Остановив выбор на любимом синем с белым воротничком и манжетами платье, Густа подготовилась к торжеству.
5.
Хозяйский возница, неизменно отвечавший за транспорт, вызвался подвести, едва узнал о предстоящем событии.
Что же это! У Янки старшая дочь замуж выходит! гудел он, умелой рукой направляя лошадь к Кандавской церкви. А я и на невесту с женихом не посмотрю! Вот уж интересно, за кого Янка дочку-то выдает!
Густа знала, что Марта выходит замуж за Петериса, который уже второй год исправно помогал семье по хозяйству. Парню шел двадцать первый год, и Густа подозревала, что не так деньги, как подросшая Марта была той причиной, по которой он прочно осел на хуторе «Лиепы».
Марта, в отличие от Густы, пошла в папину породу. Она не была такой высокой, как сестра, и гораздо менее ширококостной. Вот только волосы, как и у мамы и у Густы были светлыми, длинными и густыми. И она была очень хороша собой. Было ясно не влюбиться Петерис не мог.
Впрочем, и семнадцатилетняя Марта не скрывала, что Петерис ей по душе. Веселый ладный парень, у которого в руках спорилась любая работа, а рот, с то и дело вылетавшими из него прибаутками, практически не закрывался, вскружил сестренке голову.
В церковь на венчание набрался народ. Многих Густа помнила с детства. Здесь были и соседи, и мужики, с которыми отец уходил строить дома, и молодежь. Пришли и трое братьев Калейсов, тех самых, с которыми вместе ходили в школу. Гости и любопытные, кому просто хотелось посмотреть на свадьбу, тихонечко сидели на лавках. Пастор проводил обряд венчания, а Густа вместе с мамой и подросшим уже Кристапом сидела и смотрела, как её отец ведет к алтарю Марту, не сводящую глаз со своего будущего мужа.
Возница не стал дожидаться, пока народ потянется из церкви, и уехал в имение. Так что Густа вместе с родителями отправилась следом за молодыми на бричке, запряженной теперь уже собственной семейной лошадью. Как видно, дела в семье шли неплохо.
Свадьбу играли за тем же большим артельным столом, за которым когда-то, когда только строился этот дом, сидели строители.
Теперь же, как и десять лет назад, на столе стояли корзинки с выпечкой, тарелки с копченостями и овощами и большие бутыли с полупрозрачным, цвета тумана, напитком. Вот только молодежи было куда больше, и играл гармонист, растягивая меха потрепанной гармошки. Кроме гармониста здесь был и еврей-скрипач. Музыканты расположились чуть поодаль от стола и то вместе, то поодиночке радовали гостей своими мелодиями.
Петерис, на секунду оставив Марту, умчался в сарайчик, где когда-то Густа это хорошо помнила, они жили все вместе и притащил большое ведро с заранее собранными букетами.
«Да это же традиция дарить родителям цветы», вспомнила она.
Мама, которая держалась и не плакала в церкви, вдруг всхлипнула, когда зять с поклоном вручил ей большущую охапку осенних цветов.
«Интересно, а где родители Петериса?» только успела подумать Густа, когда увидела, как Марта вручает букет немолодой уже, скромно одетой женщине. Густа не помнила, чтобы когда-нибудь раньше её видела. Отца Петериса видно не было. Как, впрочем, и братьев или сестер. Мама жениха прибыла на свадьбу одна.
Утолив голод да и жажду, гости, как и положено, запели. Пели от души, долго и красиво. Густа слышала, как ведет песню голос её мамы, не утративший с возрастом ни силу, ни глубину. Она немножко жалела, что не знает этих песен и не может подпевать. Но хор справлялся и без неё.
Потом молодые вышли из-за стола и принялись отплясывать под мелодию, задорно выводимую скрипачом. За молодыми танцевать потянулась и остальная молодежь.
Ну что, Густа, уважишь танцем или зазналась? голос прозвучал над самым ухом.
Обернувшись Густа увидела Эрика Калейса. «Взрослый уже мужик», мелькнуло в голове. Эрик, которому, как и Петерису, перевалило за двадцать, женат пока не был. Его не слишком трезвые глаза смотрели на Густу с вызовом.
Отчего же, пойдем, потанцуем, Густа поднялась.
Эрик ей нравился с детства. Идти с братьями Калейсами из школы по лесной дороге было весело, так почему бы и не потанцевать со старым другом.
Однако танец не удался. Эрик без конца норовил облапать Густу, никак не понимавшую, что приключилось с некогда таким веселым и добрым парнем. Едва закончился танец, она поспешила присесть поближе к папе, сразу понявшем, что дочка не расположена терпеть деревенские ухаживания подвыпившего соседа. В руках у папы тут же непонятно откуда образовался толстенный канат, перетягивать который были призваны все имеющиеся в наличии мужчины. Игра была подхвачена, и Эрик оказался занят. Несколько раз за вечер он порывался утащить Густу то танцевать, а то и в кусты, но каждый раз папа, вроде бы пивший, певший и шутивший наравне со всеми, проявлял чудеса смекалки, оберегая младшую дочь от изрядно набравшегося парня.
