Назначили как-то меня и еще одного местного чувака в курсантский патруль с капитаном-пре'подом. Нацепили мы красные повязки, поперлись в город. Украинская зима, снег валит вперемешку с дождем, холодища, грязь ну какие в эту непогодь могут быть курсанты-самовольщики? Местный курсач отпросился у кэпа домой до вечера, на мамкины пирожки потянуло, а мы в кафешку зашли перекусить и обогреться. Кэп задает пару косвенных, уточняет горазд я трепаться или нет? При этом улавливаю приличный «выхлоп» из его чрева и догадываюсь, что мужику захотелось освежиться и малость добавить на вчерашние дрожжи. Говорю ему: «Товарищ капитан, язык за зубами держать умею, можете не сомневаться!» У меня, понятное дело, в кармане вша на аркане, а у него все ж офицерский лопа'тник и бабки в нем вроде бы водятся. Ну, заказал он по рюмке «чая», тяпнули, закусили. Потом еще по единой бабахнули, отогрелся кэп, расслабился и спрашивает: «Вот скажи мне, курсант Юдин, за каким хреном ты в военную авиацию подался? Это ж полнейший бесперспективня'к!»
Как ты сказал: бес пек? не понял Сергей. Хрен выговоришь.
Ничего трудного нет: просто бесперспективное будущее, снисходительно пояснил Герман и продолжил. Я ему отвечаю, что, мол, романтика, небо, сверхзвук, постоянные полеты, почет, уважение, избранные девушки, служба в приличном городе, а в будущем полковничьи или генеральские погоны Засмеялся он: дурак ты, Юдин, стоеросовый! Впрочем, не так давно я и сам таким же был А теперь послушай меня: ближе к выпускному курсу, как это часто бывает, ты женишься и увезешь свою избранницу в какой-нибудь затрапезный Мухосра'нск, где вообще география кончается. Если сильно не повезет, то там можно застрять навсегда поменять место службы удаётся крайне редко. Подняться в звании еще труднее, вакансий, как правило нет, движухи никакой: прибыл лейтёхой уволишься старлеем, а если капитаном, то это просто счастье! И когда-нибудь твой подрастающий сынок спросит: «Папа, а ты карьерист?» «Это почему же?» удивишься ты. «А потому, что мой одноклассник Петька сказал: твоему отцу всего сорок лет, а он уже целый старший лейтенант!»