Куда ты его?
А та шепнёт:
Освобождают
Заорёт тогда вся «хата»:
Ура!
И дадут тебе любовно
Традиция ещё одна такая: мол, больше, коли ты так, коли ты нас бросаешь, сюда не возвращайся, не попадай!..
Дадут тебе под зад пинка.
Ворота те серые лязгающие еле и чуть сдвинутся в щель едва ты в эту дыру пролезешь.
И тебе «мент», что к чему, объяснит:
Садиться сюда ворота нараспашку, а выходить узко.
На улице уже за воротами, за стеной от слабости в ногах прислонишься к той стене, даже посоветуют тебе те, кто тут, у стены, с передачами, посоветуют тебе посидеть на лавочке у стены немного посидеть
Милюшино, ноябрь 1997
Убил и стрелял
Милиционер убил Убил милиционер
Все всё сейчас об этом.
Дескать, сотрудник милиции а убил!..
Я развожу руками:
Так потому и убил, что сотрудник!
Все, опять же: ещё и майор а убил.
Я пусть и сам себе:
Так потому и убил!
И все с особенным возмущением: он был притом и начальник а убил.
Я своё:
Потому и убил! Потому!
Наконец руководство там у них высокое, не генерал ли, о своём этом подчиненном уж почти самую истину: он был «хорошим оперативником»!
Он тот, кто убил, он тот, кто убийца. (Убил он троих и ранивший ещё скольких-то)
То-то и оно
И тут я ощущаю в себе досаду.
Досаду. Такую особенную, такую странную какой никогда раньше не испытывал.
Ведь я это уже говорил!
Говорил. То есть писал. И даже издал. И уж несколько лет тому назад.
А что.
Человек если стремится стать радикалом, военным, тем сотрудником вождём, командиром, начальником хоть каким, то из них каждый второй для того, чтобы чтобы насиловать.
С той, с той целью и становятся, половина, революционерами и прочими всяческими радикалами, чтобы под предлогом под предлогом! какой-нибудь высокой идеи и цели или профессиональной специфики убивать, истязать; хотя бы как-то мучить.
В «силовики» идут, чтобы насиловать.
Конечно, конечно большинство из таких в этом не признаются даже сами себе; разве что тайно.
Этот же потому и был оперативником именно хорошим, что он в среде преступной как рыба в воде. Этот же и оружие имел для насилия именно преступно добытое.
Обо всем этом, говорил я, надо написать в букваре; по крайней мере в учебнике вузовском. Только бы не забывать уточнять: что не все таковы, а половина.
Само собою нужно тут же и объяснить, почему всё это так. Все рождаются и живут для выделения энергии и, для выделения всё большей и большей энергии, обязательно противоположно разными.
Я это говорил.
Так было, есть и будет.
Я это говорил.
Но всё так и остаётся. Как я говорил
Поэтому, в частности, сейчас так и формулирую: убил и стрелял. То есть по существу.
Тот «милиционер-майор-начальник-оперативник» убил убил сначала в себе последнее лицемерие и осторожность и уж после этого после этого занялся своим истинным прижизненным назначением: стрелять, разумеется в людей, разумеется прицельно
Я тогда об этом говорил и состояние у меня, помню, было, словно я это говоримое рассеиваю по всему вселенскому воздуху, по всему человеческому пространству.
А теперь во мне та досада. Не испытываемая мной ранее.
Словно я говорить-то говорил а был в это время накрыт каким-то стеклянным непроницаемым колпаком.
Или: я говорил а все вокруг были скрыты от меня за невидимой, но реальной стеной
И что же мне делать?..
А надо повторить!
Надо сказать ещё громче.
И надо ещё громче повторить!
Ярославль. Май 2009
Без ремня
Летел я сквозь морозное ночное пространство.
Стоял в темноте, покачиваясь с боку на бок, расставив ноги.
Летел сквозь мороз и ночь как догадывался лицом и грудью по направлению движения.
Самое насущное и самое отрадное это для меня нынче: как угодного лишь бы стремиться.
Ведь впереди у меня целая жизнь!..
Какой она будет?..
Сам, конечно, в шапке-ушанке и сунув руки в карманы застёгнутой шинели.
Какой бы она, моя жизнь, ни была это, понятно, волнительно это просто волнительно.
Под грохот, под грохот, под грохот колес разумелось: лечу сквозь промороженные поля, кусты и звёзды.
Однако, однако, однако
Что бы в будущем ни было, но я ведь я.
Даже хочу или не хочу.
И поэтому во мне и торжество ожидания, и тоска ожидания.
Даже хочу или не хочу.
И поэтому во мне и торжество ожидания, и тоска ожидания.
А ныне лишь бы не скучно было ждать.
Вот же: в одном вагоне я, в другом вагоне бомбы.
