Но я уже пошла в палатку. Взяла у подруги купальник, быстро переоделась, скинув свои вещи в кучу.
Голова существовала, как будто в вакууме. Я не воспринимала, что кричал мне Серёжа, пока шла к проруби. Ноги сковывал ужас, ступни то и дело переставали слушаться, но упрямство вело прямо туда в полынью. Как будто в ней меня и вправду ждало избавление.
Помнила только, как считаю ступени до чёрной пропасти: три, две, одна Потом кто-то крикнул:
Ныряй!
И я нырнула
Инка, моя, иди, на кровать ложись, уснула чуть не носом в молоке!
Вздрогнув, я стряхнула дрёму и поплелась за хозяйкой.
Только легла в постель, как сон тут же откланялся. Стало душно. Промаявшись с полчаса, вышла на крыльцо.
«Насколько же здесь дышать легче! Даже несмотря на, хе-хе, лёгкие нотки навоза».
Наверное, вот так и ощущается рекомендуемый всем поголовно всеми подряд «свежий воздух». Опьяняет, путает мысли.
«Да, подзабыла, что это такое: жить в деревне. Хорошо, у дяди Вани хоть туалет в доме, а у многих ведь на улице. Туалет на улице. Зимой. Мама, дорогая! Как вспомню»
Тут же усмехнулась в темноту: «Серёжа даже из машины бы не вышел, только вонял бы не хуже того навоза, морщился Как теперь у нас всё будет? Инна, что же ты наделала!»
Удар в бедро заставил пошатнуться. Я глянула вниз и замерла. Кто-то тёмный и большой возник на крыльце рядом со мной и снова угрожающе целился в ногу рогатой башкой.
Мамочки единственное, на что хватило фантазии, и я в панике бросилась прочь. И только потом поняла: «Твою же! Куда понеслась, в дом надо было!»
Во дворе и правда не горело ни одной лампочки, только уличный фонарь за забором у дороги, и небольшой светильник над соседским крыльцом.
Бежала молча, монстр тоже, и вот у колодца мы упёрлись в небольшую, до колена, калиточку между двумя участками. Ну как, упёрлись Я споткнулась и перевалилась в чужой огород, разодрав голую коленку. А преследователь ехидно прокомментировал с другой стороны:
Ме-е-е!
Всегда их боялась: коз и гусей. Как понесёт вечно ни с того, ни с сего, еле убежать успеешь!
Я кое-как поднялась и отошла от греха, то есть, от козла подальше. А ему, видимо, было лень перепрыгивать, или же просто посчитал, что соседская территория в его зону ответственности не входит.
«В зад эти обиды! Извинюсь, поунижаюсь чуток и Серёжа простит. Точно простит!»
Нет, вы посмотрите на неё! Как тебе объяснить-то ещё, убогая? раздался позади сердитый писк.
Чуть ли не подпрыгнув, я принялась оглядываться. Но соседский двор был пуст.
Уже и в прорубь её, чтобы прозрела, и козлом вразумлял! И колесо в ямку на прошлой неделе направил: сколько тогда симпатичных мужиков остановилось, а? А ты всё блеешь: «Серё-о-жа!»
Вы кто? Не надо так шутить, выходите!
Башка открутится!
Он возник перед лицом будто ниоткуда. Пухленький мужичок ростом с двухгодовалого ребёнка, завис в воздухе напротив меня, активно двигая искрящимися крылышками.
Я приземлилась обратно на снег.
Всё. Менингит схватила в проруби. Глюки начались.
Сама ты глюк! А я сотрудник Небесной Канцелярии, Купидон я, не видишь? Просто в зимней спецодежде, он бросил взгляд через плечо. Крылышки замахали быстрее. Встань с холодного, тебе ещё рожать. Если, конечно, успеем «пристрел» снять.
Козёл, похоже, ничего особо вкусного так и не нашёл, и снова обиженно заблеял в темноту.
Опять ты, скотина, среди ночи орёшь! раздалось с соседского крыльца. Рога пообломаю тебе, Васька, чего мотаешься?
Крылатое видение тут же исчезло, а я под отборную ругань почти что взлетела над сугробом. Ко мне, под сердитый скрип снега, в одних лишь трусах и в валенках с надетыми поверх калошами, на ходу набрасывая пуховик, размашисто шагал высокий мужик.
Извините, я договорить не удалось.
Вы кто? Вы к дяде Ване приехали? мужчина застыл напротив, оглядел, как показалось, с подозрением. Тут же представила, что у меня за видок: растрёпанная, в тапочках, халате и фуфайке сверху. Жесть, страшнее, наверное, чем козёл из темноты!
Вышла на крыльцо, а там этот со своими рогами
А в дом чего не зашла?
Испугалась и побежала пролепетала ещё более жалко.
Он вытащил из пуховика пачку сигарет и зажигалку.
Васька скотина редкостная, да. Я, как переехал, сам его сначала побивался. Как стукнет что в рогатую башку!
