Пайщик уходит. К твердому выражению заговорщика на лице прибавилось еще что-то зыбкое точно по первому предзимнему заморозку на почве закружила едва зримая снежная крупка. Он идет медленно: думает. Он догадлив и прикидывает в уме число червонцев, которые завершат в доме бытовку. Конца-краю нет. Смена обоев на моющиеся. Врезка форточек. На устройство газонов. Решетки на балконах Еще и такая мысль: а не участвует ли председатель в этих «надо дать»? Не получает ли свою лепту? Наконец, не сам ли подсказал водопроводчикам или там газовикам как хапнуть, не упустить случай. Как вот сейчас подсказал пайщикам про «шапку по кругу». Тоже, наверно, «хочет жить» нет, «хорошо хочет жить»
Подвел всех телефон. Казалось, тут-то все в порядке. Давно, еще три года назад, при организации ЖСК, самый первый председатель предложил «для ускорения телефонизации» всем внести полста Зато телефон, мол, ждать не придется сам будет ждать жильца! Почти все уплатили. Даже квитанции какие-то получили
И вдруг телефоны только через год! Как да почему? Председатель поднимает перед лицом руки с вывернутыми наружу ладонями. Смотрите, мол, никаких ваших денег у меня в руках нет! «Не знаю! Вы не мне платили! Сам вот квитанция внес полста!..».
На телефонном узле о деньгах впервые слышат. За три года тоже сменилось несколько начальников «Да что вы такое говорите! Знать не знаем! Кому платили с того и спрашивайте!». И в бухгалтерии то же. Концы в воду. Идиомы и метафоры». Нет телефонов ждите в общей очереди!..
Легко сказать: «ждите!» Как люди когда-то жили без телефона? Уму непостижимо! И стал я бегать к автомату. Одной «двушкой» не позвонишь: то автомат их проглатывает точно пенсионер таблетки. Надеясь ими вернуть себе молодость, то «вышел», «позвоните еще раз», «Иван Петрович на совещании». Нужны «двушки»!
Наш дом уже ожесточил всех, у кого только бывают эти «двушки»: лотошниц, киоскерш, кассирш Норовишь обменять себе в убыток отдать за «двушку» семишник, за несколько гривенник и еще поблагодарить, фальшиво расчувствовавшись Кончилось, на всем свете больше нет их в помине, двухкопеечных монет! «Отстаньте! Надоели! Ваш дом уже в печенках у всех сидит!» отчитывают нас разменщицы.
Ясное дело, с кем-то стыковались по-крупному. Рублевый счет с кем-то. Упредили. Все грамотные, все догадливые. Знать, все хотят жить нет, хорошо, хотят жить!.. Эпитеты, метафоры, идиомы Куда уж там: целые присказки да притчи!..
Куда идти? Куда идти? «Кому нести кровавый ротик, у чьей постели бросить ботик и дернуть кнопку на груди? Куда идти? Куда идти?» Ах, поэзия! Даже ты вопрошаешь не отвечаешь!
Знаю куда! Как же это я раньше не допёр! Не додул, не смикитил, зря скрипел мозгой Идиомы-метафоры-эпитеты! На что-то и мне должен ведь пригодиться божий храм! Этот великолепный бело-голубой шатер, которому со всех сторон закрыли небо железобетонные башни. Куда только делось его старо-сокольническое благолепие! Смущен, смущен храм этими непрошенными железобетонными соседями. Как-то заглянул в энциклопедию: построен в 1913 году архитектором Толстых: всего-то четыре года до революции. Какая недальновидность!.. А теперь «моральное истребление», как говорят архитекторы.
Жаркий июнь время тополиного пуха. Асфальт пружинит под ногами как торфяной наст. Вокруг церкви не видать старушек-«божьих одуванчиков». На них ныне держится вера. Тщедушные, в черном, точно грачи, они в дни служб так и липнут к храму, к дебелому «отцу Ивану». Ими полны скамейки в саду, церковный двор, сама церковь. Дверь в храм открыта проветривает свои каменные внутренности
Поднимаюсь на ступеньки, вхожу. Пусто Ан нет: свято место пусто не бывает! Идиомы, метафоры, присказки. Вот они, «божьи одуванчики». Три старушки одинаково тщедушненькие, одинаково в черном, стоя у высокого стола быстро-быстро пересчитывают медь. Она прямо-таки шелестит, журчит в их сухоньких пальцах.
