Мальчишка кружил на велосипеде и пускал солнечных зайчиков. Это было начало лета: рыжее солнце во все небо, невесомое тепло, ласкающее обнаженные плечи и полный палисадник васильков цвета лазури. И все, стоящие возле окна, прячась за шторы, думали: «Неужели это бывает не только в фильмах киностудии имени Максима Горького?»
А у меня было мое счастье
Мы встретились только через двадцать семь лет
Сразу после школы он уехал в Севастополь, поступил в Нахимовское училище и жил своей жизнью моряка, о которой мы ничего толком не знали, да и представить себе не могли. Знали только, что наш одноклассник Вовка «капитан подводной лодки». И вот через двадцать семь лет в дверях моей квартиры появилась записка. Я даже не сразу поняла, что в ней написано, но вот почерк Почему я сразу узнала его? Он был точно таким же, как на той мартовской открытке. «Как она могла здесь появиться, или я что-то путаю?» В голове на секунду заклинило, как зависает компьютер. «Надо еще раз перечитать». Вот он звонок из детства. «Зайду вечером»
А вечером тревожный стук в дверь. «Боже мой, как страшно» «Какими мы стали, а вдруг» Не смогла открыть. Подошла к кухонному окну, и так же, как раньше, смотрела, как из подъезда выйдет все тот же «мальчик из моего детства», моя первая любовь
Он был так же хорош, как и прежде высокий, статный, только уже немного лысоватый, что нисколько его не портило, а наоборот только придавало мужественности.
На следующий день мы шли по городу нашего детства, крепко держась за руки, и не узнавали его. Не осталось даже следа от моего дома, от его дома, и наша школа стала другой Только мы, несмотря на время и расстояния, остались прежними, ведь когда-то давно мы дышали одним воздухом, читали одни книги, слушали одних учителей. Мы уверенно шли по городу нашей любви, «где каждый дом знаком, хоть глаза завяжи», и хохотали над курьезами наших судеб как сумасшедшие.
И у меня опять было счастье
Оно по всем признакам было и состояло именно в том, что рядом был человек, очень похожий на меня мы даже были одеты одинаково, в голубые джинсы и белые футболки. И снова было начало лета Только не было теперь васильков в нашем палисаднике, как не было и самого палисадника. И никто не подсматривал за нами из-за шторки, потому что уже некому подсматривать. Мы шли, никого и ничего не замечая, и мифы о «капитане подводной лодки» и «девочке-отличнице» с каждым шагом развеивались как туман. Мы говорили о нашей жизни
А на другой день, вы не поверите, я, еле-еле уместившись на рамке велосипеда, замирала от Вовкиного поцелуя в макушку и зажмуривала от счастья глаза
Больше мы не встретимся
Вовки не стало четыре года назад. Жесткий отбор и конкуренция заставили его много заниматься спортом и держать себя в форме, хотя, нужно признать, форма у него всегда была превосходной. Сердце его остановилось прямо на тренировке. Мальчик на велосипеде уехал в далекое далеко
Он так и не узнал, что Севастополь вновь стал российским
Рауль для Итты
Эй, Масленок, кончай шурфить, на сегодня хватит! Ты на небо глянь солнце садится. Дернул ты сегодня не слабо! крикнул крепкий, хорошо сложенный парень лет двадцати пяти в штормовке цвета хаки и такой же защитной фуражке. Он разжигал костер, устроившись на старом, повидавшем многое на своем веку, бревне. Подбрасывал в быстро разгорающееся пламя сухие сучья, и они, охваченные огнем, радостно трещали и брызгали во все стороны искрами. На руке «крепыша» красовалась татуировка «КРОТ».
Новичкам всегда везет. Маленький, да удаленький. А у нас порожняк второй день, складывая лопаты, щуп и секаторы обычный для копателей инвентарь, грустно ответил высокий худощавый юноша, наголо обритая голова которого выдавала в нем призывника.
С этим не поспоришь, Шмайссер. Копанина у него зачетная, что и говорить. Курица и шпингалет. Редко кому сейчас такой хабар попадается. По всему видно лежака выбил.
Солнце едва тронуло верхушки лесных зарослей, а подлесок уже погрузился в сумрак и тишину. Шмайссер и Крот расположились на траве у костра и начали готовить незатейливый походный ужин. Разложили нарезанный крупными ломтями хлеб, несколько помидоров и огурцов, пучок зеленого лука, вскрыли жестяные банки с надписями «Тушенка» и «Шпроты». Подвесили над огнем котелок с водой, в которую сразу же всыпали приличную порцию заварки. Плеснули в эмалированные кружки «беленькой» и нетерпеливо посмотрели в сторону задержавшегося Масленка. Он впервые выехал на коп и, увлекшись процессом, никак не мог остановить его.
