Свойство любить, стремиться к согласию, и достигать его заложено в механизмы самоорганизации жизни мира, жизни энергии. Только такую любовь я называю Вселенской, а не просто любовью-морковью. А стремление всего к согласию, к покою, к состоянию блаженства и равновесия, которое в живых системах достигается в локальных точках, что находятся вдали от точки полного равновесия, это элементарная физика, царствование энтропии.
Жизнь это та же люлька с младенцем, подвешенная высоко над полом, чтобы его не продуло из щелей в полу и дверях, и чтобы легче его было кормить его родителям и няням, из которой он не может выпасть, ибо стенки её представляют собой скаты с высокими бортиками. В физике подобные системы получили названия диссипативных, то есть, рассеивающих энергию, строительство которых всегда сопровождается большими потерями жизнепригодной энергии, которая рассеивается в окружающую среду в форме тепла.
Вообще КПД любой жизни, в том числе и биологической, а мы, как ни как, всё же, живём именно этой жизнью, очень низок 510, максимум 20%, и философам, политологам, да и просто всем гуманитариям, возвышающим самих себя над природой, которые кроме своих псевдоглубоких мыслей и сомнительных откровений о таинствах человеческого бытия и знать ничего не хотят, и что далеки от естественных наук, неплохо бы это знать и законы жизни человечества, прежде чем выдвигать свои душегубные закидонские теории и идеологии развития общества. Видимо, это знание уже было заложено в гены китайских философов Конфуция и Лао-цзы, имена которых мы уже называли ранее первом томе, и которые воспевали не самих себя, а гармонию человеческой жизни вместе с природой и невмешательство самих людей в её протекание.
Но мы просто люди, попавшие под смертельные удары фашиствующих либерастов-западников и русофобов, и пытающиеся вывернуться из-под них, даже вообразить себе не могли всю ужасающую грандиозность задач, которые ставили перед собой либеральные двуглавые вожди. И если фашисты пытались провести селекцию и порабощение людей в отношении народов других стран, то ГайдароЧубайсы совершали это в отношении своего же народа. А для этого лучше шоковой терапии трудно было что-то подобрать.
Как свидетельствуют СМИ, ранее она уже применялась в других странах, но положительный результат был получен, лишь Германии, имевшей опыт жизни в рыночной экономке, и отчасти в Польше. В странах же постсоветского пространства и Латинской Америки, в народах которого не сидел менталитет капиталистического образа жизни и уклада экономики, успеха она не имела.
Абстрагируясь от экономической сути шоковой терапии, в чём я не разбираюсь, и что, по-моему, вторично, остановлюсь на её гуманитарном аспекте, что, безусловно, первично.
Над нашим народом в самой изуверской форме был осуществлён акт ускоренного естественного отбора. Людей, не умеющих плавать и никогда не подходивших к воде близко, бросили в воду кто выплавит, тот выпалит. И тут-то, когда утонули те, кто когда-то построил страну, сделав её сильным гигантом, и поднялась на поверхность нашей жизни вся легковесная, нетонущая, и не способная ни на что созидательное пена.
В природе, жизнь которой всецело подчиняется действию единого для всех природного Закона Минимума Энергии, любому проявлению жизни в любой её форме всегда можно найти аналоги. Так аналогом произошедшей в стране драмы общегуманитарного масштаба, я вижу техпроцесс флотации, когда вспениванием смеси разнородных веществ, погружённых в воду, отделяют примеси от основы смеси, которая остаётся внизу, в то время, как примеси поднимаются вверх вместе с пеной, прилипая к ней, с той лишь разницей, что при флотации пену сбрасывают в помои, а при шоковой терапии пенными помоями покрывается всё жизнепригодное пространство страны, мешая собой дышать остальному народу.
В верху оказались совсем ни те, кто строил страну в её коллективном способе ведения хозяйства, поднял её науку и культуру на мировую высоту, кто и носил в себе русский дух, а те паразиты, бандиты, теневики, хапуги, приспособленцы, прислужники, карьеристы, корыстолюбцы и всё такое прочее, что всегда пытались отхватить для себя от страны и от народа жирный кусок. И в этом плавании вольным стилем они на голову превосходили весь остальной народ. Они были мастера этого вида спорта, а мы даже не были в нём начинающими.
