Саша Скочиленко (30 лет) миниатюрная и хрупкая на вид девушка, в которой между тем чувствуется твёрдый характер и хорошее упрямство. Это упрямство помогает ей жить и творить вопреки множеству препятствий: неблагополучной семье, агрессивному окружению и тяжёлой болезни, против которой ей постоянно приходится выстраивать всё новые линии обороны.
КОММУНАЛКА НА ГАВАНСКОЙ
Я родилась и росла в разваливающейся и мрачной питерской коммуналке. В 1980-е там было общежитие ремесленного училища, куда и приехали мои родители с Сахалина с мечтой стать художниками.
Они поженились и остались там, в одной комнате на двоих. Там же растили меня и мою сестру. Спустя несколько лет к нам переехали двоюродные сёстры и братья и заняли такую же маленькую смежную комнату, а ещё через несколько лет отец завёл новую семью и переселился в комнатушку напротив.
И это только одна наша семья. Через гигантскую коммуналку шёл коридор, а по бокам от него располагались 10 комнат, шесть умывальников и два туалета. В каждой из комнат жило по нескольку человек, причём состав жителей постоянно менялся. Как это и бывает в коммуналках, всё общее имущество было в ужасающем состоянии. Квартира эта до сих пор отчасти в государственной собственности, то есть никому не принадлежит. Так что я выросла как человек, у которого нет ничего своего.
Мой отец, сколько я его помню, страдал от сильных перепадов настроения и алкогольной зависимости. Он мог быть бесконечно щедрым, обаятельным, изобретательным, искромётным, придумывать сказки и врать на ходу. Но иногда он впадал в беспричинное отчаяние и тогда рыдал, и говорил, что хочет умереть. Кроме того, он бесконечно изменял моей матери и сменил много женщин, квартир и профессий.
Брату отца, моему дяде, повезло ещё меньше. Говорят, он был очаровательным и очень артистичным, играл в народном театре, носил длинные волосы и одевался как хиппи. Он повесился в кладовке, когда ему был 21 год.
Моя мать ещё до моего рождения лежала в психиатрической лечебнице из-за депрессии и попыток суицида.Советская психиатрия не дала этой несчастной, запутавшейся в жизни женщине ничего, кроме инъекций галоперидола и презрения к врачам этого профиля, которое она несёт с собой до сих пор.
Позже у матери тоже случались сильные депрессии, но она никогда больше не лечилась. Зато частенько говорила, что она в семье самая больная, и все должны её беречь.
Вы даже представить себе не можете, сколько всего может пойти наперекосяк в семье людей с психическими расстройствами, которые никак не следят за своим здоровьем и поведением! Бесконечные ссоры и крики, алкоголизм, тотальное безденежье, отчаяние и слёзы из-за любой бытовой мелочи всё это было каждодневной реальностью в доме, где я росла.
Моя мать была крайне тревожной женщиной и с энтузиазмом пыталась «помочь» себе и близким всевозможными способами, кроме собственно психиатрического лечения. Я регулярно становилась жертвой её экспериментов.
Мать водила меня к народным целителям, таскала на церковные службы и исповеди, заставляла часами молиться на коленях. Некоторые родственники были ещё более набожны, так что дома царила атмосфера религиозного фанатизма.
Досталось мне и медицинского насилия и из-за реальных проблем со здоровьем (у меня целиакия), но чаще из-за маминой мнительности. Она заставляла меня ложиться на болезненные обследования в больницы по любым поводам.
Я пережила много травли и унижений. Сначала меня гнобили двоюродные братья и сёстры, потом одноклассники в школе. И всю жизнь соседи по коммуналке.
В 27 лет я предприняла попытку сделать это жильё пригодным для жизни. Вместе с подругами я затеяла грандиозный ремонт, чтобы создать «Гаванскую стрит» маленький иллюзорный мир, где всё будет таким, как я хочу. До того у меня не было ни малейшего опыта ремонта, и все вокруг твердили, что ничего не выйдет, потому что я маленькая и хрупкая. Я решила доказать обратное со всем маниакальным упрямством.
Работа кипела полтора года, за которые я училась работать с инструментами, спала посреди горы стройматериалов, иногда травилась краской. Зато я впервые в жизни обрела контроль над собственным телом, а вместе с ним новую профессию. В прошлом году я начала работать помощницей мастерицы по ремонту и участвовала в обустройстве нескольких квартир и даже реставрации Князь-Владимирского собора.
