Ну, что вы, нужно помогать музейному делу в Москве и учить молодёжь истокам нашей культуры, задумчиво ответил Харитоненко.
Они так и беседовали в ожидании, поглядывая на двери балкона:
А наш художник не замёрз ещё на террасе? спросил Харитоненко, смеясь.
Он весь в процессе, ответил Остроухов и, обернувшись, увидел Матисса, вошедшего в зал.
Прошу прощения, господа, что задержал вас, заговорил Матисс, но Кремль так красив, что трудно от него оторваться. Столько деталей, требующих прорисовки. Иконы на башнях так и светятся. Очень интересно!
Покажи нам, что получилось? попросил художника Остроухов, и они вместе с Харитоненко стали разглядывать рисунки Матисса на нескольких листах блокнота.
Получилась красивая, длинная развёртка московского Кремля с древними иконами, как и сама необъятная Россия! восхитился Павел Иванович. Похоже, не зря вы приехали ко мне на завтрак!
Попрощавшись, Остроухов с Матиссом помчались на «Опеле» по Софийской набережной, как, вдруг, Матисс спросил:
Илья, что это за высоченная каланча стоит на набережной?
Это храм-колокольня Софии Премудрости Божьей в Садовниках. Здесь все члены семьи Харитоненко являются его прихожанами, а сам Павел Иванович служит здесь церковным старостой.
Уезжая всё дальше и дальше от гостеприимного дворца Харитоненко, Матисс с сожалением сказал Остроухову:
Как же мне не хочется уезжать из Москвы. Я так полюбил русских людей и их иконы, и особенно, иконы из собрания господина Харитоненко в его роскошном дворце. Мне даже запомнился адрес особняка: Софийская набережная, дом 14.
Фёдор Шехтель
Глава 1. Мечта сбывается
В московском ресторане «Славянский базар» как всегда шумно. За столом, накрытым белой скатертью и сервированным белоснежным фарфором, сидели три господина и что-то живо обсуждали. Один из них, Савва Морозов, известный меценат иногда бросал свой взгляд на роскошные двустворчатые двери ресторана, явно ожидая кого-то.
С ним поддерживали беседу Константин Станиславский и Владимир Немирович-Данченко, которые слушая Морозова, относились к нему с явным почтением. Ещё бы, Морозов взял в аренду театр Лианозова в Камергерском переулке и обещал спонсировать переустройство в нём Московского Художественного театра. На встречу в ресторане он пригласил модного архитектора Фёдора (Франца) Шехтеля.
Что-то не видно этого повесу Шехтеля, развёл руками Морозов. Я ведь пригласил его в ресторан к восьми часам.
Да вот он, идёт, воскликнул Станиславский, первым увидев входящего в зал архитектора Шехталя.