Философы и богоносцы назвали бы это трансцендентальностью это то, что располагается за пределами человеческого чувственного опыта, или трансцендентностью, что располагается за тем, где всё кончается, где ничего не было, нет и никогда не будет. Вот, как далеко видят эти заумные философы, смотря в никуда, за что люди их и чтят, и терпят до сих пор. Хотя ничего путного от них и не ждут. А Рай, когда каждому по потребности, при том, по самой большой, они ждут от коварного и смертоносного Дьявола в ангельском обличии от Люцифера с псевдонимом ТехноПрогресс, даже не замечая того, что сами они давно уже стали и его рабами, и его жертвами.
Пишите, спрашивайте. С удовольствием отвечу. Моя почта: komarov.s.n@yandex.ru
Пролог Жуаньжуаны в ТехноПрогрессе
Чудовищная участь ждала тех, кого жуаньжуаны оставляли у себя в рабстве. Они уничтожали память раба страшной пыткой надеванием на голову жертвы шири. Обычно эта участь постигала молодых парней, захваченных в боях. Сначала им начисто обривали головы, тщательно выскабливали каждую волосинку под корень.
К тому времени, когда заканчивалось бритье головы, опытные убойщики-жуаньжуаны забивали поблизости матерого верблюда. Освежевывая верблюжью шкуру, первым долгом отделяли её наиболее тяжёлую, плотную выйную часть. Поделив выю на куски, её тут же в парном виде напяливали на обритые головы пленных вмиг прилипающими пластырями наподобие современных плавательных шапочек. Это и означало надеть шири.
Тот, кто подвергался такой процедуре, либо умирал, не выдержав пытки, либо лишался на всю жизнь памяти, превращался в манкурта раба, не помнящего своего прошлого.
После надевания шири каждого обречённого заковывали деревянной шейной колодой, чтобы испытуемый не мог прикоснуться головой к земле. В этом виде их отвозили подальше от людных мест, чтобы не доносились понапрасну их душераздирающие крики, и бросали там в открытом поле, со связанными руками и ногами, на солнцепёке, без воды и без пищи.
Пытка длилась несколько суток. Лишь усиленные дозоры стерегли в определённых местах подходы на тот случай, если соплеменники пленённых попытались бы выручить их, пока они живы. Но такие попытки предпринимались крайне редко, ибо в открытой степи всегда заметны любые передвижения. И если впоследствии доходил слух, что-такой-то превращён жуаньжуанами в манкурта, то даже самые близкие люди не стремились спасти или выкупить его, ибо это значило вернуть себе чучело прежнего человека.
Чингиз Айтматов (Буранный полустанок).То было дикое средневековье. Но люди, лишённые памяти были востребованы другими людьми во все времена. Только их и можно было превратить в послушных рабов, бесстрашных воинов, безропотных и безупречных исполнителей господской воли. Но подобный способ не мог решить проблему послушания кардинально. У него был низкий КПД. Ведь много пленников от этих пыток погибало, а на каждых 5 пленников требовалось 5 шири, для чего нужно было забивать целого верблюда.
Но представьте себе, что перед вами стоит задача превратить в рабов весь народ? Сознайтесь: «А ведь, не плохо бы. Вот житуха была бы куда лучше, чем в Раю». Предположим это 150 миллионов человек, по числу населения России. Ведь тогда при 100 КПД процесса манкуртизации потребуется забить 50 миллионов взрослых верблюдов!? А реально это число нужно умножать на пять! То есть, потребуется забить 250 миллионов взрослых верблюдов. А их всего-то в мире 19 миллионов, из которых взрослых и крепких не более 12 миллионов! Беда!
А если для полноты своей жизни вам потребуется превратить в послушных рабов всё население Земли, чего и пытаются совершить те же Западные цивилизации, а это 7,5 миллиарда человек???
Но господа либералы кому нужен весь мир, распластанный и разрушенный у ваших свободолюбивых кровавых, по самое «дальше не могу», ног, не хватайте себя за голову от отчаяния. Сейчас всё в тысячи крат проще ТехноПрогресс не стоит на месте. Всё можно устроить и без верблюдов. Хотя для вас это и не новость. Ведь технология этого отработана именно вами же до совершенства.
В народ или во всё человечество через посредство его, так называемой, демократизации и правозащитной деятельности насаждается идеология свободолюбия свободофилия, она же человекофобия, которая очищает и память, и душу людей, не хуже, чем очистительная клизма очищает их кишечник. И через пару десятков лет, когда вырастет новое поколение людей, а у нас в стране, за 30 лет господства Либералии, оно уже сменилось дважды, весь народ и всё образованное им государство, охваченные пандемией вирусов свободофилии и человекофобии, в своём стремлении на волю, от самих же себя, будут готовы к любому госперевороту, к любому вывороту наизнанку всей своей внутренней требухи.
