Среда, 2 ноября
В среду Айна нашла его сама. Их отпустили пораньше и, подождав немного, она поднялась наверх, чтоб узнать про кино. Айна часто ходила в кино, одна или с Ингой, но не на премьеры. Не потому, что премьеры дороже, а потому что у нее не было времени стоять в очереди, добывая билеты.
Давид разговаривал в коридоре со своим преподавателем. Айна остановилась в нерешительности, но Давид уже увидел ее и помахал рукой. Она вошла в класс следом за ними.
Это Айна, сказал Давид. Можно она послушает?
Добрый вечер, учитель повернулся к Айне. Фрёкен может сесть здесь.
Айна села на стул у стены. Давид сел к роялю, а учитель встал у окна. Давид заиграл какую-то незнакомую мелодию, но его остановили.
Спокойней. Это детский альбом. Всего лишь кукла.
Давид заиграл снова. Пьеса была печальная, но совсем короткая, он сыграл ее два раза, потом еще одну, тоже короткую и еще более печальную.
Вот так и сыграешь. Учитель был доволен.
Но я могу что-то более серьезное, это же совсем для начинающих.
Не надо ничего серьезного! Слушатель там случайный, не стоит его утомлять. До свидания, Давид! До свидания, фрёкен!
Скучно? спросил Давид. Детская музыка.
Печально, Айна очень стеснялась, печально, но легко.
Это Чайковский, русский классик. Легко, потому что это детская печаль, из «Детского альбома». Я это в детстве играл, некоторые пьесы еще до школы. Болезнь куклы и ее похороны.
Похороны куклы?
Да. Ты же не выкидывала любимых кукол, когда они ломались.
У меня не было кукол, которые ломались.
Совсем не ломались? Никогда? Значит, все твои игрушки целы?
Все мои игрушки пропали. Осталось две свистульки и еще теперь матрешка.
Матрешка?
Это русская игрушка. Такая бабка деревянная круглая, красками разрисованная. Она открывается, и там внутри другая сидит поменьше. Ее вынимаешь, она тоже открывается, и так штуки три, может быть и больше.
Здорово. Деревянную трудно сломать. А если кукла с фарфоровой головой, она может разбиться.
Знаю. Я сама чуть не разбила такую куклу Чужую, сказала Айна и тотчас перевела разговор. А я слышала, ты на дудочке играешь, а ты на рояле.
На дудочке? Можно и так сказать. На рояле все музыканты должны играть, независимо от специальности.
От специальности? Музыкант это не одна специальность?
Нет, конечно. В оркестре бывает 3040 разных инструментов. Одних, как ты сказала, дудочек штук пять-шесть. Ты когда-нибудь слышала симфонический оркестр?
Симфонический? Это большой, со скрипками и роялем? В кино слышала много раз. А вживую только духовые, которые на улице играют Королевский гвардии, Красного креста, Трамвайного парка.
Айна стеснялась спросить про билеты в кино: а вдруг не достал?
Хорошо, что ты сама сюда поднялась. сказал Давид. А то мне не уйти было.
Ты же сказал, что встретимся после уроков. Как я могла уйти?
Ну, мало ли Может, ты передумала идти со мной в кино
Почему? удивилась Айна.
Ну, ты же не хотела, чтобы тебя видели со мной вечером возле дома.
Мы же не будем встречаться вечером возле дома, а пойдем в кино. Или не пойдем?
Пойдем, конечно. Я достал два билета на пять часов в воскресенье. Тебе уже пора?
Да, уже поздно. Спасибо за музыку.
Они шли к остановке. Было сыро, туман окутывал улицу, фонари казались расплывчатыми пятнами. Айна подумала, что опять будет в Стокгольме мягкая, почти бесснежная зима, как в прошлом году. Таких суровых зим, какие были в ее детстве, она больше не видела. Правда, три года назад, когда она только попала в столицу, снегу здесь было много. Но температура все равно не опускалась ниже минус 10. А в прошлом году снег был вязким, липким. Он не был глубоким, но автобусы все равно застревали. Пассажиры-мужчины выходили и подталкивали автобус, буксующий в мокром снегу.
Где мы встретимся? спросил Давид.
А в какой кинотеатр? Айна подняла голову, но в тумане не видно было его лица.
«Рёда кварн», знаешь?
Конечно, Айна знала. «Рёда кварн» «Красная мельница» был известный премьерный кинотеатр в центре города. На улице с дорогими магазинами и ресторанами. Еще там был «средневековый замок», так называли большой пассаж совсем рядом с кинотеатром. Он очень нравился Айне тем, что был не из кирпича, как обычно, а из камней разных оттенков и украшен узкими ненастоящими башенками с птицами наверху. Над главным входом сидели две обезьяны, держа на головах колонны второго этажа. Между колонн, по обе стороны от окна, стояли статуи с одной стороны женщина с зеркалом, с другой дикарь с дубиной. Пассаж поэтому называли еще «Вильдман» дикарь. Дубовая входная дверь была украшена рельефами, изображавшими разных ремесленников. Айна любила рассматривать детали. Любовь к деталям, то немногое, чему научил ее когда-то дед. Тяжелую дверь с рельефами ей довелось открыть лишь однажды, когда она сопровождала бабушку. Пол в фойе был выложен белым и черным мрамором, как шахматная доска, дальше шла белая мраморная лестница, но по ней Айна не поднималась, и вообще внутрь не входила: только открыла дверь для бабушки и посмотрела, что ее встретил швейцар. Зато Айна несколько раз была в магазине деликатесов в том же здании, но с отдельным входом с улицы.
