Странный отдых в штаны наложить.
В штаны накладывают от поворотов в реальность. А от фильмов, вернее сказать, во время фильмов, штаны пачкают только в том случае, если напряжённый сюжет увлекает зрителя настолько, что тот забывает про сортир.
И от чего же, по-твоему, такой отдых?
От того реального ужаса, который управляет людьми. Зрители понимают то, что у них перед глазами, на экране, всё ненастоящее, и мысленно себя успокаивают тем, что и то, что за экраном, не реальность, а такое же кино, ну, или игра.
С такими рассуждениями и дерьмо можно конфетой объявить.
Запросто, уверенно сказал Ленц, ты же сам объявил, что отдыхаешь в таком формате.
Итак, по-твоему, ужас это отдых? ухмыльнулся Лутковский.
Ужас это рейтинговое зрелище, которое собирает немалую аудиторию. Кстати, телевидение приезжало на похороны?
Нет, не видел. А почему оно вообще должно было приехать? Парень как парень. Умер, правда, невесело.
Вот именно, невесело. Спорим, что этого простого парня к концу дня отфаршмачат для новостей. Ты, кстати, сделал фотографии для социальных сетей?
Перестань.
Зря. Собрал бы массу лайков. А правильные подписи добавили бы тебе авторитета в СМИ.
Ты циник, Марк, вздохнул Лутковский.
«Где труп, там соберутся орлы», Пробормотал Ленц и равнодушно продолжил: даже если это так, то я не хуже всех остальных, комментирующих эту войну.
Ну, наверное. Пожал плечами Лутковский, вспомнив, что заголовки о военных самоубийцах постоянно всплывают у него перед глазами, и свою реакцию на эту информацию.
Не наверное, а точно. Так приезжали журналисты?
Я не видел.
Странно. Должны были приехать. Подобные истории любят показывать людям.
Смерть вообще любят показывать, особенно сейчас.
Всегда. Всегда любят и любили показывать. Для смерти слова «сейчас» не существует. Слушай, а давай здесь на балконе выпьем, с видом, так сказать Ленц искренне обрадовался своей идее, и не дождавшись ответа Лутковского, отправился на кухню, откуда очень скоро вернулся с бутылкой водки, рюмками и надкушенным огурцом.
Ну и пекло.
Самый разгар. Может, обстановку сменить? неожиданно даже для себя предложил Лутковский.
Ты о чём? Нормально сидим.
Не знаю, вздохнул Лутковский, я вот до твоего прихода думал на Лукьяновку смотаться. В кабаке отсидеться.
От чего отсидеться? С любопытством спросил Марк.
Настроение говно и поговорить об этом не с кем.
Бывает. А с кем ты собрался бухнуть? равнодушно спросил Ленц.
Этого я не решил. Я не знал, что ты в городе.
Соблазнительно, вообще-то, и как раз под настроение, Ленц зловеще улыбнулся. Метафизическое мракобесие это как раз то, что надо сейчас для порядочного разговора. А какой чудесный народ там собирается, смакуя воспоминания, обратился к Лутковскому Ленц.
Да уж, то что надо персонажи.
Заводские, менеджеры, СИЗО, семипудовые бабы с рынка, аппетитно загибал пальцы Ленц, не протолкнуться от бесов. И обязательно кто-то подсядет с потусторонней биографией и неполной поллитрой.
Так поехали, дополним картину. Без нас она недовершённая, решительно сказал Лутковский.
Давай допьем сначала, уточнил Ленц. Для такой поездки и состояние соответствующее надо приобрести.
Согласен, рассмеялся Лутковский.
Тогда наливай.
Лутковский
Ну что?
Посмотри, что это за толпа бредёт?
Ага, с похорон возвращаются люди, Владимир нервно дёрнул за рукав Ленца, который в упор рассматривал идущих людей, при этом чуть ли не до половины высунувшись за борт балкона.
Что такое? недовольно оглянулся Ленц.
Идём отсюда, а то еще на поминки позовут.
4
Ленц, заложив ногу за ногу, сидел за кухонным столом и настойчиво терроризировал Лутковского. Основным его требованием было спуститься в квартиру самоубийцы он упорно называл Олега Глоту именно так и помянуть его вместе с родственниками, соседями и друзьями. Лутковский яростно отвергал столь дикое предложение друга и настаивал на первоначальном плане ехать на Лукьяновку, подальше от поминального застолья. Он грубо настаивал на том, что Ленц, увлекающий его на поминки, окончательно рехнулся и не отдаёт себе отчета в своих действиях.
