И любая, так называемая человеком правда, всегда заключается именно в силе. Не в самой правде, а в силе правды, или в правде силы, или в силе силы это что в лоб, что полбу. По-другому бывает только в головах людей-правдорубов. Сама правда не может восторжествовать только её сила. Но сила и в системе, вбирающей в себя по мелочам всё то, что без неё большой силы иметь не может. И корни правоты сидят ни в человеческой логике она обманчива, ни в наших с вами рассуждениях они поверхностны, ни в заумствованиях философов, мысли которых хоть и витиеваты, как виноградная лоза или плющ, но они пустопорожни как дырявый сосуд, и пустозвоны, как кимвал. Корни правоты и ни в так называемых неубиенных фактах, которых самих по себе, без контекста, без связывающей их фабулы, той же теории, не существует вовсе они сидят совсем в другом: в глубинных и всесильных законах жизни мира, в законах жизни природы, в законах жизни энергии. Ведь кроме энергии ничто и не живёт. А вся эта психология человеческих отношений на коммунальных кухнях или в общественной бане, занимающаяся нашими душами и врачующая их, которую изучают и психологи, и психиатры, и социологи, и физиологи, и богословы, и экстрасенсы, и цыгане, и шарлатаны, и, даже, банщики, есть ничто иное, как верхушка айсберга, телом которого является жизнь, как таковая в её внутренних законах жизни.
Но прежде, чем приступить к чтению третьего тома, где будет часто, как и в первых двух томах, упоминаться иномирянин, сразу оговорюсь, что иномирянин это я сам, но ни вообще, ни с рождения, а после выхода на пенсию, когда моё сознание, освободившееся от повседневных насущных забот, переселилось из мира реального в мир виртуальный, в котором и пребывает уже 8 лет, не будучи способным с ним расстаться. А из этого мира всё видится ни так, как видят нормальные люди, иначе. Вот это своё инакое видение я излагаю в этом трёхтомном произведении.
По самоощущению я так и не стал учёным, но стал сильно наученным, ибо и работал в науке и всё время что-то познавал, и конечно же, ни гений, а скорее умненький середнячок, что меня никак не унижает. На то амбиций у меня не хватает. Как может унижать середина? В особенности если она золотая. Это же абсурд или парадокс. Середина может лишь усреднять, но никак, ни унижать.
Но и я, как и учёные и гении, люблю летать в оторванных от жизни абстракциях, везде и всегда, и не только на скоростных автомобильных трассах, а даже в автомобильных пробках. И так высоко и далеко я забираюсь, что когда приземляюсь, то подолгу не могу прийти в себя, вернуться на землю и определиться, где же я нахожусь, куда же я залетел вместе со своей машиной. Такое обычно происходит, судя по фильмам, когда человек садиться в машину времени.
Я летаю лёжа, сидя, стоя, во время ходьбы и набегу, пусть я давно уже и не бегаю, но всё рано летаю набегу. И я летаю ни во сне, я там просто пропадаю и умираю, а наяву и, в основном, по волнам быстрых горных рек, в которых оживает и радостно плескается всё моё нутро.
В реках я провёл более полувека, ловя в них не столько рыбу, сколько мгновения счастья, а реки всегда отвечали мне взаимностью, позволяя читать свои воды, как такое людям позволяют их любимые книги, и гладить их шелковистые складки моими уже шероховатыми от ручного труда, и всегда без перчаток, вёслами.
Я не люблю перчатки и рукавицы, защищающие мои руки от настоящей жизни человека-мужчины в объятиях природы. Перчатки и рукавицы это дети урбанизации жизни, в которой законы природы скрываются от человека в каменных джунглях под асфальтом, домами и законами городской жизни.
Река же для меня несёт в себе женские начала, в то время как мои грубые вёсла и руки мужское. Я не боюсь реки, хотя и слышал, но сам не испытал, что любовь женщин бывает коварной. И во мне даже не осталось страха, когда река совсем недавно напомнила мне об этой своей особенности быть коварной, сначала подтопив меня и продержав под водой более 10 секунд, вогнав меня в панику, а потом протащила моё беспомощное против её любви тело по своим камням около километра, показав тем самым и силу своей любви ко мне, и кто среди нас главный. И как вы хорошо понимаете, главная везде и всегда, конечно же, женщина.
Не обижайтесь на меня за эти слова надутые и горделивые, как петухи или индюки, мужчины. Я же вижу, как вы уже выпрыгиваете из своих коротких штанишек, разбрызгивая по сторонам не столько семя жизни, сколько свою бурлящую слюну. В жизни вы всего лишь сеятели, как те же цветки в весенней степи. Раскрылись посеяли жизнь в землю в женские начала, и поминай, как звали. А всё остальное: и сохранить ваше семя, и сберечь его от непогоды, дождей и засухи, и довести его до таинства рождения новой жизни, родить её, и вскармливать собой, пока она не вырастит до новых цветков и ещё более новых жизней это всё женщины.