Я задумчиво разглядывала широкую волосатую грудь, которая то и дело приподнималась, когда сосед глубоко вдыхал дым, мощные ноги в высоких валенках.
«Во-во, погляди хоть, как нормальные мужики выглядят! Не то, что твой задохлик!» снова послышалось писклявое ворчание.
Я махнула рукой, словно отгоняя комара, что на морозе смотрелось, наверное, довольно странно. Сосед запыхтел еще подозрительнее.
На крыльце напротив зажёгся свет.
Инка, ты чего, забыла, что туалет дома? тётя Оля высунулась из-за двери.
«Забыла. Я с вашим грёбаным козлом про всё забыла. Лучше б, правда, сортир на улице был: прямо там бы и утопилась, чтоб не мучиться!» подумала раздраженно. И тут же в ответ услышала:
«Утопилась? А это идея» писк, который судя по всему, слышала я одна, стал задумчивым.
Её Васька по двору гонял, тёть Оль! наябедничал сосед. И уже для меня добавил. Пошли, доведу.
Руслан, а мы даже не услышали во, спали как! всплеснула руками тётя Оля. Спасибо, а то она у нас и так сегодня натерпелась. Одни приключения у тебя, да, моя?
Сгорая со стыда, я как можно шустрее заковыляла на зов, оставляя за спиной глюки, козла и соседа, только буркнув: «Спасибо, я уж тут сама Спокойной вам ночи!»
Коленка болела, голоса в голове пугали, а соседский взгляд в спину, на мокрую от снега задницу, размазал и без того не лестное впечатление о сегодняшнем дне, до состояния чуть ли не самого позорного за всю жизнь.
«Надо у Ольги спросить для сна чего-нибудь, чтобы точно не приспичило ещё разок погулять!»
Спрашивать не стала. Желания погулять и без того больше не возникало.
***Утром, включив телефон, обнаружила кучу спама от Серёжи, и снова засомневалась, стоит ли заканчивать это праздник мужского самолюбия и женской глупости длиной в пятилетку.
Не грусти, Инка! Пошли на улицу, отмечать будем твоё, и впрямь боевое, Крещение! Сосед наконец за переезд проставляется, погуляем как следует. Давай одевайся, наливка греется, шашлык стынет!
Э-э-э, дядь Вань, а может
Одевайся, говорю!
Он выдернул у меня из рук телефон и сунул себе в карман. Пришлось нехотя натянуть чужие вещи и топать ко двору.
А там уже и правда собрался народ. Я вяло поздоровалась и пристроилась с краю большого стола. Взрослые, дети Пыталась запомнить, кто кому родня и как всех зовут, но быстро сдалась и честно постаралась раствориться в атмосфере праздника широкой деревенской души. Людям было вкусно и весело, а я чувствовала себя всё хуже и думала только о том, как помириться с парнем.
«Ты и впрямь убогая Кому полночи объяснял: не надо с ним мириться, пропадёшь!» зазвучало в голове.
Со злостью вгрызлась в кусок мяса:
«Не слышу! Ничего не слышу, бе-бе-бе!»
«Не поможет. Я и так слишком много времени на знаки потратил. А с тобой, видимо, только в лоб надо. В общем, слушай».
Замотала головой так, что пьяненький дядька рядом покосился и поспешил, подхватив свою тарелку, перебежать на другой край.
«Мой косяк, признаю. Не в тебя целился. Вот не поверишь: в первый раз за весь срок службы промахнулся в тот день! Схема-то, знаешь, простая: не может человек любовь найти, ну не складывается, и посылают меня. Я стрелу, объект: Ох! и вот вам любовь до гроба и идеальное совпадение! Но если не тот, кому предназначено, стрелу получит, то такой пристрел сработает неправильно. Вот как у тебя было, помнишь? Сергей тебе сначала мерзким показался, и вдруг раз! и жить без него не можешь. Мучаешься, разбираешь душу изнутри по винтику, а уйти никак! Чуешь? Во-о!»
«Всё ты врёшь! Я его люблю просто и пытаюсь сохранить наши» завела было, но додумать не успела.
«Нет ничего вашего! Нету, слышишь? Я тебя привязал нему! Думаешь, рад был? Меня оштрафовали, в должности понизили. Тебя сначала не трогали, ты по статистике к группе устойчивых личностей относилась, решили личностные характеристики выше, чем риск негативного исхода Извини, профессиональная лексика, сейчас попроще попробую»
«Да уйди ты уже!»
«Не могу! признался голос, из интонаций которого окончательно исчезли шутливые нотки. Иначе ты скоро совсем слетишь с рельсов. Чаще всего такие бедолаги руки на себя накладывают. Вот скажет что-нибудь, добьёт тебя Серёженька очередным унижением, и всё: ту-ту вагончик!»
Что-то в словах этого псевдо-внутреннего голоса отзывалось в сознании, и я осторожно поинтересовалась: