Или ты ещё не выбрал сторону? М-м, Кирк? Ты же не совсем идиот, чтобы идти против меня?
Майор Медина возьмёт на себя командование цеппелином, вмешался один из впередистоящих солдат, мы больше не доверяем тебе, подполковник! Сначала ты убеждаешь нас, что капитан покончил с собой, потом берёшь на борт бресийского разведчика. Сдай оружие, подполковник! Давай-ка по-хорошему и без лишней крови.
Винтерсблад криво усмехнулся.
Говорите, Медина теперь командует? Так пусть он и прикажет. Что мне твой старческий бубнёж, Хайнд. Командир воздушной пехоты неспешно двинулся сквозь толпу к майору.
Солдаты напряглись, ружья повернулись за ним, словно флюгеры, не упуская русоволосой головы с прицела. К виску Скади прижалось дуло чьего-то револьвера. Винтерсблад остановился так близко к Медине, что соприкоснулись мыски их сапог.
Ну что, майор, рискнёшь взять всё это дерьмо на себя?
Медина долго молчал, глядя из-под длинных пушистых ресниц куда-то мимо Винтерсблада. Его лоб покрыла испарина, руки в белых перчатках едва заметно дрожали. Наконец он протянул ладонь и произнёс, по-прежнему глядя сквозь собеседника:
Подполковник Винтерсблад, вы обвиняетесь в измене Распаду и убийстве полковника Фриппа, прошу вас сдать оружие!
Винтерсблад устало усмехнулся.
Да вы все сдохнете здесь, под командованием этого нежного мальчика с оленьими глазами! он окинул взглядом вооружённую толпу.
Никто не шелохнулся: пальцы замерли на спусковых крючках, глаза не отрывались от командира пехоты, плечи и челюсти напряглись, словно люди не ждали от спокойного на вид подполковника ничего хорошего. Собравшиеся явно боялись Винтерсблада: его реакции и возможных действий. Но он лишь достал свой револьвер и положил его на протянутую ладонь в белой перчатке, а потом сомкнул пальцы в замок за головой.
И ты, дамочка! Хайнд легонько подпихнул Скади дулом. Разберёмся с тобой, когда выберемся из этой срани.
Не выберетесь.
Заткнись, Винтерсблад! огрызнулся Хайнд, подталкивая разоружённую Скади в его сторону. Шевелитесь!
Посмотри на их зрачки, Кирк! едва слышно произнёс Винтерсблад, обходя второго пилота. Не реагируют на свет, как и у Фриппа.
Скади была уже достаточно близко, чтобы тоже это услышать, и поняла, почему Винтерсблад так пристально смотрел ей в глаза во время разговора.
Их заперли в двух соседних камерах, служивших для перевозки пленных. По сути, это были обычные клетки, накрепко приваренные к стене.
Почему они думают, что капитана убил ты?
Мы не ладили, подполковник сидел на полу спиной к Скади, привалившись к разделявшей их клетки решётке, и даже не удосужился обернуться.
Я смотрю, с остальной командой ты тоже не очень ладил, раз никто из них не принял твою сторону.
Они глупцы. И все погибнут, как Фрипп, Винтерсблад глотнул из фляги, хочешь? предложил он Скади, но та проигнорировала.
С чего такая уверенность?
Их зрачки. Неестественно расширены и не реагируют на свет. А языки заплетаются, словно они пьяны. Я догадывался, что произойдёт нечто подобное.
Перед тем, как спрыгнуть, мой штурман тоже вёл себя очень странно. Думаешь, это какой-то газ? Под нами могут быть действующие вулканы.
Не знаю, мужчина сделал ещё глоток виски, может быть. Газ, ультра- или инфразвук. Что угодно.
И ты даже не попытаешься спасти свою команду?
Как можно спасти тех, кто этого не хочет? Но я надеюсь, что у Медины хватит ума выпустить нас, когда остальные начнут прыгать, Винтерсблад поднялся на ноги. Он, конечно, нежный мальчик, но не такой дурак, как остальные. Что? мужчина повернулся к Скади. Не надо смотреть на меня так, будто я их на казнь отправляю.
А разве нет?
Они сами сделали выбор!
Но они твоя команда!
И что? Это у вас там честь, братство, благородство и «Слава императору!» Жизнь за страну и его императорское величество. Романтика! Но ты не найдёшь ни одного солдата в ОНАР, кто бы воевал за Распад, председателя государственного совета или Совет. Тут каждый сам за себя. И за то, что им пообещал Совет или сам председатель, Винтерсблад усмехнулся, цинично и горько. Если в ком и осталось что-то светлое, так это в Медине, он тоже «в белых перчатках», как и ты. Да и то потому, что он не помнит Досману без войны. Для него существует только Распад, Бресия и Траолия между ними, его угораздило вырасти в первом, и он не выбирал свою сторону.
