Алло! подняв телефонную трубку, сонным голосом ответил Матисс.
Анри, с добрым утром! раздался голос Ильи Остроухова. Одевайся, как на парад. Я договорился о встрече с Павлом Ивановичем Харитоненко в его особняке на Софийской набережной. Мы приглашены на завтрак к 11 часам.
А когда же я буду рисовать Кремль? сразу проснулся Матисс. Ты же обещал!
Вот из особняка и увидишь весь Кремль, засмеялся Остроухов. Жду тебя в вестибюле гостиницы!
Да, да, я уже одеваюсь! заторопился Матисс, сбрасывая пижаму.
И вот Остроухов с Матиссом мчатся по Софийской набережной на шикарном «Опеле». Проехав ажурную ограду, шофёр резко затормозил у огромных ворот усадьбы.
Ну вот, это усадьба Харитоненко Павла Ивановича, известного «Сахарного короля», мецената и коллекционера живописи и древнерусских икон, пояснил Остроухов, выходя из автомобиля, Анри, я вижу ты в какой-то прострации?
Знаешь, Илья, меня так взволновали русские иконы, что я буквально всю ночь не мог заснуть от впечатлений, полученных в Кремле, потёр свои виски Матисс.
Это что! рассмеялся Остроухов. У Харитоненко прекрасная коллекция икон, которые он никогда не выставляет, а ты их увидишь.
Через ажурные ворота они вошли в курдонер усадьбы и направились к главному входу особняка.
Остроухов на ходу стал комментировать:
Этот роскошный особняк в 1893 году построил молодой архитектор Василий Гаврилович Залесский, и он стал достопримечательностью Москвы.
Вижу, чудесный особняк в формах французского ренессанса с двумя флигелями, заметил Матисс. Прекрасная архитектура с красивым входом!
Их приветливо встретил главный вход особняка, украшенный колоннами тосканского ордера и покрытый огромной террасой-балконом, как будто говоря: «Какие гости к нам пожаловали».
Анри, вот с этого балкона и можно увидеть полностью панораму Кремля, показал рукой Остроухов.
Да, Кремль как на ладони, обрадовался Матисс.
У главного входа в особняк их встретил швейцар и, широко улыбаясь, открыл парадные двери. Гости вошли в вестибюль, и попали в «средневековье».
Матисс приятно удивился, когда увидел интерьер вестибюля в модном тогда в Париже готическом стиле и подумал: «Превосходно!»
Остроухов пояснил:
Это никто иной, как архитектор Фёдор Осипович Шехтель, известный в узких кругах архитекторов. Всё дело в том, что Шехтеля отчислили из училища живописи, ваяния и зодчества за непосещаемость, и поэтому он не имел право на проектирование и производство строительных работ. Он работал в подмосковье, строя дачи и усадьбы, и очень успешно. Архитектор Залесский пригласил Шехтеля создать в особняке Харитоненко интерьеры в его любимом стиле «неоготике». И как видишь, здорово получилось!
Действительно, здорово! Создана атмосфера таинственного западно-европейского замка, поддержал его Матисс.
В вестибюле гостей встретил управляющий, и пригласил их пройти в гостиную, взглядом он показал на лестницу. Они, поднимаясь на второй этаж по широкой лестнице, облицованной резными дубовыми панелями и увидели два геральдических существа восседающих на перилах и охраняющих вход.
Да, это же орёл и дракон, не удержался Матисс. Ну и ну!
Идём, мой друг, в гостиную, ты ещё не то увидишь! посмеивался Остроухов.
Поднявшись по лестнице, они попали в объятья уютной гостиной, где их у камина ожидали хозяин особняка господин Харитоненко с супругой.
Остроухов представил супругам:
Знакомьтесь, французский художник Анри Матисс.
Павел Иванович, отрекомендовался хозяин на прекрасном французском языке, а это моя жена Вера Андреевна.
Очень приятно!
Прошу! пригласил гостей Харитоненко.
Из гостиной, пройдя через филёнчатую дверь с удивительными скульптурными ручками, они вошли в парадную «Красную» столовую с резными дубовыми панелями. Украшениями столовой были камин со средневековой геральдикой, огромный стол, кресла с высокими резными спинками, столовые гарнитуры всё это создавало налёт «средневековья».
«А какие буфеты, отделанные зелёным камнем», подумал Матисс, садясь за стол на резное кресло, а рельефы на панелях просто чудо!»
Удобно разместившись за столом, они неторопливо вели светскую беседу, начав завтрак с кофе. Лакеи быстро меняли блюда, а француз всё удивлялся: «Как русские могут так много есть?»
А Харитоненко, как будто прочитав мысли Матисса, рассмеялся, подмигнув жене:
Мы русские хлебосольные, да и сами любим поесть!