В этом пустом товарном вагоне я стою поближе к горячей, величиной с ведро, чугунной печке; а соседний такой же вагон туго набит авиационными бомбами.
И я стою, ощущая сумасшедшие оборванные рельсы.
И, чувствую в темноте, не моргаю.
Ещё один солдат и прапорщик валяются, спят или не спят, где-то за моей спиной на досках-нарах.
Там же и мой автомат.
Я дежурю свои два часа. Топлю уж фиолетовую от жара печку ненасытную и бесполезную: сую в неё палки-рейки, пропитанные какой-то чёрной смолой, их тут же целая куча.
Вот и вся, выходит, служба.
Мне что, я «старик», мне через три месяца на «дембель».
Но я сам вызвался в эту командировку: охранять вагон с бомбами для самолетов с аэродрома, где служу.
Сам напросился лишь бы помотаться пусть и по рельсовым дорогам, лишь бы побыть, настолько возможно, в одиночестве лишь бы хоть куда-то из скуки-казармы
Утром, чуем, еле катимся потом, слышим, совсем встали
Сдвинули тяжёлую дверь. Смотрим, трое, зачарованно с края вагона.
Перед нами зима, зима, зима
Чья-то, чья-то Ведь где мы сейчас?..
Поезд, странно недвижный, словно устал.
Сколько тут будем стоять?..
Позади и впереди сутки, часы, сутки, часы
Вчера вечером выпили, само собой, спирту технического отличного, того самого, противообледенительного, что у реактивного самолета по стеклянному колпаку в морозном полете; закусывали солёным сытным шпиком с хлебом.
И всё бы нормально, только бы сейчас попить.
Воду, конечно, с собой не везём.
Вдоль вагона пути, пути дальше деревья, какие-то дома
Сколько будет стоять тут наш «товарняк»?.. «Товарняки», как водится, стоят или минутами, или сутками
Стоим, трое, в проёме двери: и само собой понятно, что пить хочется само собой понятно, что взять негде и ещё само собой понятно, что никто не знает вообще никто не знает, сколько будем тут стоять
А рядом с этим путём, как раз рядом с нашим вагоном, прямо напротив двери будка стрелочника. А в будке большое окно. А на подоконнике чайник самый обыкновенный, какой бы и нужен, железный, зелёный
В нескольких шагах
И мы молчим.
Ведь в нескольких шагах
И мы молчим.
Я спрыгнул на снег. Эти несколько шагов совершил. В эту будку обжитую зашёл, этот чайник тяжёлый холодный взял. Из горлышка пил, пил, пил
Вышел из будки странное пространство
Вагона нет!..
Глядь: «товарняк» медленно смещается в сторону И вагон мой последний!.. Мой прапорщик и мой солдат стоят в моей двери. И молча глядят на меня.
Я по-бе-жал.
Бежал, как чувствовал, разрывая всего себя.
Шинель на мне мечется, сапоги на мне злятся; и они как бы упрямятся: мы не разорвёмся, мы не разорвёмся!..
«Товарняк» надменно стал ускорятся.
Я остановился, всё поняв
«Товарняк» решительно утянулся в кустах за поворот.
Мгновение лишь стоял, понимая прежде всего, что если ещё мгновение буду стоять, то то придется думать о чём-то грозном
Я, повернувшись, поразился: сколько может быть в одном месте параллельных путей!..
И пошёл строго по тем самым рельсам, по тем самым шпалам. В ту самую сторону. Лишь бы так.
На конце узла оказался, как же ещё, стрелочник.
Я ему всё объяснил.
Он, всё поняв, подумал.
Надо бы мне выйти в город, надо бы мне сесть на такой-то троллейбус, надо бы проехать до такой-то остановки Там будет ещё один узел И там может быть, может быть
И я, конечно, торжественно на ту ближайшую остановку.
А город тот, известно, сплошь военный, кругом воинские части, на улицах тут и там офицеры.
А я солдат. И раннее утро. Не в увольнении же я
На мне даже нет ремня!..
Как стоял ночью, качаясь, у печки осознавая и мечтая, таков и теперь. Хорошо ещё, что в шапке.
В городе, где всё так пахло незнакомым городом бесстыдно озираясь, добрался, спрашивая именно женщин, до остановки дождался того «номера» запрыгнул в переднюю дверь сунулся сразу в кабину к водителю!..
В троллейбусе несколько пассажиров, вижу, в форме: всем ведь сейчас на службу, на работу.
Водителю, мужчине, я всё объяснил.
Водитель, всё поняв, промолчал.
И вот: троллейбус медленно и бесшумно плывёт по незнакомому мне снегу медленно останавливается медленно, открыв двери, зачем-то стоит закрыв двери, опять плывёт медленно поворачивает с улицы на улицу зачем-то