С этим не поспоришь, Шмайссер. Копанина у него зачетная, что и говорить. Курица и шпингалет. Редко кому сейчас такой хабар попадается. По всему видно лежака выбил.
Солнце едва тронуло верхушки лесных зарослей, а подлесок уже погрузился в сумрак и тишину. Шмайссер и Крот расположились на траве у костра и начали готовить незатейливый походный ужин. Разложили нарезанный крупными ломтями хлеб, несколько помидоров и огурцов, пучок зеленого лука, вскрыли жестяные банки с надписями «Тушенка» и «Шпроты». Подвесили над огнем котелок с водой, в которую сразу же всыпали приличную порцию заварки. Плеснули в эмалированные кружки «беленькой» и нетерпеливо посмотрели в сторону задержавшегося Масленка. Он впервые выехал на коп и, увлекшись процессом, никак не мог остановить его.
Эй, Масленок! Аллес!!! Сказали же тебе заканчивай! После захода солнца долбить запрещено, Крот возмущался на правах старшего. Иди сюда, уже налито!
Невысокого роста паренек, который вполне мог сойти и за мужчину из-за густой щетины и длинных волос, схваченных на затылке резинкой, ковылял из зарослей, разглядывая что-то на ладони.
Ептать! радостный возглас Крота был доказательством ценной находки Масленка.
Все трое внимательно рассматривали наполовину истлевшую нашивку, которая обыкновенно размещалась на рукаве военной формы вермахта. На нетронутой временем ее части четко прорисовывался сине-бело-красный французский триколор.
Мужики, а почему запрещено копать в сумерках? любопытство разбирало Масленка и не давало ему присоединиться к общей трапезе.
Духи погибших, говорят, приходят, задумчиво произнес Крот и огляделся по сторонам. Я сам никогда не видел. А вот у Дрозда в прошлом году чуть крыша не съехала. Всю зиму потом пил не просыхая. Он в потемках целое сражение видел, и голоса отчетливо слышал.
Выдумки все это! Шмайссер хохотнул и смачно опрокинул содержимое кружки.
Не знаю, так говорят Крот, ковыряя ложкой тушенку, думал о чем-то своем и не заметил, как догорели последние отблески заката, и лес погрузился во тьму
Ночные видения заставили всех троих вжаться в дно палатки и не сомкнуть глаз до рассвета
***
Сегодня Рауль уже в пятый раз обходил лагерь по периметру. Это был вверенный ему для охраны участок. За колючей проволокой было тихо. Заключенных загнали в бараки, и только сторожевые собаки изредка побрехивали, скорее для того, чтобы показать, как они исправно несут службу.
Сегодня Рауль впервые увидел Итту. Она была необычной для еврейки внешности голубые глаза и светлые длинные волосы достались ей от русской матери, которая выйдя замуж за еврея, приняла иудаизм. Итта всегда считала себя еврейкой и на все главные праздники вместе с отцом ходила к раввину. Отец ее был учителем французского языка и с детства разговаривал с ней только по-французски.
Je dois dire que.., что Вы сегодня необычайно красивы! Mon cher! Впрочем, как и всегда, отец гладил ее белокурую головку, продолжая ненавязчивый урок французского.
Итта крепко держала отца за руку и таинственно улыбалась от удовольствия. Видно было, что эти двое нежно и преданно любят друг друга
В этом году Итте исполнилось семнадцать, и даже в сером лагерном платье, грубом и бесформенном, угадывались ее тонкая талия и маленькая, по-девичьи тугая, грудь. По всему было видно, что она работала в бараке, где сортировали вещи заключенных и упаковывали их в деревянные ящики для отправки в Германию. Она двигалась очень осторожно, и шагов ее не было слышно. Словно тень, ее силуэт переместился в самый дальний угол лагерной территории, где возвышалась груда всевозможной тары. Захватив два увесистых ящика и слегка согнувшись под их тяжестью, она не глядя по сторонам, так же тихо проследовала обратно в барак. Шла подготовка к утренней отправке эшелона в помощь солдатам Рейха, и заключенные работали всю ночь.
Рауль не мог отвести взгляда от Итты. Отчаяние и безысходность чувствовались и в ее глазах, устремленных в никуда, и в опущенных по-старушечьи плечах, и в повисших плетями тонких руках. Лицо ее, худое и бледное, отдавало голубизной, ровно такой же, какими были ее глаза. «Она совершенна в своей обреченности. Разве может человек в глубокой печали быть божественно красивым?» размышлял Рауль, двигаясь вдоль ограждения и не сводя с девушки взгляда. По-видимому, да. Даже здесь, в этих диких условиях, красота имеет право на существование».