Но влюбился я не только в седовласую воду, совсем не напоминающую белокурую молодую блондинку, меня угодило влюбиться и во вселенные, что уже точно жесть. И если речную седовласую воду я полюбил, как только увидел, с первого взгляда, и она пожизненно выместила из меня любовь к другой воде не стремящейся вдаль, даже к морской всей из себя кучерявой, то вселенные я полюбил лишь после выхода на пенсию, когда оторванная от работы голова сама поднялась вверх, и увидел, что помимо работы и седой горной воды, существует что-то ещё, да то же небо, накрытое от жёсткого космического ветра звездистым воздушным покрывалом.
Но, скорее всего, вселенные я полюбил из-за того, что они были для меня тайнами за семью замками, которые всегда притягивают к себе блуждающих без дела по жизни людей именно своей неизвестностью. Ведь любят ни за что-то, а, именно, «Ни за что». Просто потому, что любят.
Я ничего не знал и не знаю о галактиках и вселенных до сих пор, кроме того, что они есть, и что я увидел в красочных картинах звёздных туманностей из интернета. Я просто сам изваял их в своём воображении из своих образов, собранных из всякой земной и внеземной всячины с любовью к ним и интересом, как скульпторы ваяют из бесформенной и бессодержательной глины всё то, что приходит им в их душу, или как дети создают из песка целые города, в которых они хотели бы жить. И потому я и познал их куда более тех же космологов, астрономов или астрофизиков, которые изучают только то, чего сами не создавали.
Мои вселенные, в отличии от вселенных учёных, есть лишь частицы моего собственного внутреннего, но неохватного по размерам мира, который начинается с кварков, с хаоса, с того самого родильного дома, в котором только и может родить что-то новое. И мой мир нигде никогда не заканчивается, а на недоступный человеческому сознанию верх галактики и вселенные попадают обязательно через Землю и через живущих на ней людей. А иначе, кому из людей они нужны без самих людей?
Учёные ищут тайны земной жизни там, что от Земли далеко, и что плохо видно, а то и вообще не видно. Они, как и я, создают свои «Теории Всего», а значит, и теории жизни людей, живя среди людей, но не замечая их. Но можно ли из Общей Теории Относительности, Теории струн или Квантовой теории поля вывести законы поведения людей? Да тех же женщин-блондинок, или народов. А из моей теории можно всё. И она уже мной создана, хотя я её и не создавал. Я просто её подсмотрел у природы. Она проста до той самой гениальности, которую запихнуть в какую-либо формулу, даже самую сложную, невозможно. И она работает везде, в том числе и в людях.
Хотя я и умудрился запихнуть её в Закон Ома в комплексной форме, описывающий не только стационарные, но и динамические токовые процессы, который оперирует с потоками не только электроэнергии, а просто свободной энергии. Но это только в угоду знакомым физикам, что без формул и жизни не признают. Хотя, если, между нами, то Закон Ома моделирует собой вообще всё то, что течёт. Те же фигурирующие в законе ёмкости в течении рек моделируют собой болота озёра, и океаны. А в жизни человека они моделируют запасы жира в соединительных тканях и запасы АТФ в клетках. Индуктивности моделируют собой инерционные характеристики потоков энергии. И вместе с величинами напряжений и сопротивлений Закон Ома в комплексной форм моделирует любу жизнь, включая и жизни человеческих масс, человеческой толпы, просто людей и их сообществ.
Теория работала и до меня и будет работать после меня, и без меня, ибо я есть разработчик теории несуществующей, но всеправящей, всевидящей и всесильной. И я просто уверен, что и люди учёные, когда-то опомнятся и поймут, что в мире, где правит парадигма Всеединства, о чём я много говорил в первом томе, не надо искать далеко того, что рядом, что вокруг них, и что в них самих, когда мир всеедин и самоподобен в любых его масштабах, измерениях и формах жизни, ибо найдут там они лишь свои иллюзии. И пока они не распознают принципа всеединства мира наяву, все их попытки создания «Теории Всего» будут тщетны. Ведь в телескоп, особенно когда он «радио», а также и в микроскоп, особенно, когда он квантовый, ни людей, ни их жизней не разглядеть. Я же создаю вселенные, всматриваясь, как офтальмолог, прямо в глаза людей, и только изредка отвлекаюсь, косясь на красивые картинки вселенных в интернете, который чётко в формате 4К, показывает всё то, чего не существует, но что очень красиво!