Наблюдая рост недовольства народа и вялость, апатичность защитников коммунизма, я видел, что грядут перемены. Но одного недовольства недостаточно, чтобы получилось что-то хорошее.
Иногда у меня были слабые попытки протеста, может, просто самоутверждения.
Запомнилась смерть Брежнева. За три дня до того был парад. Брежнев был уже никакой. На трибуне его поддерживали с обеих сторон под руки. Говорили, что ему поставили сердечный клапан.
На урок пришел директор.
Сейчас в стране и всем мире напряженная обстановка. Ходят слухи о болезни Брежнева. Вы понимаете, что всегда есть силы, которые желают обострить ситуацию и идут на различные провокации. Я зашел к вам, чтобы обсудить, если есть, возникшие вопросы.
Вопросов ни у кого не было. А меня так и подмывало:
А почему Леонид Ильич не уйдет на пенсию?
Как?
Ну, как все люди уходят. Возраст у него вроде бы пенсионный. Или по состоянию здоровья.
У него нормальное здоровье, поспешно ответил Валентин Николаевич.
Говорят, ему сердечный клапан вшили.
Это, возможно, провокация. О таких вещах не следует говорить.
Вот такие у вас методы дискуссии, иронично сказал я.
Тем не менее, об этом можно будет поставить вопрос на комсомольском собрании, строго сказал директор.
Не успеете.
Это надо обсудить.
Не занимайте наше время пустяками. Нам к контрольной надо готовиться.
Не знаю, возможно, мне хотелось скандальчика, могущего оставить свой след, пусть негативный, в моей биографии, но директор, несмотря на заполитизированность, был добродушный человек, и дальше этой беседы дело не пошло.
В другой раз, уже после смерти Черненко, я, опять на уроке, рассказал директору анекдот: В политбюро звонят и спрашивают: Вам генсеки нужны? Вы что, дурак? Да, дурак, старый и больной.
Мне и это сошло с рук. Директор сам был не в восторге от маразма, происходящего вокруг.
Конечно, нехорошо смеяться над старостью, но геронтократия мертвила весь уклад политической жизни в стране.
* * *
Борис закончил школу и поступил в Харьковский университет на физический факультет. Теперь он каждую неделю уезжал в Харьков.
Я тоже стал задумываться о будущей профессии. Меня привлекали физика, химия, медицина. Медициной интересовался для сохранения здоровья. Для независимости от врачей. Я догадывался, что здравоохранение у нас скоро будет переживать не лучшие времена.
Не хотелось ограничиваться знанием в какой-то одной области, а заниматься всем интересным сразу уже не доставало времени. Но большей частью я учился чему-нибудь и как-нибудь.
Порой со мной происходили странные истории. Запомнился один урок географии.
Почему-то мне хочется спать, или кажется, что хочется спать. Я опускаю голову на парту, закрываю глаза.
Урок проводит директор. Он требует внимания.
Я вынужден поставить тебе двойку, говорит Валентин Николаевич.
Ставьте, отвечаю я, испытывая ощущение ненужности, суетности происходящего.
И даже не одну.
Я хочу только отдохнуть, и мне смешно, что пугают двойками.
Директор рассказывает об экономичных способах размещения заводов.
Я собираю учебники, встаю и иду к дверям. Чувствую, что сейчас возникнет конфликт.
Извините, мне срочно надо уйти.
Я не могу этого позволить.
Я не прошу разрешения, я лишь извиняюсь, что вынужден уйти.
А мне что делать?
Продолжать урок.
Я выхожу из класса, спускаюсь по лестнице. Валентин Николаевич идет за мной.
Я не могу этого так оставить.
Не обращайте внимания. Я, кажется, заболел, у меня поднялась температура.
Надо сходить к врачу.
Наверное, я так и сделаю.
Я ухожу, сам не понимая зачем.
Внутри меня копилось напряжение. В конце дня я попытался рассказать классной руководительнице Ларисе Николаевне, что происходит.
Я говорил про возможность предвидения будущего, о потоках негативной информации, идущей ко мне. Я рассказываю о будущем кризисе в стране, о необходимости что-то предпринять. О том, что я не только не смогу ничего изменить, но и сам попаду в водоворот событий и буду сильно потрепан. Я говорю о новой войне на Кавказе, такой же нелепой, как и Афганская.
Меня упрекают в отсутствии патриотизма, но я чувствую облегчение. Мне неважно, как это будет воспринято. Я хочу забыть об этом, не думать, и это легко удается. Домой я иду почти счастливый.