РИСОВАНИЕ ПРОТИВ МУЗЫКИ
Самое большое моё увлечение это музыка. Я пишу песни практически всю жизнь, играю на самых разных инструментах и организую музыкальные джемы. На пианино я играла с четырёх лет, с 10 лет на гитаре. Я освоила разные флейты и мандолину, играю на электронных инструментах. Средства на покупку инструментов у меня появились лишь недавно. До этого я играла на том, что дарили друзья.
Больше всего люблю импровизации. Я бы, наверное, могла музицировать по 20 часов в сутки, если бы не жалобы моей девушки на шум. Вместе с друзьями мы устраиваем музыкальные джемы, где собираются любители импровизировать на разных инструментах. Приходят и профессиональные музыканты, и совсем новички. Можно приходить и просто дёргать струны так, как хочешь, даже если берёшь в руки инструмент впервые. Я слежу за тем, чтобы наше пространство было свободным от критики и профессионального высокомерия. И у нас получается невероятная музыка! Я верю, что каждый имеет право играть вне зависимости от образования, ведь музыка появилась в истории намного раньше, чем школы и ноты. Это форма коммуникации с окружающими, доступная каждому.
Музыка мой способ успокоиться и прожить любые эмоции. Сейчас я пишу песни для гитары в жанре психоделик-рок, сочиняю длинные тексты и читаю их, как рэп, под музыку.
Но вряд ли музыка когда-либо принесёт мне признание или коммерческий успех. Я решила принципиально не искать способов заработать на выступлениях, чтобы не терять творческой свободы и ни от кого не зависеть. Мне часто кажется, что другие занятия отбирают время от музыки, но приходится заниматься ими, чтобы заработать. Так что пусть художник во мне кормит музыканта.
КАК Я ПРОСНУЛАСЬ ЗНАМЕНИТОЙ
Рисование комиксов принесло мне известность и заработок как будто по щелчку пальцев, хотя этому делу я нигде толком не училась, да и не считала себя художницей. Если честно, я до сих думаю, что не умею рисовать. Вряд ли бы я посвятила этому занятию столько сил и времени, если бы не один удивительный случай.
В 2014 году я решила нарисовать комикс для друзей, чтобы простыми словами объяснить им, что такое депрессия, и как это переживает человек внутри себя. Мне просто надоело объяснять одно и то же каждому новому знакомому.
Когда выдалась свободная неделя, я небрежно нарисовала пару десятков страниц на разваливающемся чужом планшете в старинной программе Flash MX и выложила на своей странице «ВКонтакте»5. В тот же день публикация стала вирусной, и о моей депрессии узнал весь Рунет.
На меня обрушилась волна лайков, репостов, публикаций, звонков и сообщений. Мне звонили даже бывшие любовники, которые когда-то меня отвергли звали на встречи и приглашали в гости. Мне писали психологи, люди, тоже страдающие депрессией, родственники людей с депрессией Все благодарили и слали слова поддержки.
Стали поступать предложения от издательств. В том же году я издала первую версию «Книги о депрессии». А в 2019 году книга была переиздана в формате красивого арт-бука в украинском издательстве. Мне предложили перевести комикс на украинскую мову, так что мне пришлось перерисовать от руки каждую букву6.
Энтузиасты из сети перевели мою книгу на английский и испанский. Английскую версию даже представили на фестивале в Шотландии. Этот комикс давно живёт своей жизнью. Люди перерисовывают его, делают из него видеоролики и мемы, психологи распечатывают для работы с клиентами.
Прошлой осенью Высшая школа экономики решила сделать целую выставку из страниц «Книги о депрессии» в большом атриуме в центре Москвы.
У известности быстро обнаружилась обратная сторона. Жизнь как будто ускорилась, людей и событий в ней становилось всё больше, и это внимание начало на меня давить. Мне становилось страшно.
Я с детства мечтала о славе и признании. И тут мечта обрушилась мне на плечи, как пыльный мешок со штукатуркой. Мне писали сотни людей, и некоторые довольно странные вещи. Например, писали, что «Саша скоро умрёт, и ей станет лучше» или что видели меня на улице, отчего у меня включался страх преследования. Работы с книгой оказалось очень много, я спешила, потому что думала, что если не издам её сейчас, то такого шанса больше не выпадет никогда.
Параллельно с этим я училась на бюджете в университете и работала видеооператором в гуманитарном проекте. В тот период моей задачей была съёмка и освещение в независимой прессе муниципальных выборов в Петербурге.