Чиф, пройдёмте со мной в лазарет. Я второй помощник. Я вам помогу там устроиться. Там для вас приготовлена кровать, и там я вам сделаю перевязку.
Борзов не сопротивлялся. Силы как-то сами оставили его. Он с трудом оперся на руку филиппинца и вошёл в надстройку.
Там он увидел стоявших в нерешительности Вадика и Серёгу. Он им махнул рукой:
Идите за мной в лазарет. Я думаю, там места для всех хватит.
С трудом преодолев два трапа, он поднялся ещё на одну палубу.
Чиф, поворачивайте налево, предупредил второй помощник. Там в конце коридора находится лазарет.
Из угловой каюты, расположенной так же, как и у Борзова на «Леди Белле», выглянул полноватый небритый мужчина в чалме. Он вежливо обратился к Борзову:
Добрый вечер, чиф. Как ты себя чувствуешь? и, не дождавшись ответа, продолжал: Рад приветствовать тебя на борту нашего судна. Проходи в лазарет, там тебе всё приготовлено. Если что тебе или твоим друзьям понадобится, он посмотрел на Вадика и Серёгу, обращайтесь ко мне. Я старший механик. Не стесняйтесь. Мы вам во всём поможем.
Борзов прошёл в лазарет и в бессилии опустился на прикреплённый к переборке топчан.
Второй помощник тут же достал со стола заранее приготовленные медикаменты и принялся обрабатывать обожжённую ногу.
Вскоре с забинтованной ногой Борзов устроился на кровати и полностью расслабился. Нога после обработки и перевязки уже так сильно не болела.
Второй помощник, убедившись, что с Борзовым всё в порядке, обратился к Вадику и Серёге:
Пойдём со мной. Я вам покажу, где можно будет взять переносные кровати и постельное бельё.
Они ушли, и Борзов остался в лазарете один.
Вокруг всё сияло чистотой и пахло свежестью. Кондиционер гнал прохладный воздух. Всё было новым. Вокруг стояла тишина. Это так разительно отличалось от той обстановки, где несколько часов назад находился Борзов.
Неожиданно постучали в дверь, но она не открылась. Зная, что так всегда поступают филиппинцы, Борзов крикнул:
Войдите!
В лазарет вошёл старший механик.
Чиф, вежливо обратился он к Борзову, я тут принёс тебе зубную щётку, пасту, мыло и бритву. Ты уж прими их, пожалуйста. Это я тебе принёс от всего сердца. Не отказывайся.
Борзов был поражён такой вежливостью индуса.
Спасибо, пролепетал он, стараясь подняться на кровати. Посмотри сам, куда их поставить.
Стармех прошёл в душевую кабину, совмещённую с туалетом, и вернулся.
Из пакета он вынул рубашку с длинным рукавом и брюки.
А это тебе на первое время, до Японии, объяснил он.
Так вы что, в Японию идёте? Тут уже пришла пора удивляться Борзову.
Да, подтвердил стармех, в Японию. Через неделю будем там.
Тут в лазарет вошли Вадик с Серёгой. Они принесли раскладушки, матрасы и постельное бельё.
А теперь, обратился стармех уже ко всем, прошу вас пройти в столовую. Там повар приготовил для вас ужин. Вы, наверное, уже давно ничего не ели
Серёга помог Борзову слезть с кровати. После перевязки нога уже не так сильно болела, и он сам, своим ходом доковылял до столовой.
Экипаж уже сидел за столами и поглощал пищу. Один из столов был свободен. За ним сидели капитан со старпомом. Капитан махнул рукой Борзову:
Проходи к нам, чиф! У нас тут свободно.
Борзов устроился за столом, и стюард принёс ему тарелку с макаронами и кусками обжаренного мяса с луком. На столе стоял соус к мясу, от которого во рту возник чуть ли не пожар. Так что пришлось его срочно гасить из поставленного тут же на столе кувшина с соком.
Немного посмеявшись и закончив ужин, капитан сказал:
Я сейчас пойду на мостик и позвоню хозяину. Узнаю, что нам делать дальше, а вы пока располагайтесь. Как вы устроились?
Мы втроём поселились в лазарете. Там всё хорошо, успокоил его Борзов.
А меня вы сможете найти в каюте лоцмана, проинформировал Борзова капитан. Ну, я пошёл. Что передать хозяину?
Передай ему, что мы сделали всё возможное, но пожар оказался сильнее нас. Борзов развёл руками.
Хорошо. Капитан поднялся и направился к выходу из столовой команды.
Борзов с парнями поблагодарили повара за сытный ужин и поднялись в лазарет.
Он лёг на кровать и молча лежал, глядя в потолок и вспоминая события прошедшего дня. Постепенно мысли стали путаться в голове, и он начал проваливаться в глубокий и спасительный сон.
