И что случилось?
Ночью, при передаче, их накрыл корабль береговой охраны, и выкрутится не удалось.
Дальше что?
Шакро в тюрьме, под следствием. Товар на два миллиона евро конфисковали. В банк за золото платить нечем. Мурат подался в бега. Мы с ним, куда нам деваться. Хотя я сестре предлагала, пока деньги есть, купить билеты и вернуться. Та ни в какую: «В беде не брошу!» Бегали по стране месяца два. Жили в деревнях, в горах, вместе с овцами. Деньги кончились, хотели бэху двинуть, да там ни у кого бабок нет. Золото с себя продавали. Вычислили нас по телефону. Арестовали. Привезли в Стамбул. Доказать ничего не смогли, хотя шили соучастие в мошенничестве. Полиция не церемонилась: и на колени ставили, и пистолет наводили. Но закон мы нарушили все равно: без визы в Турции три месяца можно, а мы два года прожили. Нас оставили в тюрьме ждать депортации. А это там за свой счет: будешь сидеть, пока посольство или кто-то другой билет не купит и штраф не выплатит. Дипломаты не торопятся. А нас, у кого с турками не сложилось, сотни, не считая проституток!
Как турецкий цугундер?
Расскажу особо. По сути, это средневековый зиндан с оконцами в потолке. В нем около сотни женщин разного возраста и разных национальностей: черные, азиатки, наши, с Украины. Туалет дыра в полу, один кран на всех, насекомые, антисанитария полная. На стене телефон висел, из-за него и подралась с негритоской.
И кто кого? Не посрамила родину?
Тебе смешно, а я чуть не умерла. А началось с того, что Мурат стал звонить Динаре из своей камеры, там это можно. Народу полно, телефон один, рядом всегда толпа, ругань, ор. Я внимание не обращала, но однажды кричат: «Смотри, твою сестру лупят!» Я подскочила и вижу, как черномазая вырывает у Динары трубку и наотмашь бьет ее по лицу. Сестра отключилась и по стенке сползла. Я зарядила негритянке в пах, а та ногтями разодрала мне грудь. Озверев от боли, я била ее до потери пульса. Картина жуткая: обе в крови, сестра в ауте. Я первым делом привела в чувство Динару, и у самой кровь льет ручьем, футболку выжимать можно. Девки напихали тряпок, кровь остановили и говорят: «Продезинфицировать надо. Ее ногти зараза одна, только с пальмы слезла!» А чем? Ни йода, ни зеленки. Духов и тех нет: отобрали.
Что придумала?
Собственную мочу неделю прикладывала. Воняло, а что делать?!
Как выбрались? Где деньги взяли?
Мурат Rolex охране продал, хотя за двоих не хватило. Пришлось подработать, сестру пожалела. Не спрашивай, как, вспоминать противно.
Догадавшись, я ждал, когда она закончит.
Вернулись домой. Отец умер, люди схорони-
ли. Жить там не смогли, соседи блядьми считали.
Разъехались. Динара в Уфу, а я на север. Замуж вышла, сына родила. Муж бросил. Сейчас ипотеку одна выплачиваю. Тяжело, а делать нечего!
Не жалеешь ни о чем?
Она не ответила и, помолчав, спросила:
Ты когда-нибудь управлял яхтой?
За штурвалом не был, а катать катали.
Это не то. Когда стоишь на флайбридже и вся мощь судна в твоих руках, охватывает ощущение полного счастья: ты на гребне волны, и лучшее невозможно! Веришь в вещие сны?
Не задумывался.
А мне часто снится одно и то же. Я снова живу на востоке. У меня дом, семья, родилась дочь.
Слова ее пробивались сквозь вязкую пелену сна. Исчерпав интерес к рассказчице, я засыпал. Утром мы расстались.
Через два года на мой e-mail пришло фото. В глубине арабского дворика сидела одетая в белый хиджаб женщина. Лицо ее показалось знакомым. На руках она держала маленькую смуглую девочку с кучерявыми темными волосами.
Невыдуманная история
Лето перескочило в август. Второй месяц стояла жарища, кондишены кипели, а граждане упрямо летели к морю. Интерес к Сочи подогревали недавняя Олимпиада, курс доллара и русская привычка.
Вдыхая остатки ночной свежести, я ехал на работу. Удачно проскочив проспект, свернул к гостинице. «Black see», омытая утренним туманом, свечой устремлялась в небо, отражая фасадом первые лучи.
Несмотря на ранний час, в холле меня ждали. Склонная к полноте женщина с бейджем на массивной груди, встала с кресла и пошла навстречу.
Доброе утро, Алексей Валентинович. Я Елена Альбертовна, из Челябинска, участник семинара региональной прессы.
