Сколько вам платит Савельев?
В месяц двенадцать рублей пятьдесят копеек, жадина.
Даже если бы вы отработали целый год у Савельева, то смогли бы заработать сто пятьдесят рублей. Триста сорок пять рублей более двух лет службы. Это при том, что надо еще есть, покупать одежду. Но вы и этих двух лет не отработали, вы служите у Савельева всего пять месяцев.
А мне отец в наследство в деревне дом оставил.
Вы его продали? Учтите, это очень легко проверить.
Нет пока, но собирался.
Так откуда же деньги?
Накопил, я немножко торговал, до того как к этому жадюге поступил.
Чем торговали? Дровами? следователь решил перейти к другим эпизодам.
А что, запрещено?
Нет, если все по закону, то не запрещено. Самое главное товар надо реально покупателям представлять. А что вы жене портного Каплана наврали?
Ничего я не врал! опять начал петушиться Федор.
Как не врали, когда вы пришли в дом Каплана и сказали Циле Каплан, что ее старший сын Абрам купил у вас дрова на сорок рублей? Она вам поверила и отдала эти сорок рублей, а когда сын пришел домой, то выяснилось, что никаких дров вы не продавали, а просто обманули бедную женщину. Вот показания и самой Цили Каплан, и ее мужа, и его сына Абрама, опять перед подозреваемым ложатся несколько исписанных листочков бумаги.
Да вы кому верите, господи следователь? Этим жидам? Они наговаривают на меня! опять пошел фонтан эмоций.
Во-первых, надо говорить не жиды, а евреи. Во-вторых, они также являются поданными Российской империи и могут рассчитывать на защиту законов нашего государства. Наши законы распространяются на всех. На вас, между прочим, тоже, в том числе и Уложение об уголовных наказаниях. А в нем не сказано, что можно людей какой-либо национальности обманывать, в голосе следователя послышался металл.
Допрашиваемый немного остыл, поняв, что антисемитскую карту разыграть не получится, и даже опять частично признался:
Да я хотел им дрова привезти. Потом, через два дня. Помочь же людям надо, приехали из теплых краев, к нашим зимам не привыкшие, вот и хотел заботу проявить.
Кокунин, неужели вы серьезно думаете, что я в это поверю? недоумение следователя уже было несколько наигранным, поскольку он успел привыкнуть к небывалой и нелогичной наглости молодого человека.
А что же не поверить, господин следователь? Неужели два образованных человека не смогут найти общий язык?
Так ведь не верится. Вы же не привезли эти дрова ни через два дня, ни через неделю. А долг от имени Каплана с Федорова тоже из-за любви к ближнему получили?
Тоже. Он, Федоров то есть, деньги возьмет и не отдает. Кто голос на него может повысить, тем и отдает. А кто не повысит, тот за ним ходит.
А Каплан просил вас об этой услуге? В смысле, просил получить долг с Федорова? Только учтите, что очную ставку с ним провести несложно, поэтому говорите правду.
Нет, не просил, был вынужден признать Кокунин. Я по своей воле помочь хотел.
В это можно было бы поверить, если бы вы в этот же день отдали деньги Каплану. А вы это не сделали. Поэтому здесь также речь идет о мошенничестве. Получается, что за короткий срок вы совершили тройное мошенничество. Доказательства против вас имеются, следователь кивнул на стопку протоколов допросов.
Это что же, меня в тюрьму посадят? недоуменно приоткрыл рот Федор. До последнего он не понимал серьезности своего положения. А тут реально замаячила долгая дорога по знаменитому Владимирскому тракту в северном направлении. Допрашиваемый испугался не на шутку, но, как ни странно, помощь пришла со стороны того, которого меньше всего молодой человек ценил и уважал, закона, который был озвучен устами Железманова.
По закону к обвиняемым в мошенничестве обычно до суда применяются меры неуклонения от следствия, не связанные с лишением свободы, а именно: отобрание вида на жительство и подписка об обязательстве являться по вызову следователя, поручительство или залог.
Подозреваемый радостно встрепенулся, правда, следователь несколько охладил его порыв:
Хотя я бы запер вас в камеру, чтобы новых бед не натворили, честно признался он.
Не надо в тюрьму, ваше благородие, взмолился молодой человек. Я не сбегу, честное слово.
Неожиданно у подследственного появился защитник. Савельев не сдержался, чтобы не подслушивать за дверью, и когда речь пошла о выборе меры пресечения, то неожиданно появился на пороге:
Господин следователь, а можно его не отправлять в тюрьму?