Шоковая терапия фактически утопила тех, кто создавал и защищал нашу страну, и подняла наверх всю нечисть, менталитет которой не носил в себе русского духа, и распространял вокруг себя западный зловонный новорусский душок. Она выкинула из жизни или задвинула на её задки и рабочий класс, и служащих, и учителей, и врачей, и жителей села, и учёных, и интеллигенцию, и армию и флот и так далее, что и составляло ценность, и могущество нашего государства, и изменила и лицо народа, и образ его мышления и, главное, систему ценностных приоритетов. На первое место переместился не человек, не гражданин, а деловой человек, прагматик, предприниматель, выгодоприобретатель, законник и потребитель, а сферу производства выместили из жизни сферы услуг и потребления.
Ещё недавно из государства, в котором всё же чтили моральный кодекс строителей коммунизма, пусть и ни всегда, ни везде и ни все, что те же христианские заповеди, только в другой обёртке, а закон их охранял, страна превратилась в подобие государства правового, в котором никто никого не чтит, где закон охранят себя же от людей, и где все вопросы человеческих отношений обречены решаться в судебном порядке. Ведь правовое государство и есть государство циников, прагматиков и юристов-правоведов.
Право и жизнь
Люди полагают, что право на жизнь кому-то из людей устанавливают сами люди в своих многочисленных законах и других правоустанавливающих актах. Ну а кто же тогда устанавливает право жить самим правоустановителям?
ИномирянинИ вот вместо всего этого огромного жизненного пространства в моей любимой стране, «где так вольно дышал человек», предо мной, в моей новой жизни, в которой одни люди с трудом волокли свою безрадостное существование, страдали от безысходности, а другие бесчинствовали, возникла убогая Конституция Российской Федерации, подобная чернильной кляксе на белой бумаге прежней жизни, в которой самой Россией и русским духом и не пахло.
Пришедшие к власти «новые русские», от которых исходил душок западного парфюма, дух русский из её просто вымарали, сначала на бумаге, но в расчёте потом вымарать и из новой жизни. И я оказался сначала гражданином этого маловнятного новообразования, а потом и вовсе резидентом, понятием нечто средним между налогоплательщиком и шпионом, перекочевавшим к нам от вражеского Запада, чтобы подготовить нас к новой западной жизни в услужении у западных господ, перейдя, как бы по эстафете, из СССР, где я себя таковыми и не ощущал. Там я просто жил, не будучи ни шпионом, ни налогоплательщиком, ни резидентом, ни, даже, гражданином.
Конституция вошла в мою голову по необходимости вместе с главами, параграфами и статьями гражданского и трудового права, чуждого мне по моей бесшабашной ментальности, но что стало просто необходимым, чтобы бороться за жизнь института с его же бесчеловечным хозяином с либеральным, а потому и антинародным государством, и разрешать внутренние юридические житейские проблемы института.
От этой конституции исходил гнилостный запашок безликого и бесполого чудища, которое находилось в услужении у плюгавенькой и также бесполой букашки по имени либерал, то есть, свободный человек, наделённой правами Богочеловека, и обязанностями инфузории туфелька. На подмену моей полноценной насыщенной жизни, в которой каждый прожитый мной день был интересным и содержательным, пришли многочисленные права и обязанности, в которых не так уж и просто обычному человеку, подобному мне, было разбираться, и которых раньше в моей жизни просто не существовало.
По прошествии некоторого времени копошения в этом праве я осознал, что обычный человек, читая строки юридического документа, написанного на отточенном русском языке даже самого простейшего содержания, видит за ними что угодно, но только ни то, что там написано. Законы я бы мог сравнить с картинами художников, в которых любой мазок может иметь смысл, и быть понят зрителем картины только в контексте всей картины. И это не случайно, ибо и детали самой природы, с которой и рисовалась картина, приобретают смысл только в единстве с другими окружающими их деталями.
Помню, что тот же гражданский кодекс, или даже трудовой, в их фундаментальном издании, на каждую их статейку в «десяток строк» содержал «десяток страниц» её толкований, да ещё с судебной практикой, будто бы решения судов вносили расширительное понимание самого закона, без которых закон получался урезанным и невнятным!? Если бы такое случалось в жизни природы, когда сама жизнь расширяла бы или уточняла бы свои же законы, как это происходит в человеческом сознании, то ни жизни, ни природы, ни человека не существовало бы. Ведь природа только потому и жива, а вместе с ней живы и люди её дети, что жизнь в ней и есть воплощение её строжайших, чётких и не требующих толкований людьми законов.