Ты там совсем с ума сошёл, горячился он, сейчас пьяные припрёмся вдвоем Счастье-то какое на голову родным
Ты там совсем с ума сошёл, горячился он, сейчас пьяные припрёмся вдвоем Счастье-то какое на голову родным
Ты не прав, Володя. Во-первых, мы не пьяные, а выпившие, и наше состояние не является аномальным в этих обстоятельствах. А во-вторых, это только на обычных посиделках лишний, тем более незнакомый гость обуза. Поминки другое дело. Там каждую голову считают. Чем больше поминающих, тем как бы величественнее сам покойник. Также важен социальный статус присутствующих. Вот тебя ведь наверняка знают в доме как человека порядочного.
Что ты мелешь? недовольно перебил друга Лутковский.
Неужели за порядочного не держат? хмельно улыбнулся Ленц.
А за что меня считать порядочным человеком? пожал плечами Лутковский, вот если бы родня Олега сейчас услышала, о чём мы с тобой разговариваем, то наверняка набила бы нам наши гнусные рожи, или, в крайнем случае, наплевала бы в бесстыжие глаза.
За что? возмущённо удивился Ленц.
А ты считаешь, не за что?
Конечно, не за что. То, что я не сочувствую родственникам этого Глоты, не значит, что я совсем пропащий человек. Наверное, если бы издох я, то и они вряд ли искренне посочувствовали бы моим близким. Скорее всего, поинтересовались бы обстоятельствами смерти. Сказали бы дежурные слова о том, что нужно крепиться, и занялись бы своими повседневными заботами. Это не цинизм. Это самозащита человека.
Нет, я с тобой точно не пойду туда решительно заявил Лутковский.
Это отчего же? театрально изумился Ленц отчего именно со мной не пойдёшь? буйно спросил он Лутковского.
Ещё не хватало, чтобы ты там бутылку украл.
Ничего не проси. Сами дадут, неточно процитировал Булгакова Ленц.
Этого только не хватало. Тебе что, на бухло не хватает? возмущенно буркнул Лутковский.
Экий ты непонятливый, осуждающе посмотрел на друга Ленц.
Ну что еще? Я действительно не понимаю.
Идем, спустимся за поминальный стол и через десять минут всё поймёшь. Ведь всё по настроению, и по моему, и по твоему настроению, как я понимаю.
Ну вот откуда ты знаешь о моем настроении? возмущённо дёрнулся Лутковский.
Да вот оттуда. Иначе не стал бы ты с порога докладывать мне о своих замыслах написать повесть, да еще жаловаться на то, что эта повесть упорно не пишется. А между прочим, вот тебе тема, вот тебе «тыл» под самым носом, во всей пугающей и необузданной красе.
Вот еще, смутился Лутковский, я не о том хотел писать.
А о чём? О том, как богемные барышни вяжут солдатам носки?
И об этом тоже
Так об этом тысячу раз писали, перебил Лутковского Ленц, ты лучше сходи на поминки, спустись, послушай о чём говорят мужики и бабы. Не дамы и господа, паны та панночки, а именно мужики и бабы, а также дети и подростки, словом, о чем говорит народ.
Нет, твёрдо оборвал друга Владимир.
Наступила недолгая, но пронзительная пауза. Лутковски в упор, решительно смотрел на Ленца. Тот в свою очередь нахально, с полупьяной улыбкой рассматривал Владимира. Неожиданно он примирительно вздохнул и ошарашил друга следующим своим решением.
Тогда я сам спущусь, Ленц выпил рюмку водки и двинулся к двери.
Марк, ты что, сдурел, испугался Лутковский и схватил Ленца за руку.
Я только понюхаю в замочную скважину, чем там пахнет. Может, чем-нибудь вкусненьким, нагло вывернулся Ленц и тут же рванулся к выходу. Лутковский не успел сообразить, что делать. Дверь хлопнула, и он остался один в комнате.
Устало опустившись в кресло, Владимир в злобе стиснул зубы, мысленно представляя дальнейшее развитие этой истории. Больше всего его возмущало то, что в случае скандала, а скандал ему казался неизбежным, Ленц отделается только небольшими моральными и возможно телесными ушибами. Ему же, Лутковскому, предстояло жить с этими людьми дальше. Смотреть им в глаза. Напряжённо здороваться при встрече. И переживать то, что собирается натворить сейчас Марк своей индивидуальной совестью.
Сборы заняли несколько минут. Захватив все оставшиеся в доме наличные деньги, Владимир запер входную дверь и начал спускаться по лестнице. Пройдя два пролёта, он нервно прибавил шагу, и даже не оглянувшись на дверь, за которой поминали Олега, быстро спустился к выходу из парадного. Лутковский был уверен, что Ленц сейчас за поминальным столом, и поэтому немало удивился, когда столкнулся с ним в дверях.