Рядовой красноармеец-пехотинец во время войны получал 17 рублей в месяц, снайпер 30 рублей, лейтенант 600, майор 850, полковник 1200, генерал 2600 и маршал 36004000 рублей. Простой военврач получал 800 рублей в месяц.
Когда боец попадал в госпиталь по причине ранения, ему платили в два раза меньше 8,5 рубля. Столько же получали те, кто служил в штрафбатах.
Были и премии. К лету 1943 года премия за лично подбитый танк возросла до 1 тысячи рублей против 500 рублей за год до этого. Вражеский самолет оценивался в 1 тысячу рублей, а участие в бомбардировке Берлина в 2 тысячи рублей каждому члену экипажа.
За потопленный миноносец или подводную лодку лётчик и штурман премировались по 10 тысяч рублей, а остальные члены экипажа по 2,5 тысячи рублей. Эти же расценки действовали и применительно к Военно-морскому флоту.
За ордена получали тоже ежемесячные денежные выплаты. Например, Герою Советского Союза платили 50 рублей, кавалеру ордена Ленина 25 рублей, Красного Знамени 20 и Красной Звезды 15 рублей.
Для сравнения: летом 1943 года в тылу среднемесячная зарплата рабочих составляла 403 рубля, у работников здравоохранения 342 рубля, у работников совхозов 203 рубля.
Чтобы эти цифры не оставались просто цифрами, необходимо понимать покупательную возможность денег того времени.
«На фронте в системе Военторга можно было купить бутылку водки за 11,4 рубля. В тылу её официальная стоимость составляла 30 рублей, но достать пол-литра по такому ценнику было нереально. Рыночная цена водки доходила до 800 рублей за бутылку. За булку хлеба приходилось отдавать около 350 рублей».
Вот данные первого послевоенного лета 1945 года с колхозных рынков, учитывая разброс цен в республиках: мука, за 1 кг, 140300 рублей, мясо (говядина) 50100 рублей, молоко, за литр, в пределах 25 рублей, картофель 10 рублей за килограмм.
За пачку папирос просили от 6,3 рубля официально и до 75 рублей на чёрном рынке. Мужское пальто 3000 рублей, столько же стоил костюм. Это были настоящие предметы роскоши. Пальто и костюм носили только очень состоятельные люди. Флакон одеколона 400 рублей, чайник латунный 500 рублей, кастрюля алюминиевая 140 рублей.
Отмечу, что многие военнослужащие всех своих честно заработанных денег не видели, поскольку обязаны были покупать облигации Госзайма на «добровольной» основе.
Теперь подсчитаем чистый совокупный доход военнослужащего за все четыре года Великой Отечественной войны.
Рядовой красноармеец-пехотинец за всё время войны мог получить 816 рублей, снайпер 1440 рублей, лейтенант 28 800, майор 40 800, генерал 124 800, а маршал сами посчитайте. Простой военврач мог получить 38 400 рублей за четыре года. Получается, что рядовой солдат, если ему повезло и он остался жив, мог на свою совокупную зарплату за четыре года купить по окончании войны два флакона одеколона. Зато офицер мог позволить себе костюм и пальто.
Понятно, что не за деньги люди воевали и умирали, но ясно и отношение властителей страны к своему советскому народу-победителю.
Электричка
Середина семидесятых. Мы с дядей Изей едем в электричке на дачу в Храпуново. Дача принадлежала деду моей жены. Когда садились в электричку, то еле протиснулись в тамбур. Людей было так много, что войти дальше в вагон оказалось невозможно. Стоим плотно прижатые друг к другу в тамбуре, как сельди в бочке. Июльская жара. В вагоне страшная духота. Все обливаются потом. Дышать нечем. Короче, обычная электричка из Москвы субботним утром в разгар лета.
На какой-то остановке в тамбур втискивается баба с мешком и сразу начинает истошно орать высоким голосом. Худой доходяга-мужик просит её перестать орать, но добивается обратного эффекта баба теперь орёт и на него, всячески оскорбляя. Народ застыл в ужасе, больше никто не хочет с ней связываться. Приходит мысль, что, видимо, таким и должен быть настоящий ад в загробной жизни.
И вдруг, к моему испугу и неудовольствию, дядя Изя поворачивается к ней и говорит:
Женщина, прекратите орать, и так всем тошно.
А ты, армяшка, вообще заткнись, визжит баба в ответ, и тамбурный люд замирает в преддверии новой перепалки. Напомню дядя Изя совсем не был армянином, что не каждый способен различить.
И тут мой дядя совершает немыслимый поступок. Он седой солидный мужчина, повернувшись к чёртовой бабе, громко и натурально залаял:
Ав-гав-гав! А-ы-ы-ав!
Ты что, сумасшедший? вдруг неожиданно тихо и с испугом спросила баба.
Ав-гав-гав! А-ы-ы-ав!
Ты что, сумасшедший? вдруг неожиданно тихо и с испугом спросила баба.
Ы-ры-ры! дядя оскалил зубы и дёрнулся к бабе. Р-р-р-р, страшно зарычал он.
Тамбур бы остолбенел, если бы и так все не стояли столбами. А крикливая баба, к моему огромному удивлению, заткнулась и молчала, с ужасом поглядывая на дядю, пока мы не сошли в Храпуново.
Почему она замолчала? спросил я дядю Изю, пока мы шли от станции. Почему она не ответила вам руганью?
Всё очень просто. Она решила, что я сумасшедший и, значит, могу её укусить. Ты же видел, как я оскалился и застучал зубами? Дядя захохотал. Она и правда подумала, что я её укушу. Есть такой приём в психиатрии шоковая терапия. Обычно под шоковой терапией понимают инсулиновую или электросудорожную терапию, но можно и по-другому шокировать больного. Вот пока идём, расскажу тебе одну историю из моей практики.
Истеричка
После войны я ещё много лет служил на Камчатке. И вот как-то перевели меня из одной части в другую. Меняли нас регулярно сталинская политика. Я к тому времени занимал полковничью должность и был главным врачом полка. Приезжаю на своё новое место службы и принимаю дела у тамошнего военврача. А он оказался моим однокашником, вместе учились в мединституте. Он мне и говорит:
Эх, Изя, не повезло тебе страшно. У жены здешнего комполка регулярно бывают истерики. Её, конечно, можно понять: она не работает, скучища тут смертная, заняться ей нечем, вот и бесится. Минимум раз в неделю с ней случается истерический припадок: рыдает, кричит о своей загубленной жизни, ругает мужа последними словами, грозится покончить собой. Комполка, разумеется, вызывает меня. Обычно истерический припадок случается с ней часа в три ночи.
Можешь представить? Я целый день с раннего утра до поздней ночи на ногах, не тебе объяснять, а тут ещё бессонная ночь, а то и две в неделю. Измотан до смерти. Сил уже никаких нет. Стал просить перевода, иначе понял, что скоро серьёзно заболею от такой жизни. Комполка вошёл в положение и помог. Ты уж прости, я же не мог знать, что тебя пришлют.
Ничего страшного, отвечаю ему. Честно говоря, особых проблем не предвижу. Езжай трудись и будь здоров.
Приступаю к работе на новом месте. Работа военврача везде примерно одинакова, я её знаю прекрасно и сразу погружаюсь целиком в текучку, изучая и учитывая особенности вверенной мне конкретной воинской части.
Проходит неделя. Как-то будит меня ночью вестовой:
С женой командира полка плохо. Просят вас срочно.
Одеваюсь, везут меня к дому командира. Захожу: он встречает меня сам не свой, а его жена рыдает и бьётся в натуральной истерике. Говорю:
Всем выйти, оставить помещение немедленно.
Командир и ещё кто там был выходят. Запираю дверь в комнату, подхожу к женщине и сразу даю ей пощёчину. Она только вдохнула: «Ах, ох» и мгновенно замолчала. Это и есть вариант шоковой терапии. Больная в шоке она такого никак не ожидает. Пощёчину надо наносить, конечно, слабую тут важен только эффект неожиданности. А потом я ей тихо-тихо говорю:
Вот что, милочка. Я целый день тружусь как проклятый. Если я ещё по ночам не смогу отдыхать, то просто сдохну. Потому пойми и прости у меня нет другого выхода. Когда меня в следующий раз ночью поднимут, чтобы твою истерику успокаивать, то знаешь, что я сделаю? А сделаю я тебе, милая, такой укольчик, от которого у тебя не только никакой истерики больше не будет, но и ты то ли в дурдоме окажешься надолго, то ли на кладбище. Извини, но точную дозу трудно рассчитать. Я тебя понимаю: жизнь в глуши, скучно и тошно, но и ты меня пойми: тяжёлая работа врача с утра до ночи. Поэтому или ты меня оставишь в покое, или
Так вот: истерики у жены комполка с этого момента прекратились совершенно. Знаешь, как он меня потом благодарил волшебником называл. А тут никакой магии простая шоковая терапия.
Спрашиваешь, если бы стала опять меня по ночам вызывать, то взаправду убил бы её? А чёрт его знает. Всякое в жизни может случиться.
Не веришь? И правильно делаешь.
Глава 2. Книжка трудовая
Полотёр
Свою трудовую деятельность я начал полотёром. Во время учёбы на первом курсе МАТИ (Московского авиационно-технологического института), куда поступил по настоянию матери. Военная кафедра института означала службу в армии офицером, а не солдатом. Мама боялась, что солдатская служба не пойдёт мне на пользу, мягко говоря.