Однако танец не удался. Эрик без конца норовил облапать Густу, никак не понимавшую, что приключилось с некогда таким веселым и добрым парнем. Едва закончился танец, она поспешила присесть поближе к папе, сразу понявшем, что дочка не расположена терпеть деревенские ухаживания подвыпившего соседа. В руках у папы тут же непонятно откуда образовался толстенный канат, перетягивать который были призваны все имеющиеся в наличии мужчины. Игра была подхвачена, и Эрик оказался занят. Несколько раз за вечер он порывался утащить Густу то танцевать, а то и в кусты, но каждый раз папа, вроде бы пивший, певший и шутивший наравне со всеми, проявлял чудеса смекалки, оберегая младшую дочь от изрядно набравшегося парня.
В полночь, как того и требовал обычай, с невесты сняли фату и повязали на голову платок, а на талию фартук. Девическая жизнь закончилась, и молодая жена получила атрибуты замужней женщины. Петерису же папа тут же нахлобучил на голову шляпу, обозначив тем самым и его вступление в отряд женатых мужчин.
Вскоре, попрощавшись с гостями, молодые отправились в дом, где им полагалось провести первую брачную ночь, а Густа, родители и Кристап в тот самый сарайчик, где они жили когда-то, и где заранее были приготовлены постели.
Наутро Густа, переодевшись в мамино платье, помогала убирать то, что осталось после праздника.
Марта, светясь от счастья, тоже пыталась помочь, но то и дело оборачивалась, чтобы посмотреть на Петериса. Похоже, у молодых всё было хорошо.
Закончив уборку, Густа присела возле матери. Налив себе по чашке кофе, они принялись обсуждать домашние дела. Молодые, как решило семейство, останутся жить в этом же доме, благо он большой, а хозяйству нужна каждая пара рук. Обсуждали урожай, планы на будущее, поговорили о Кристапе, делавшем успехи не только в школе, но и в плотницком мастерстве. Пока ещё мальчику папин топор был куда как тяжел, но со своим маленьким топориком братик, которому было уже десять лет, управлялся весьма успешно.
Постепенно разговор перешел на Густу.
За шесть лет, что дочь была в услужении, родители привыкли, что у неё всё в порядке. Поэтому сообщение о том, что её могут в любой момент отправить обратно на хутор, для родителей было шоком как ни крути, а за её работу семья получала весьма приличные деньги.
Так почему, говоришь, с тобой попрощаться могут? она и не заметила, что отец стоит у притолоки, внимательно глядя на неё.
Фрау Шварц праздники устраивает, а барон ругается, что много денег уходит. И Эмилия уже выросла, так что я скоро и не нужна буду, объяснила ситуацию Густа.
Понятно. А ещё что ты там делаешь? оба родителя внимательно смотрели на дочку.
Вожусь с маленьким господином противный очень, да, кстати, я ему подарок обещала. И помогаю управляющему деньги распределять, вкратце обрисовала ситуацию Густа.
Ну за подарком дело не станет. Отец усмехнулся и тут же позвал Кристапа, возившегося с чем-то на дворе.
Принеси-ка, что ты там последнее сделал, велел он мальчугану.
Кристап тут же приволок большую корзину, в которой оказались очень даже симпатичные зверушки, искусно вырезанные из дерева. Густа достала собаку с длинными вислыми ушами и грустными большими глазами и петуха с пышным хвостом и слегка завалившимся на бок гребнем. Игрушки были очень красивы.
Ну что тебе для сестры не жалко?
Вопрос застал мальчика врасплох.
Насовсем, что ли? растерялся он.
Ну да, насовсем. А что, разве ты ещё не сделаешь? отец усмехался, а глаза смотрели серьезно.
Конечно, сделаю. Мальчик гордо выпрямил спину. Даже лучше сделаю. Вот, собака нравится? Забирай. А хочешь, и петуха бери, мне не жалко.
Спасибо, братик. Мне очень нравится. Густа была тронута искренностью мальчугана.
Ну вот, вопрос подарка решен, папа довольно улыбнулся. А насчет денег
Вия, обратился он к матери, а давай-ка ты расскажи Густе, как мы хозяйство ведем. Пусть она и наш счет узнает. Тем более, что и у нас сейчас праздник был. Ясное дело, не господская вечеринка, но ведь неплохо же получилось. Может, девочка и придумает чего. Вон она у нас какая головастая.
В доме нашлись и бумага и карандаш.
И через час Густа имела смету, в которую обошлась свадьба её родителям. А заодно и цены, по которым покупались продукты. Да и где они покупались, тоже было известно.