Эти несколько десятков лет будут достаточными, для того чтобы все наши внутренности которые формировались и крепли сотнями и более лет, дошли до состояния полной своей немощности и беззащитности перед любыми посягательствами на страну, как внешними так и внутренними её врагами, и будут рады вывалиться из неё наружу и распластаться, перед всем миром, перед любым новым господином или сувереном, а потом снова перед более новым, и ещё более новым, и ещё и ещё, пока пандемия вируса свободофилии не поразит всё человечество. И тогда оно, войдя в цепную реакцию разрушения связей, соединяющих людей друг с другом в отдельные группы, сообщества, государства и человечество, рассыплется по земле, подобно манной крупе, вырвавшейся на свободу из разорвавшего бумажного пакетика. А потом, смешавшись с землёй и пылью, не исчезнет из жизни навсегда. Ведь жизнь, как вы поймёте из этого эссе это, прежде всего, процесс слипания частного в общее и мелкого в крупное, а не разлипания всего слипшегося, и превращения его в космическую пыль.
Поднастройка обывательского мышления
Прежде чем давать концерт, музыканты настраивают свои инструменты, и подстраивают их под ту гуманитарную атмосферу, в которой они оказались. В то же время прежде, чем слушателям начать слушать серьёзную музыку, выходящую за рамки народных частушек с элементами сальности, им тоже требуется подготовка поднастройка своей души и своего сознания на восприятие ими нового и доселе им неизвестного, и блокирование всего для них обыденного и очевидного. Но речь здесь пойдёт ни о познании музыки, а о познании жизни, которое является хвостом самой жизни, и которое как и хвост той же кометы, что всегда следует за ней, и никогда не бывает впереди её, также следует за самой жизнь. Однако в познании, что есть основа сотворения сознанием человека неких новых образов, всё может неожиданно перевернуться. Ведь образы жизни мобильнее самой жизни. И копаясь в хвостах и под хвостами чего-либо, человек может вдруг прозреть, и увидеть то, чего нет даже в головах, что ещё не случалось, но что должно неминуемо случиться.
В поисках начала начал человечество всегда утыкалось в твердокаменную скалу в Бога, ни пробить, ни обойти которую ему было недоступно. Массовое сознание никогда и ни что не пробивает и не открывает. Оно бесхребетно и бесформенно, как та же вода. И, как и вода, оно принимает форму, тех обстоятельств, тех сосудов, где оно оказывается, и к чему приходится прилаживаться.
В отличии от отдельных людей с критическим типом мышления, и имеющих сознание остроугольное, подобное граням алмаза, или, даже, острозаточенное как бритва, массы представляют собой их малосвязную кашицу, подобную горстке тех же алмазов, спрятанных от людского глаза в бархатный мешочек. И вот это остроугольное сознание отдельных людей иногда, всё же, пробивало твердь божьей стены, но далее, всё равно, уходило в неизвестность, в ноумен, за космологические горизонты, которые острозаточенные люди назвали метафизикой, что по сути есть тот же Бог, только в обнаученных одеждах.
И вдруг тут на тебе: никаких богов, сознаний, метафизик с их трансцендентностями одна лишь голая физика, очищенная от всего наносного до понятия энергии, как очищает время тот же скелет от наросшего на него мяса или ствол новогодней ёлки от пушистых иголок, после трёх месяцев её стояния в углу комнаты.
Да мог ли я сам, занимаясь всю свою жизнь только делом, предположить, что на безделье на пенсии, может созреть и родиться в моём сознании некий выродок, чебурашка или буратино, подобный шампиньону, родившемуся из навоза, что перевернул в моём сознании весь мир, и отвадил меня от простого человеческого общения с нормальными людьми. Ведь разрушить в своём сознании незыблемые для человечества догматы, установки и положения о мироустройстве, о природе добра и зла, о гуманитарных науках и, главное, о Боге это ли ни кощунство и богохульство, это ли ни грех метафизического масштаба. Но ведь ни я просился на пенсию. Я готов был бездумно трудиться на общественной ниве до последнего вздоха. Это общество выкинуло меня из себя на голодный паёк, вынудив думать о том, чего в жизни совсем и не требуется. Ведь тот же Бог это бальзам для человеческих душ, а знания природы вещей это главная причина их беспокойства и порождения в них смуты.