пропел вдруг Давид. Это же «Мелодия Стокгольма», Эверта Тобе, которую так часто поют по радио!
Фильмы Греты Гарбо все до одного!
подхватила Айна, и они допели вместе:
Слышал песню сердца моего?
Опять они смеялись вместе, и от этого было хорошо и тепло, несмотря на туман и сырость. Потом Давид чуть не налетел на прохожего, вынырнувшего внезапно из тумана, и опять им было смешно.
Они уже стояли на остановке. Подошел ее трамвай, и они сели.
Не провожать? спросил Давид.
До Норрмальмторг, Айна подняла голову, посмотрела ему в глаза. Давай там и встретимся, у входа в отель. Если дождь, там можно укрыться.
В полпятого.
В воскресенье в полпятого. До свидания, Давид.
Он спрыгнул на площади в последний момент.
Воскресенье, 6 ноября
Они встретились, как договорились, и пошли к кинотеатру. Народу было много, они с трудом пробились сквозь толпу, Давид взял Айну за руку, и она не отдернула руки. Пока не открыли лестницу на балкон и двери в партер, в фойе было очень тесно и жарко. Айна сняла пальто и осталась в шерстяном платье на кокетке. Она принарядилась ради премьеры, да и вся публика была нарядно одета, только Давид был одет, как всегда. Зато ботинки он начистил так, что в них отражался свет боковых ламп.
Мои старые ботинки здесь неуместны? спросил Давид, увидев, что Айна смотрит ему на ноги.
Сияют, как зеркала, она засмеялась. Весь день чистил?
Заметила.
У маленького роста свои достоинства.
Кинотеатр «Рёда Кварн» был знаменит, но и Айна, и Давид оказались в нем впервые. Это был настоящий премьерный кинотеатр, в нем выступали артисты и режиссёры. Огромный партер с красными бархатными сиденьями, очень удобными. По бокам каменные колонны с завитками наверху. Большие хрустальные люстры под расписным потолком. Не сравнить с обычным посещением кино, все так торжественно, как в великий праздник.
Наверное, сам король с королевой здесь бывают, сказала Айна.
Думаешь? Тогда хорошо, что сегодня их нет.
Почему?
Потому что мы пришли смотреть кино, а не на короля с королевой!
Они сели на свои места. Вот открылся занавес, прошел журнал, началось кино.
Фильм был английский, со шведскими титрами, назывался «Третий человек».
Под веселую музыку главный герой приезжает в разрушенный город. Он американец, нищий сочинитель дешевых романов, его зовут Холли Мартенс. Старый друг обещал ему какую-то работу. Вторая мировая война только недавно закончилась, город Вена разрушен и поделен на части между английской, американской, французской и советской армиями.
Давид напрягся и невольно сжал Айне руку так, что она ойкнула. Он смутился и отпустил ее.
Музыка обещает, что все будет хорошо. Мартенс приходит к роскошному дому, где живет его друг, и узнает, что того сбила машина. Под ту же веселую музыку он идет на кладбище и успевает на похороны.
После похорон он сидит в баре с английским полковником. Полковник говорит, что Гарри Лайм, друг приехавшего, был бандитом. Он советует Мартенсу поскорей уехать домой и даже дает деньги на билет. Но Мартенс остается и начинает расследование. Он не может поверить, что его друг преступник.
Айна увлеклась фильмом и не смотрела на Давида. В какой-то момент он вскрикнул, она повернулась. Давид кусал кулак, уставившись на экран.
Но пока нет ничего страшного, кроме города. Поздняя осень, темные холодные улицы, как и здесь сейчас. Но они не просто темные, улицы разрушены войной. Руины, увенчанные статуями; углы стен, осыпающийся кирпич, нищие, роющиеся в помойках. А герои фильма живут в роскошных квартирах, уцелевших среди хаоса. Было странно, почему-то все пытаются отправить Мартенса домой из этого страшного города.
В самый напряженный момент, когда Мартенс и Гарри, который оказался жив, поднимались на колесе обозрения, и бывший друг был готов выкинуть писателя из кабины, Давид вздохнул так громко, что сзади шикнули.
Когда они вышли в фойе, Давид отвернулся, чтобы Айна не видела его лица.
Извини, Давид шмыгал носом.
Они остановились посреди тротуара. Толпа, выходившая из кинотеатра, обтекала их.
За что? Спасибо тебе. Я очень рада, что пошла.
Я не думал, что это будет так больно.
Больно?
Понимаешь Эта Вена. Это мой город. Я там родился и жил до
До войны?
Можно и так сказать, но для нас всё началось раньше. С аншлюсом.