Борзов подскочил на койке и ухватился за ногу. Наверное, он неловко повернул её во сне.
Что, Владимирыч, опять тушишь пожар? участливо спросил Вадик, Сейчас сходим на завтрак, потом возьму бинты. Сделаем тебе перевязочку. Не волнуйся. До Японии пять денёчков осталось-то. А там и доктора рядом. Не переживай. Хотя и меня кошмары одолевают чуть ли не каждую ночь.
Не говори, Вадя. И мне всякая хренотень по ночам жить не даёт, как всегда, спокойно подтвердил проснувшийся Серёга.
«Алика» мерно переваливалась с борта на борт. Двигатель работал мощно и ритмично. Что ж, она новая. Ей только шесть месяцев. Не то что было «Леди Белле» двадцать семь лет. У «Алики» всё впереди.
А «Леди Белла» осталась одна в океане, в пятистах милях к северу от Гавайских островов, глубоко осевшая в воду кормой из-за затопленного машинного отделения, сгоревшая и брошенная на произвол судьбы.
Затонет ли она от первого же циклона? Или будет месяцами бродить по океану, как летучий голландец, пока её не найдут и не отбуксируют в порт на разгрузку и дальнейшую разделку. Ведь весь груз остался цел. Топливо в дизельных цистернах из-за затопления машины не взорвалось, поэтому она была цела и осталась на плаву.
Когда «Алика» уходила с места аварии, Борзов вышел на корму, и долго смотрел вслед этой частичке своей судьбы, брошенной в океане жизни. Слёзы сами наворачивались на глаза. Но их сдувало ветром надвигавшегося циклона. Всё-таки как много хорошего у него было связано с ней, с «Леди Беллой».
А сейчас пора ковылять на ужин. Их повар, чилиец, изумительно готовит.
Владивосток, январь 2019«Шатура»
Жизнь судового механика
(начало)
Часть первая
После четвёртого курса я был направлен на практику на теплоход «Шатура», который ходил на линии Находка Магадан.
Это был четырёхтрюмный лесовоз польской постройки примерно двенадцатилетнего возраста, и экипаж его в основном состоял из проштрафившихся моряков. Это те, кто по каким-то причинам что-то нарушил в таможенном законодательстве при пребывании за границей, то есть где-то и когда-то напился и попался нашим доблестным органам, но только по милости администрации не был уволен из пароходства. Им была только прикрыта виза. То есть они потеряли право выходить в заграничные рейсы.
А чтобы вновь открыть визу, нужно было целый год отработать в каботаже и проявить себя с лучшей стороны. Это с точки зрения командно-политического состава судна, а если яснее, то помполита.
Это был помощник капитана по политической части, а ими были в основном неудавшиеся штурманы, электромеханики, начальники радиостанций и те, кто прошёл специальный курс обучения на специальных политических курсах в Одессе или Хабаровске.
Администрация судна, в лице капитана и партийной организации судна, только ходатайствовала о новом открытии визы молодому моряку или «залётчику», то есть мотористу, матросу, механику или штурману, перед пароходством. Она писала бумаги, собирала собрания, утверждала решение этих собраний и отправляла всё это куда-то наверх. А там уже какой-то божественный дядя решал ничтожную судьбу очередного грешника: ходить ему за границу или не бывать там никогда.
Ну а нам, курсантам, после нескольких лет учёбы тоже открывали визу.
У меня пока её ещё не было, потому что после перевода из МВИМУ в ДВВИМУ, по мнению командира нашей роты Геннадия Гавриловича Сысоева, я ещё не созрел для того, чтобы с честью представлять наше Советское государство за границей, из-за многочисленных «залётов», произошедших в моей курсантской жизни.
Вот поэтому виза у меня ещё была не открыта, даже несмотря на то, что учился я хорошо. За сессию в моей зачётке иногда бывали и тройки, хотя в основном она была заполнена отметками повыше. Но вот с дисциплиной у меня постоянно были проблемы. А если бы я был уличён во всех «самоволках» и остальных проступках, которые случались со мной очень часто, то, наверное, меня давным-давно бы выперли из училища.
Но, слава богу, я уже окончил четвёртый курс и был направлен на индивидуальную практику. Это явилось только результатом моей учёбы. Те, кто учился только на тройки, проходили коллективную практику на учебных судах «Профессор Ющенко» и «Меридиан». А везунчики, то есть отличники и даже те, кто не был отличником, проходили индивидуальную практику на судах загранплавания. Им визу открывали заранее. У некоторых из них родители были у «власти», то есть начальниками в администрации края, города или каких-нибудь райкомах и парткомах.