Царя грозы Грозного и страшного для врагов земли Русской его заклятые иноземные и доморощенные враги и ненавистники никогда не будут величать Иваном Грозным, зато всегда, во всех временах и поныне про «Иоанна Мучителя» будут распространять бредовую ложь, что тот в отрочестве выкалывал глаза и вспарывал брюха птицам и тварям бескрылым
Новое усиление Шуйских во власти после публичного унижения митрополита Макария и ссылки Федора Воронцова ознаменовалось не только усилением власти наместников от их партии, но и решимостью отрока-государя посчитаться с Андреем Шуйским и начать отсчет времени своего правления с нападения на последнего, самого наглого и жестокого временщика.
Но медленно копившаяся ненависть в сердце к Шуйским, помноженная на палаческие уроки жестокости с тварями бессловесными, взывала к отмщению Андрею Шуйскому, но без излишней страстности, а наоборот, хладнокровно, бесстрастно Кому нужен страстный царь-палач?.. Казнить нужно за дело спокойно, без лишнего трепета, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул, чтобы кровь в жилах не кипела хладнокровное мщение потрясает неизбежностью кары злых лукавцев и наглых лихоимцев!
К тому же положение в государстве с приходом к власти «новых Шуйских» становилось невыносимым не только для отрока-государя, но и для других противоборствующих властителям боярских партий. Несмотря на бдительность Шуйских, той же осенью параллельно с «уроками жестокости» государя сочувствующие ему бояре составился заговор против князя Андрея Шуйских, во главе которого стали ближайшие родственники Ивана, честолюбивые дядья Юрий и Михаил Васильевичи Глинские.
Заговор созревал долго и во главе его встал конюший Михаил Васильевич Глинский, «злу над всеми Шуйскими начальник», к заговору примкнули клевреты партий Захарьиных и Морозовых. Иван не был посвящен во все контр-интриги своих дядьев и их сторонников. Однако ему важно и дорого было другое двор, словно, ничего не знал о заговоре. К тому же униженный Шуйскими митрополит Макарий не предпринимал никаких попыток натравить своих сторонников на своих обидчиков Шуйских. Во время нескольких встреч с Иваном владыка держался спокойно и невозмутимо, словно позабыл про прошлые сентябрьские унижения.
Прочитав в глазах своего ученика немой вопрос: «Как же действовать, владыка? Когда выступать и стоит ли?», Макарий невозмутимо посоветовал отроку:
Утро вечера мудренее Наберись терпения, государь Он сделал многозначительную паузу. И сил свежих, чтобы все выдержать, выстоять и победить Поезжай, государь, помолиться в Троицкую лавру Сергию Радонежскому, как твои праотцы молились Да и на охоте в Волоке Ламском душу отведи от печали А уж после Рождества, когда на радостях рождения Сына Господь Бог все силы отпускает на волю и светлые, и темные, тогда и решай, государь Господь до Крещенья все грехи людские прощает
Так и сделал Иван: поздним ноябрем ездил молиться в Сергиеву лавру, по снежку первому декабрьскому на охоту в Волок Ламский, с боярами-заговорщиками Потом весело праздновал государь Рождество Христово в Москве
А спустя несколько дней после празднования Рождества 1544 года, государь Иван пригласил всех знатнейших бояр к себе на пир во дворец Он решился не потому, что знал о заговоре дядьев Глинских В конце концов, Глинские и сами могли бы разделаться с Шуйскими, если бы могли, если бы хотели Но наказывать Андрея Шуйского дано было не «иноземцам» Глинским, или обиженным за митрополита его сторонникам Впервые на сцену московской власти в новом качестве государя карающего! должен был выйти 13-летний Иван Все бояре, друзья и недруги должны были увидеть не отрока бессильного, а мужа зрелого, грозного, впервые в своей жизни карающего за дело!
Он верил в свое царское происхождение уроки наставника Макария прошли недаром. Он верил в себя, ужаснувшись собственным урокам жестокости: не его, государя как тварь бессловесную сбросят с высокого терема злые бояре, а он по праву карающего зло сбросит с высокого терема обреченного князя Андрея Шуйского вниз хребтом. Обреченного последнего временщика не только потому, что у того нет хвоста Впрочем, от большой высоты и хвост не помогает, вдребезги тулово и голова тварей разбиваются Последний опекун-временщик Андрей Шуйский по воле царя-государя, готовящегося к венчанию на царство Русское, должен был страшно казнен только потому, что оскорбил не только дружбу царя юного, но и наставничество святое в лице добродетельного мудреца-книжника владыки Макария, возмечтавшего о скором венчании царя грозы Ивана Грозного
Именно царское божественное происхождение Ивана-государя, что от римских и византийских императоров, внушенное ему митрополитом Макарием, позволяло ему рассчитывать на покровительство Небес, Защиту Пречистой Царицы Небесной Богородицы и меч Грозовой «Русского Бога» Николы Можайского Чудотворца
Собрав бояр на пиру, встав на возвышение перед своими пьяными, веселыми бородатыми гостями, Иван обратился к ним твердым звонким голосом мужа карающего. Объявил боярам, в первую очередь из партии Шуйских, что знает, как многие участвовали в хищениях и неправдах, как они злоупотребляли его малолетством, выносили смертные приговоры безвинным, грабили землю Русскую
Иван говорил и гневно глядел в упор только на одного боярина, главного обидчика митрополита Макария, боярина Федора Воронцова, себя, наконец. Произнося обвинение, а все присутствовавшие на пиру догадывались, что главный обвиняемый князь-опекун Андрей Шуйский, Иван немного ужасался своей смелости отрока-государя. «Послушается ли стража тринадцатилетнего государя? Возьмут ли мою сторону бояре? А вдруг у моих дядьев ничего не подготовлено в случае кровавой стычки? Не воспользуются ли Шуйские и сочувствующие князю Андрею бояре, чтобы схватить меня и разорвать злыми собаками на части?» такие тревожны мысли мелькали в голове Ивана, но внешне он был, как никогда спокоен и грозен.
Иван все поставил на кон и приготовился к решающему прорыву Он знает, что пришло время объявить себя действительным самодержцем и свергнуть последних временщиков, оскорбителей государевого наставника и друга Прочь с его дороги, временщики «последние Шуйские», тиранящие народ и вельмож многих, угрожающие смертью всякому, к кому он, государь, прикипает всем сердцем!.. Об этом кричат живые глаза Ивана Все уже все понимают Все, кроме пьяного и надменного князя Андрея Шуйского
Среди вас, бояр много таких, что чинили беззакония, грабили землю и народ, тиранили Иван возвысил голос Но теперь достоин казни только главный советник тиранства, виновнейший из виновнейших князь Андрей Шуйский.
И произошло чудо с явлением на людях мужа карающего, царя-государя Грозного Недавние бородатые сотрапезники государя на званном пиру, пораженные властностью и силой слова мужа тринадцатилетнего, встали без дыхания по стойке смирно, боясь шевельнуться. Еще бы у них появился Господин, взросления которого они до этого не замечали, считая его чуть ли не ребенком, младенцем
Слова государя Грозного быстро дошли до тех, кому по роду своей службы велено исполнять государевы приказы. Стража, которая всегда начеку, при полном безмолвии бояр схватила Андрея Шуйского и отдала псарям на растерзание. Псари, волоча Шуйского к тюрьме, как бы случайно, на виду у всех дали загрызть князя живьем натравленным охотничьим собакам
Труп тщеславного потомка Александра Невского в устрашение интриганам-боярам долго валялся на заднем дворе
Поникшая боярская партия Шуйских с их многочисленными клевретами безмолвствовала. Замордованный народ же, устав от боярского беззакония, изъявил удовлетворение при явлении царя Грозного. Удовлетворение народное возросло, когда публично огласили злодеяния убиенного корыстолюбивого князя. Написали, что Шуйский под видом купли отнимал незаконно дворянские и крестьянские земли, что даже многочисленные слуги его господствовали и тиранствовали на Руси, ничуть не боясь ни законов, ни судей
Советников умерщвленного князя Андрея Шуйского Фому Головина и князей Федора Шуйского, Юрия Темкина и других, учинивших оскорбление и унижение митрополита Макария, сослали. А могли бы тоже отдать псарям, если бы против этой вопиющей противозаконной мести не выступил сам оскорбленный, но совсем не мстительный, мудрый владыка
Иван ничего не объяснял своим друзьям относительно своего «прозрения на рождественском пиру», но своим потенциальным врагам и тем, которые «ни вашим, ни нашим», объявил со спокойной усмешкой: мол, случилась досадное недоразумение, он повелел отвести в темницу возомнившего о себе невесть что думного боярина, главного временщика, а потом уже за темные дела судить того, «вполне достойного казни» Да вот глупые, обозленные на государевых врагов псари почему-то неправильно истолковали приказ государев до тюрьмы не довели, отдали на растерзание своим охотничьим собакам
И напишет современник будущего царя Ивана Грозного о «случайном убийстве» последнего временщика Андрея Шуйского: «Вот с того времени бояре и начали иметь страх от Государя»