А вам какой интерес в этом? не понял Петр Андреевич.
А работать кто будет? Мне что, нового работника искать? Дурак, последнее было обращено к Кокунину, обещай следователю, что, если у меня работать будешь, с жалования отдашь деньги потерпевшим хотя бы частично. Господин следователь, какой от него толк, если он в камере казенный хлеб жрать будет! Да тюрьма для него отдых! А так работать будет, частично убытки покроет.
Логика в словах Савельева была. В деле о мошенничестве желательно компенсировать обманутым имущественный ущерб, а как он его компенсирует, если будет в камере сидеть? Поэтому Петр Андреевич объявил подозреваемому, что берет с него обязательство не отлучаться от места жительства и являться по вызову следователя.
Спасибо, господин следователь, спасибо, ваше благородие! Дай Бог вам здоровья! кинулся благодарить Кокунин, а потом неожиданно вылез с просьбой: Можно, я только на пару дней домой в деревню съезжу? Там в доме отца кое-какие вещи остались. Я их продам и немного денег Каплану верну и Михайлову тоже.
Ну ты и шустрый малый! не удержался следователь. Ты и так у хозяина своего неделю прогулял, а теперь опять на два дня уехать хочешь.
Да, на два дня можно. Пусть людям деньги вернет, неожиданно опять проявил либерализм Савельев. В его «доброте» своя логика была: мошенничество работника осложняло отношения с деловым партнером Михайловым, а если часть денег будет возвращена, то восстанавливать эти отношения будет легче. Да сам Железманов хотел, чтобы хотя бы частично потерпевшим были возмещены их убытки. Правда, он не особо верил в благородные намерения мошенника, но и подозревать его в желании «сделать ноги», как сказал бы облапошенный дважды одесский портной, оснований не было. Лучше понести небольшое наказание за мошенничество, даже с тремя эпизодами, чем оказаться в имперском розыске, скрываться и жить по подложным документам всю жизнь. Поэтому поездка на два дня в отчий дом была разрешена с обязательством явиться к следователю по возвращении в Касимов.
Только ты особо не задерживайся, два дня и все! И сейчас мне подмогни товар принять, вот-вот привезти должны! напоследок приказал Савельев своему работнику, поглядывая на часы, которые опять благородно блестели на солнце.
Если с делами о мошенничестве уже становилось что-то ясным, то дело о разбоях на дороге заставляло поломать голову. Железманов начал заниматься проверкой почтовых служащих. Это первое, что мог сделать следователь в данной ситуации. Второе направление розыска это кредитные бумаги. Следовательно, надо разослать информацию о похищенных финансовых документах. Может, где всплывут. Естественно, о таком тяжком преступлении следователь был обязан сообщить прокурору Рязанского окружного суда.
Реакция прокурора была простая: он поручил следователю по особо важным делам Ивану Васильеву Зазнаеву подключиться к расследованию. Телеграмма об этом вызвала у Петра Андреевича противоречивые чувства. С одной стороны, как и каждый молодой сотрудник, Железманов ревниво относился к возможности отличиться на профессиональной почве. К тому же это опять порождало неприятное копание в душе, а на месте ли он находится? А точное соответствует ли он, Петр Андреевич Железманов, той высокой миссии, которая на него (с его же согласия) возложена обществом? Может, он зря от государства получает жалование и ничего путного он за эти деньги сделать не может? Может быть, ему надо было выбрать другую профессию?
С другой стороны, этот назначенный следователь никто другой как его хороший друг Зазнаев. Петру всегда нравилось работать в паре со своим старшим и более опытным другом. Тот умел наставлять без лишнего зазнайства (не смотря на фамилию). В тоже время в глубине души Железманов понимал, что дело очень сложное и его личного опыта явно маловато для такого случая. Помощь опытного друга будет не лишней. И Петр Андреевич с энтузиазмом стал готовиться к приезду друга. Была приготовлена раскладная кровать, Прасковья получила распоряжения о праздничном столе.
Встреча друзей была теплой и радостной.
Я же говорил, что мы обязательно встретимся, даже поработаем вместе! воскликнул Иван Васильевич, обнимая Петра.
Ты знаешь, а я даже рад, что дело тебе передается. Все же я ранее с таким не сталкивался, искренне признался Петр. За пару дней ожидания он более трезво оценил свой опыт и сейчас был рад подмоге.