Времяоник - Вадим Юрьевич Емельянов 10 стр.


Мы в нашем пространстве живем в обычном течении времени, в то время, как все во вселенной движется в обратном направлении. Скажем, взорвалась звезда. Включаем время и звезда снова собралась.

Архивариус, оказывается, больше всего боялся за мозг человека, вдруг он приспособится жить и при обратном ходе времени, но нет, все нормально, идеи убывают. Сейчас весь мир движется в прошлое и скорость постоянно нарастает.

Я наблюдал мир на огромном экране. Я рассматривал землю с орбиты, затем спустился ниже и облетел ее, приближаясь все ниже и ниже. Было заметно какое-то странное свечение, но сам я это объяснил оптическими эффектами.

Казалось, все было как всегда. Волны океанов, как обычно, омывали берега, по улицам городов двигался транспорт. Лишь приглядевшись, я заметил, что машины и люди двигались задом наперед. Я стал наблюдать за ними. Было очень занятно смотреть как люди что-то отрыгивали, пережевывали и, как фокусники, доставали кусочки еды, и как эти кусочки складывались в единое целое.

Чувствовался какой-то глубокий философский смысл в том как люди шли на кладбища, разрывали могилы и несли гробы домой. Там они оплакивали покойников, и они оживали, молодели, уменьшались в размерах и

Человечество двигалось к исходной точке. Люди разбирали дома, стирали написанные книги и картины. Я прослушал несколько симфоний, и некоторые из них были не лишены мелодичности и смысла. Я подумал, что таким образом нетрудно увеличить музыкальный запас человечества в два раза.

Постепенно исчезали целые города. Но иногда возникали новые и тоже исчезали. Самое удивительное было в том, что действия людей казались очень осмысленными, казалось, что они делают все по своему собственному желанию.

Постепенно скорость движения увеличилась и стало трудно наблюдать за происходящим.

Через какой-то промежуток времени мы прибыли и опять развернулись во времени. Мы очутились во времени возникновения Солнечной системы и постепенно наблюдали за развитием событий.

Все это меня почти не интересовало. Меня удивлял тот интерес, с которым Архивариус наблюдал за развитием земли, за возникновением жизни. Меня удивляло, почему он затащил к себе именно меня? Мне было скучно. Лишь немного стало интереснее, когда появились крупные животные и, наконец, человек.

Рассказывать о человечестве очень трудно. Каким образом передать все самое важное и, вместе с тем, не сподобиться исторической энциклопедии? Да и что считать самым важным?

Судьба человечества постепенно овладела нашими мыслями. Вместе с человечеством мы выстрадали его историю. О сострадании надо сказать особенно. Вся история человечества пропитана страданиями, как тело пропитано водой. На долю каждого человека обязательно выпадали страдания и как хорошо, что люди лучше помнят о счастливых днях. Да и век людской не настолько длинный, чтобы чаша терпения успевала переполниться. Мы были лишены этих двух преимуществ, мы видели все и все помнили. Как ни пытались мы представить муки людей как двигатель прогресса, порой страдания людские оставляли глубокую рану и в наших душах.

Порой нестерпимо хотелось вмешаться в ход событий и изменить его. Но тогда пришлось бы постоянно опекать человечество.

Постепенно мы начали собирать лучших представителей человечества к себе. Со временем набралась приличная толпа.

Наконец, мы стали приближаться к моему родному времени. Оказалось, мы его все-таки немного изменили.

Я к этому времени успел соскучиться по обычной человеческой жизни и попросил высадить меня в более или менее пригодном для жизни времени и месте.

Это, конечно, можно расценить как самоубийство. Как знать? Но я просто не мог так жить дальше.

Не знаю, сколько я еще проживу? Лет тридцать-сорок? Не все ли равно? Прожить простую человеческую жизнь гораздо интереснее, чем мотаться по времени. А потом, как знать Быть может, есть Бог. Не такой, как Архивариус.

Работа над повестями помогала мне справиться с потоками негативной информации из будущего. Я предполагал, что период моего становления окажется нелегким. Возможно, убедить людей в зависимости прошлого от будущего у меня не получится, раз они до сих пор еще не убедились в том сами. Но это была жизненная, сложная, жестокая и реальная задача, а не величественная перспектива беспрепятственного осуществления в действительности философских теорий.

Я считал, что для правильного развития мозга мне нужны: уверенность в себе, тренинг души и разума и полнота жизни, которые сформируют характер, способный преодолевать жизненные препятствия. И я, как говорится, оттягивался на полную катушку.


* * *

Что такое интеллект? Мы пользуемся словами, значение которых до конца не понимаем. Понятиями, пришедшими из будущего, смысл которых еще предстоит раскрыть.

Я заинтересовался проблемой искусственного интеллекта. Как человек мыслит? Каковы способы обработки информации? Логика, лингвистика, информатика, кибернетика

Наиболее общие законы развития человека да и вселенной можно наблюдать и в работе компьютера.

Например, важнейшее понятие теории алгоритмов рекурсия (возвращение к началу программы). И в жизни идет поток информации из будущего к прошлому, делая возможным маловероятное.

Во всем этом есть своя поэтика. Было интересно: не уступит ли человечество искусственному интеллекту мироздание. Или, наигравшись с микросхемами, потеряет к ним интерес?


* * *

Мои интересы были совершенно незаметны для окружающих. На происходящее вокруг я смотрел с безразличием. Школьные собрания были просто досадным недоразумением. Какие-то сборы, линейки, субботники, политчасы.

Как-то раз записал в дневник происшествия одного скучного дня.

"Проснулся в семь часов, слушал юмористическую радиопередачу. Все время думал о Тане, но придя в школу узнал, что она болеет. Настроение упало. Первого урока не было, и все пошли в спортивный зал. Я болтал о пустяках с Денисом и Игорем, не любившими физкультуру.

Следующим уроком была физика. Вела пожилая учительница, и хоть я плохо отвечал на вопрос, она не стала ставить оценку: "В счет старых заслуг". Обещала спросить на другой день.

Хорошо, когда учителя добрые и умные. Наша учительница на уроках много говорит о необходимости интенсификации процесса обучения, но обычно все болтает и болтает. Часто вспоминает, что когда-то поменяла свою девичью фамилию на неблагозвучную фамилию мужа. Слишком часто, чтобы это было случайностью, наверное, ссорятся.

Химия, информатика, литература прошли быстро. Было интересно.

Сегодня я с Денисом дежурю. В классе еще урок, и мы зашли в лаборантскую. Денису надо бихромат калия. Лариса Николаевна шутя говорит, что Денис берет себе много химикатов. Но лаборантка насыпает реактив в кулек.

В лаборатории холодно, я говорю Ларисе Николаевне, что у меня руки ледяные и зуб на зуб не попадает.

 Держись от меня подальше, чтобы не заразить,  шутит Лариса Николаевна.

 Я, кстати, хотел спросить, тяжелые металлы ведь накапливаются в крови?

 Да.

 Я недавно принял небольшую дозу красной кровяной соли,  пошутил я,  решил приучать организм к ядам.

 Скоро ты посинеешь и умрешь.

Я понарошку расстроился.

Сходил домой, где съел арбуз и, захватив горшок с цветком, снова отправился в школу.

Лариса Николаевна заполняла журнал.

 Это вам,  сказал я, ставя цветок на кафедру.

Я вытер доску, поднял стулья и вымыл половину класса. Пришел Денис и вымыл остальное.

 Что-то цветок маленький,  заметила Лариса Николаевна.

 Это поправимо. Там еще есть живое дерево. Оно быстро растет.

 Это сорняк.

Я включил телевизор, шел английский язык. Лариса Николаевна настроила проектор, пришли учителя, принесли цветы,  готовили собрание в актовом зале.

 Надо бы чай заварить,  сказала Лариса Николаевна, достав плитку и колбу,  Дима, сполосни колбу.

 Надо что-нибудь в нее насыпать для эксперимента,  заговорщически прошептал Денис,  все равно она не отравится.

 Не к чему,  лениво возразил я, налил воды и поставил колбу на плитку.

Денису что-то было нужно из химических реактивов, и он уговорил Ларису Николаевну открыть сейф. Вытаскивая химикаты, он их разглядывал, а Лариса Николаевна его торопила ей надо было писать план.

Наконец, Денис закончил ревизию, так и не уговорив Ларису Николаевну дать ему хлороформа и бертолетовой соли. Тогда я предложил дать ему нанюхаться прямо в лаборантской, под присмотром преподавателей и друзей, но и это предложение не прошло.

Дверь скрипела, и я решил ее смазать. Так как масла не было, то намазал глицерином. Мимоходом я рассказал Ларисе Николаевне, что Денис пытался растворять в воде Менделеевскую замазку. Лариса Николаевна, хотя и никогда не пыталась этого делать, тоже не знала, что это простой сургуч.

Назад Дальше