Вдоль столов ходил взад-вперед прапорщик Корытов, изредка окрикивая кого-нибудь из солдат:
Чекрыжев! Бля! Я говорил тебе умыться?!
Андрей Андреевич! Я мылся! возмутился бульдозерист Митя, показывая бусые руки.
А сопатку кто мыть будет?! Над тобой даже вон Дилшот смеется.
Сидевший за соседним столом узбек Дилшот, занятый выковыриванием спичкой мяса из зубов, расплылся в белоснежной улыбке.
Прискакал дневальный Витя. Уселся подальше от всех. Вытащил из-за пазухи книгу. Так и ел, читая и громко чавкая.
Старшина тихонько подкрался к Евлахову, всецело занятому чтивом. Тот, почувствовав на себе чужой взгляд, обернулся. Корытов молчком отобрал книгу. Пролистал несколько страниц.
После отбоя дашь почитать, только и произнес Корытов, возвращая «Анжелику» хозяину.
Бибуев! Би-бу-ев!
В поварском окошке появилось большеносое лицо повара.
Ну ка, положи мне второго. Чего-то тоже есть захотелось.
Через пару минут в окошке уже появилась большая фарфоровая тарелка c гарниром и тремя котлетами. Затем предстал маленький чайничек c любимым старшиной зеленым чаем.
Баркалла! по-чеченски поблагодарил Андрей Андреич, и тут же заорал, Бибуев! Вилку-то, дай!
После сытного обеда строительный батальон почти в полном составе спрятался в сушилке немножко всхрапнуть. А через час все ушли на работу. Меня отправили в столовую к Бибуеву помогать чистить картошку.
Прогуляться и осмотреть часть не выдалось. Начиналась гроза.
Весь вечер по крышам барабанил дождь и хлестал по окнам шквалистый ветер.
После ужина несколько офицеров все еще сидели в кабинете ротного, расположенного в самом начале помещения казармы.
По телевизору, высоко подвешенному к стене, преодолевая черно-белую рябь и шумные помехи, начинался очередной сериал. Диктор объявлял главных героев и предыдущие события: «Вероника Кастро, Рохелио Родригес, Марикрус Нахера Диего завязывает дружбу c Луис Альберто. Эстер помогает доктор Гомес»
Евлахов! Переключи эту «нахеру», заорал старшина из каптерки.
Дневальный рысцой бросился по продолу исполнять приказ старшины.
По другому каналу: «София Кепвелл и бывшая жена Си-си скрывались в окрестностях Санта-Барбары А Круз Кастильо застает Джину в постели c Мейсоном».
Евлахов! Ты че, издеваешься, бля?! опять завопил Корытов.
Бедный Евлахов судорожно щелкал каналы: «Куплю жене сапоги!»; «Инвайт! Просто добавь воды!..»; «Коля любит Мамбу, Оля любит Мамбу».
Прапорщик не выдержал. Дошагал, пыша злобой, до телевизора. И чуть ли не c корнем выдернул антенну.
Перед отбоем гроза утихла.
Офицеры, громко разговаривая и над чем-то покатываясь со смеху, потопали вниз по лестнице домой. Старый знакомый Григорий Васильевич, c пурпуровым носом, истово всем доказывал, что у него и оставались только три «девятки» да «король»
Рота строиться в расположении! Форма одежды номер один! закричал благим матом Витя, стоя на «тумбочке».
Не зная, как поступать в той или иной ситуации, я делал как все.
Так что в одних только сапогах и новеньких огромных трусах тоже встал в строй.
Из каптерки вышел старшина. Пересчитал всех присутствующих. Удовлетворенно кивнул. И начал обход
Первым был я.
Корытов внимательно осмотрел меня c головы до ног. Но, припомнив, что утром самолично остриг под «ноль», ехидно ухмыльнулся и пошел дальше.
Вторым за мной стоял Вася.
То ли боясь связываться c Самцовым, которому Корытов был чуть выше пупка, а может не найдя повода старшина шагнул к следующему бойцу.
Чекрыжев! Бля! Я сколько раз тебе говорил помыться?!
Я мылся! психанул Матвей, и, печатая шаг, направился в комнату c умывальниками.
Куда пошел?! В баню иди! Да, замочи себя там, на часик, в тазике! вслед бульдозеристу проорал Корытов.
А ты чего ржешь?! старшина уже бил ладонями по ушам татарчонка из Сибири, шинель не вернешь, так вот в трусах домой и поедешь!
Товарищ прапорщик! Больно, блин
Конечно, больно, Сайдуллин! Кто спорит? И шинель твоя, наверняка, уже по Харбину гуляет!
Мишкаускас!
Я-а-а!
Х -на! Когда розетки заменишь в расположении?!
Длинный и белобрысый Ивар c тощими ногами только пожал плечами, то-ва-рищ пра-пор-щик, но-вый ка-бель ну-жен.
Ищи!
Где я его най-ду?!
Так! Тебе подстричься. Тебе тоже. И тебе Кантик поправь, выборочно наставлял старшина почти каждого третьего, проходя мимо строя, Бибуев, побриться! Ходишь как абрек!
Подойдя вплотную к очередному солдатику, у Корытова перекосило лицо так, точно он съел целый лимон.
Наступила гробовая тишина.
Видимо, от бессилия что-либо сделать, прапорщик закрыл лицо руками, нервно покачиваясь из стороны в сторону
Абдуллаев!
Я, товарищ прапорщик!
Что, это?! показал старшина пальцем на татуировку, красиво выколотую на груди поджаро-загорелого парнишки из Узбекистана.
Самурайка! добродушно заулыбался солдатик.