А ты?
Офицер пронзительно глянул на Скади сквозь решётку.
Как видишь.
Вижу, что тебя боятся и ненавидят собственные солдаты. Но не думаю, что это было твоей целью, холодно произнесла Скади, не отводя взгляда от сверлящих её серых глаз.
Офицера успешнее и известнее меня, совершенно спокойно начал мужчина, но Грин кожей ощутила, как воздух между ними вибрирует от его гнева, не найдёшь не только в Распаде, но и во всей Досмане. На моём счету множество побед и ни одного проигранного сражения. Я могу позволить себе практически всё, что пожелаю, потому что сам председатель совета считает меня незаменимым бойцом своей армии. Всего этого я добился сам, с нуля, начав с добровольной службы в рабочих бригадах. И никого не интересовало, кем был мой отец! В то время как у вас всё определяет титул, происхождение и нужные связи. И одного взгляда на твой точёный, породистый профиль и орлиный нос достаточно, чтобы понять, какое место в обществе тебе уготовано! И если нелюбовь кучки идиотов цена за шанс выбраться из выгребной ямы его императорского величества, что ж! Цена невысока.
Раз уж у тебя есть всё необходимое для счастья, строгая линия губ Скади презрительно изогнулась, можешь пожелать не сдохнуть от голода и жажды, запертым в грязной клетке на своём же цеппелине!
На миг женщине показалось, что фляга, которую сжимал в руке Винтерсблад, полетит ей в голову. Но он не потерял самообладания. Лишь желваки заходили под двухдневной щетиной. А потом он вновь пригубил виски и как ни в чём не бывало улыбнулся своей самоуверенной и обаятельной улыбкой.
На первый взгляд, мы слишком разные, Скади Грин. И я бы мог сказать, что тебе никогда меня не понять. Но ведь и ты тоже лучшая. Пусть не во всей Досмане, но в бресийской разведке точно. О тебе пишут в газетах. И я ни за что не поверю, что ты никогда к этому не стремилась. И ничем ради этого не жертвовала. Так что пропасть между нами не столь глубока, как тебе кажется. Но мне хотя бы хватает смелости быть честным с собой и не прятаться за фальшивые лозунги.
Несколько часов они провели в молчании. Скади сидела на краешке истёртого кожаного топчана, прислонившись плечом к решётке, скрестив на груди руки. Время от времени она задрёмывала, роняя отяжелевшую голову на грудь, но, вздрогнув, просыпалась.
Винтерсблад неподвижно сидел прямо на полу, привалившись спиной к разделяющей их клетки решётке. Сложно было понять, спит он или бодрствует.
Стояла невыносимая духота. Мучительно хотелось пить. Им принесли по железной кружке, воды в которых было меньше половины, и свою Скади уже давно выпила. Винтерсблад лишь сделал глоток, и теперь его кружка, ещё с водой, стояла на полу рядом с решёткой и, словно магнит, притягивала к себе взгляд Скади. Из-за этой жестянки, из-за того, что она не была пуста (и Скади это знала) пить хотелось ещё сильнее. Женщина развернулась так, чтобы чёртова посудина не попадала в её поле зрения. Но знание того, что она там есть, а в ней вожделенная вода, никуда не исчезло.
Раздался характерный звук кружку подняли, а потом вновь поставили на пол. «Наконец-то!» подумала Скади, и обернулась, чтобы убедиться, что Винтерсблад допил свою воду. Мужчина сидел в прежней позе, но посудина перекочевала через решётку и теперь стояла в клетке Скади, и она могла поклясться, что уловила запах воды прохладный и свежий.
Пей, если хочешь, небрежно бросил Винтерсблад, не оборачиваясь.
Скади не ответила. Она молча боролась с неистовой жаждой, но та в конце концов одержала верх. Женщина сделала пару глотков и вернула кружку с остатками воды на сторону Винтерсблада, он не обратил на это внимания.
Что обо мне пишут? неожиданно спросил он.
Что? не поняла Грин, замерев в полушаге от решётки.
В ваших газетах. Что обо мне пишут?
Как воздушная пехота ОНАР под твоим командованием разбивает наши войска, неохотно ответила она.
Обо мне. Не о воздушной пехоте, войсках или боях. Обо мне ваши газеты пишут?
Изящные брови женщины возмущённо взметнулись вверх. Это уже слишком! Что ж, ответит, как есть сам напросился.
Пишут. О том, что ты бесстрашный, хитрый и беспринципный. Отчаянно рисковый, чрезмерно везучий. Что тебе чуждо сострадание как к противнику, так и к своим солдатам. А ещё пишут, что у тебя проблемы с дисциплиной, полное отсутствие субординации. Пишут, что ты заносчивый и самовлюблённый говнюк, если честно. Но непобедимый. Пока.