Не устраивает номер? на ходу спросил я. Подойдите к рецепции, вам помогут.
Размещением довольна. Все хорошо! она улыбнулась и, подстраиваясь под мой шаг, продолжила: Я хотела бы взять у вас интервью. Газета готовит цикл статей о наших курортах, а интерес к Сочи после Игр огромный. Когда мы сможем поговорить? Непроизвольно я поморщился. Бесцеремонные журналисты не давали работать и, чтобы отделаться от назойливой дамы, стандартно ответил:
Размещением довольна. Все хорошо! она улыбнулась и, подстраиваясь под мой шаг, продолжила: Я хотела бы взять у вас интервью. Газета готовит цикл статей о наших курортах, а интерес к Сочи после Игр огромный. Когда мы сможем поговорить? Непроизвольно я поморщился. Бесцеремонные журналисты не давали работать и, чтобы отделаться от назойливой дамы, стандартно ответил:
Согласуйте время у секретаря, и, зная наперед, что ей откажут, вошел в приемную.
Неприятность случилась днем. Вернувшись из города, я почувствовал неладное. Охранник отвел взгляд, администратор, выскочив из-за стойки, взволнованно затараторила:
У нас ЧП. Ребенок пропал. Маленький, шесть лет. Мамаша в приемной. Откачивают.
Не дослушав, я поднялся в кабинет. На диване зареванная девушка вытирала платком слезы. Секретарь Галя со стаканом воды приводила ее в чувство. Зам Коля отрешенно смотрел в окно.
Я попросил:
Успокойтесь и расскажите, что произошло.
Не поверите, я на минутку отвернулась, сувенир выбрать, а так за руку его крепко держала!
Кого?
Мишеньку, сыночка! Билеты в цирк взяли. Пришли рано и захотели что-то на память купить. Он вертелся, я отвлеклась, обернулась, а его нет. Искала, звала, куда там, один народ! и она зарыдала.
Галя, на твое попечение. Коля, зайди, понимая, что большего не добьюсь, я вошел в кабинет. Шеф, надо мусоров звать! горячился зам. Остановка, центр. Могли цыгане увести.
Умнее придумать ничего не мог? По ментам соскучился? набросился я. Когда девка в окно вышла, месяц по цугундерам таскали! А наркоша тот?
Под действием аргументов Николай насупился:
Делать-то что будем?
Возьми у нее фото ребенка, распечатай, собери, кто не занят, и прочешите район. Не увели найдете. Мальчик маленький, далеко не уйдет.
А если Коля продолжал гнуть свое.
Тогда в полицию! отрезал я. Свободен.
Я откинулся на спинку и закрыл глаза.
Из ступора вывел голос Галины:
Алексей Валентинович, к вам посетитель!
Не дожидаясь разрешения, вошла та самая женщина-журналист.
«Тебя здесь не хватало!» подумал я.
Визитерша опередила:
Пропал ребенок. Могу помочь.
Каким образом? Статью напишете?
Не иронизируйте. Сейчас главное найти малыша. Я знаю, где он. Дайте план «Дендрария»?
Я удивленно посмотрел на нее и, порывшись в ящике, вытащил рекламку парка. Разложив его на столе, она задумалась. Лицо ее ничего не выражало, и, взяв карандаш, женщина обвела угол картинки.
Мальчик здесь, и она вышла из комнаты.
Я вновь вызвал Колю и, отдав схему, приказал:
Проверь участок.
Спустя час радостный зам орал в трубку:
Шеф, нашли. Спал на лавочке в бамбуке. Пока мамаша цацки мерила, он пролез в забор и заплутал для его роста и трава джунгли. Как догадались, от куда информация?
Ответа я не знал и, когда страсти улеглись, попросил секретаря:
Галя, соедините с номером той женщины.
Через минуту селектор ожил:
Слушаю вас!
Елена Альбертовна, нет слов, чтобы выразить признательность. Я отвечу на все вопросы, хотя у меня их к вам не меньше! В девять удобно?
Вполне.
Мы встретились у ресторана «Катран», когда оранжевый диск заходящего солнца коснулся горизонта. Ее лицо отливало бронзой. Изменилась и она: платье с вырезом сменило костюм, шпильки превратили полноту журналистки в интригующие формы.
Как узнали, что пропал ребенок? спросил я.
Здесь без мистики, она сдержанно улыбнулась, я пила в лобби кофе, когда ваши забегали.
Ах да! я удивился своей наивности. С этим понятно, а как вы догадались, что мальчик в «Дендрарии», и так точно указали место?
Мне дали эту информацию.
Кто?
Что-нибудь слышали о торсионных полях? спросила журналист, когда мы определились с меню.
Torsion переводится как вращение.