Меня упрекают в отсутствии патриотизма, но я чувствую облегчение. Мне неважно, как это будет воспринято. Я хочу забыть об этом, не думать, и это легко удается. Домой я иду почти счастливый.
* * *
В восьмом классе я узнал, что Танин класс расформировывают, и в девятый она переходит к нам. Любовь вспыхнула с новой силой, принеся с собой одни мучения. Я по-прежнему любил еще и Наташу.
О чем я, Боже мой, о чем?
Душа горит страстей огнем.
Хочу любить. Кого не знаю.
И чувствую, что все теряю.
Скоро я понял, что люблю Татьяну, не теперешней, а той, какой она была когда-то.
На новогоднем вечере я сделал Наташе предложение выйти за меня замуж.
Живу я, жизнь не замечая,
Ни счастья, ни беды не зная,
Живу, как будто бы во сне.
А я хочу гореть в огне.
Хочу всю жизнь страданьем мерить,
Хочу всю жизнь любить и верить,
Что есть цель жизни на земле,
Что, может быть, она в тебе.
А она сказала, что надо подождать, закончить институт.
Тяжело думать, что твоя любовь никому не нужна. Хотя, конечно, высшее образование необходимо. Мне хотелось быть сильным, иметь возможность обеспечить семью. По другому я не мог.
Я страдал, мучился, не знал, что делать. Девятый класс я хотел сдать экстерном. Правда, учился я неважно и совсем не готовился, да и успеха не ждал, затеял все это больше для развлечения или для пополнения жизненного опыта. Мне нравилось узнавать людей, создавая неожиданные ситуации. Как иначе я бы мог узнать степень бюрократизации школы экзамены раньше времени не положено. А ведь я знал, что совсем скоро все изменится.
Меня не вдохновляло будущее, я видел, что у меня там не все хорошо. Предоткрывавшееся мне будущее доводило меня до отчаяния и, скорее, мешало мне, нежели побуждало к работе. Я гнал от себя мрачные мысли, в них было что-то белезненно-нездоровое. Какая-то обида.
Конечно, что за жизнь без трудностей? Так не интересно, но отчего-то грустно.
* * *
Я писал сразу две фантастические повести. Одну об управлении временем и вторую о черных дырах во вселенной.
Героем обеих был мыслитель. Я буквально жил другой жизнью, как актер, играющий роль. Это "проживание" приносило с собой поток энергии, эмоциональную встряску, меняло мировоззрение и характер.
Обнаружив неразгаданную человечеством возможность передачи информации из будущего в настоящее, я чувствовал себя вправе играть в такие игры.
Если бы все так развлекались человечество поумнело бы. Люди стали бы самостоятельнее во мнениях и суждениях.
Повесть о времени после долгих размышлений превратилась в рассказ:
История, которую я собираюсь рассказать, необычна, и многое в ней мне самому осталось непонятным.
Начало событий можно было бы отнести к середине XXII века, хотя я не вполне уверен, что это происходило во время нашей цивилизации.
С этим человеком я познакомился случайно. Раньше он был каким-то ученым. Представился Архивариусом. Не знаю, было ли это только имя или нечто большее. Он снял с меня копию и затащил ее в свое пространство.Я же осознал это не сразу, а лишь некоторое время спустя. Мое новое положение отличалось множеством преимуществ: во-первых, я мог жить несколько миллионов лет, во-вторых, я не ощущал силы тяжести и, наконец, совершенно незачем было спать. Да и сам я был совсем не тем, что представлял собой на земле. Что именно я теперь собой представлял, я объяснять не буду по причинам, о которых упомяну в другой раз.
Архивариусу нужен был собеседник, хотелось высказать восторг открытия и просто поговорить. Архивариус был из будущего. Он открыл способ путешествия во времени и отправился в прошлое, прихватив по дороге меня.Ему пришлось похищать меня. Мне он сказал, что в будущем меня ждала гибель. Дела мои к тому времени были настолько запутаны, что я вполне ему поверил.
Архивариус был разговорчив. Рассказывал об открытии. По-моему, просто о машине времени.
Я никак не могу понять, как это стало возможным. О машинах времени я читал только фантастику, а там ставится столько парадоксов, что я просто ума не приложу, как их удалось разрешить. По крайней мере, они кажутся очень убедительными.
Мы в нашем пространстве живем в обычном течении времени, в то время, как все во вселенной движется в обратном направлении. Скажем, взорвалась звезда. Включаем время и звезда снова собралась.