За завтраком разговорились. Француза интересовало всё и он, не стесняясь, задавал самые неожиданные вопросы.
Я слышал, поинтересовался Матисс, что вы занимаетесь производством и продажей сахара на всю Россию и очень успешно.
Успех есть. Я ведь унаследовал от отца одиннадцать имений, семь сахарных заводов, один рафинадный, семь контор Торгового дома с годовым оборотом в 20 миллионов рублей, и к этому ещё и прибавил.
Даже рафинадный сахарный завод у вас есть? удивился Матисс. Интересно, а откуда в России взялся сахар?
Это длинная история и я расскажу вам, что знаю, ответил Павел Иванович. Родиной сахара считается Индия, а в Европе был известен ещё римлянам. Они коричневые сахарные крупицы приготавливали из сока сахарного тростника, который вывозили из Индии через покорённый Египет. В конце X века сахар вырабатывался в Венеции в виде конических сахарных головок. В 1493 году Колумб привёз сахарный тростник с Канарских островов и с тех пор оттуда и из Америки стали вывозить тростник, как сырьё. В XII веке появились первые европейские заводы по очистке сахарного тростника. Тогда сахар можно было достать только в аптеках, как лекарство для больных, но вскоре им стали лакомиться все и везде.
Я знаю, в Россию сахар завёз Пётр I, воскликнул Илья Остроухов. Так ли это?
Не совсем так. Сахар в России знали с XII века, а первая в России «сахарная палата» действительно была открыта Петром I. Яков Степанович Есипов изобрёл технологию получения сахара из свёклы. Его способ очистки свёкольного сока известью, применяется и сегодня. Первый свекольно-сахарный завод Мальцова уже работал в России с 1809 года.
А что сахар можно делать только из свёклы? спросил Остроухов.
Что вы! Учёные считают, кроме тростникового и свёкольного, можно делать кленовый из сока сахарного клёна, пальмовый, сорговый.
Павел Иванович, увидев притомившихся гостей, предложил:
Пройдёмте, господа, я покажу свои апартаменты.
С удовольствием, а то засиделись, улыбнулся Остроухов, посмотрев на Матисса, иль не наелся?
Что, ты! вскочил Матисс.
Вера Андреевна откланилась, и ушла в свои покои, а Павел Иванович повёл гостей в «Белый» зал, затем «Розовую» и «Голубую» гостиные. Здесь висели в позолоченных рамах, собранные ещё отцом, картины Кипренского, Боровиковского, и вновь приобретённые картины Сурикова, Репина, Шишкина, Верещагина, Васнецова, Нестерова. А ещё Поленова, Рериха, Малявина, Айвазовского. Всех не перечесть.
Богат как Крёз, щедр как меценат, шепнул Матиссу Остроухов.
А теперь пройдёмте в иконную галерею, сказал загадочно Харитоненко.
Когда же они попали в комнату старинных русских икон, то Матисс просто обомлел. Ничего лучшего он так близко не видел.
Можно открыть створки витрин и поближе рассмотреть письмо русских иконописцев? спросил, волнуясь, Матисс.
Пожалуйста, ответил Павел Иванович, и ключом стал открывать одну за другой витрины.
Матисс ходил среди икон и, восхищаясь, зарисовывал их в свой блокнот.
Сделав несколько набросков и понимая, что более в галереи находиться неприлично, попросил шепотом Остроухова:
Спроси хозяина, нельзя ли мне с балкона сделать рисунок Кремля?
Когда Павел Иванович услышал просьбу Матисса, то быстро ответил Остроухову по-русски:
Но ты же для этого и привёз Матисса ко мне, и по-французки сказал, прошу вас, мисье Матисс, пройдёмте на террасу. Оттуда роскошный вид всего Кремля! Рисуйте, а мы с Ильёй Семёновичем потолкуем в зале о своих делах.
Когда Матисс вышел на этот легендарный балкон особняка, о котором знала вся Москва, то пришёл в восторг и принялся рисовать.
А Харитоненко с Остроуховым, расположившись на диванах, стали спокойно рассуждать о предстоящих покупках картин.
Как продвигаются дела по строительству музея Изящных искусств на Волхонке? неожиданно спросил Харитоненко.
Здание музея почти готово. ответил Остроухов. Уже смонтирован стеклянный купол музея по проекту Владимира Шухова. А Цветаев уже привёз для музея 175 ящиков гипсовых слепков из собора Святого Марка в Риме. Цветаев Иван Владимирович молодец, да и дочь его прекрасная поэтесса! Он ведь сумел организовать конкурс на лучший проект музея. И тогда помню, победили Роман Клейн и конструктор Иван Рерберг. А главное он сумел привлечь капиталы многих купцов, в том числе и ваши Павел Иванович, на строительство музея Изящных искусств.