Ловко сортируют курганчик меди, горсточками разгребают, точно курочки, золотистый сухой навоз, считают, пришептывая впалыми устами
Вам чего! сквозь остаток зубов прошипела одна. Остальные тоже перестали считать. Вид у всех более, чем неприязненный, словно застал их всех в бане. Или свершил подобную непристойность.
Простите пожалуйста Хотел попросить поменять рубль На «двушки». То есть на двухкопеечные монеты Звонить, то есть
Я всегда теряюсь, когда учую неприязненность. Сам себе противен, но ничего с собой не могу поделать.
Но, кажется, все же поняли. Молчаливое взглядами короткое совещание. Успеваю заметить, что взгляды двух устремлены на третью. Старшая! Ответственная! Доверенная! Всюду она, знать, явная, выставленная, или незримая, но сущая «субординация». А эта старшая (ответственная и доверенная) уже уставилась на меня. Господи, сколько жесткой колючести в этом взгляде старой ханжи. Скажи лишь, отец Иван, она меня, не жуя, проглотит!
Вы кто такой?
Ну как вам сказать Такой же православный, как вы Помню, мать рассказывала, что меня крестили. Какая ей тогда выгода была брехать?
Я, видать, плохо играл. Когда люди считают деньги, да еще не людские уже, божеские какие могут здесь быть шутки!.. Голос мой все же был неуверенным. Не годится вообще такой голос для шуток. Он настраивает против себя. Вот так всю жизнь понимаю, но не умею. Может, поэтому понимаю? Неуклюжий я человек. Хоть «двушек» наменять хоть квартиру получить. Сразу видно, что я из тех кому можно отказать. Вообще можно указать на дверь Будешь тут иметь твердый, уверенный голос как бы не так!
Не положено! отрезала старшая. Чего выдумали в господнем храме деньги менять! Ступайте себе с богом: сказано не положено!
Я поплелся из боковушки в притвор, затем на паперть. Навстречу мне поднимался отец Иван. Впрочем, никакой ни «отец». В обычном костюме, очень дородный и рыхлый мужчина с широким бабьим лицом, с полными и свежими, женскими же, губами. Настороженный светло-синий взгляд изобразил доброжелательное участие. Остановившись на паперти, отец Иван, пусть и без облачения еще, вел себя снисходительно, как подобает пастырю. Он, наверно, застиг меня в тот момент, когда я то ли шептал, то ли в самом деле произносил вслух приставший ко мне фатально-мистический монолог: «метафоры, эпитеты, идиомы». Что-то и вправду слышу их все чаще, и все чаще сжимается душа от чувства усложняющейся для меня жизни. Трудно мне с моей непосредственностью, ранимостью, простотой
Может все это прочитал на мне проницательный пастырь, духовная особа как-никак отец Иван? Он самодовольно погладил свою небольшую, опрятную и мягкую профессорскую бородку.
У вас какое-то дело?
Понимаете, отец Иван, на всякий случай улыбнулся я, стараясь, чтоб улыбка не вышла обидной. Какой он мне «отец Иван»? Но надо же как-то называть человека. Еще раньше слышал, что так зовут пастыря в этом храме Воскресения. Понимаете, просил поменять монеток для телефона-автомата Литераторская жизнь Ад Пишущих тьма, редакторов еще больше. На марки вся пенсия уходит! Им легше возвращать, чем мне посылать. У них марки казенные Стал теперь звонить. Хоть какое-нибудь знакомство. Главное, может, все же прочитают «Нет, не читал! Не видел! Посмотрю! Позвоните через неделю!». Понимаете это уже что-то Это уже надежда И вот хотел поменять а мне: «Не положено!». Вот уж не ждал услышать в божьем храме! В миру, у нас, то есть, отец Иван, обрыдло20 мне это «не положено!». Да и ханжи они, ваши активистки! Посудите сами: считают деньги, а поменять, мол, «в божьем храме не положено!» Всю жизнь слышал про ханжество церкви и вот довелось-таки самому убедиться!
Отец Иван как-то хрюкнул. Потом сыто расхохотался. Смеялся долго, будто после хорошего анекдота.
Причем же церковь, если дела-то людские, человеческие! Пойдите, скажите от меня. Поменяют Я там буду Присяду. Жарынь как в духовке
«Отец Иван» точно пароль сработало незамедлительно. В три пары рук, быстро, с тем же пришептыванием, мне было отсчитано на целый рубль двухкопеечных монет
Сидевший на лавочке под навесом боярышника отец Иван меня поманил к себе. Шевельнул своим большим телом, обозначив этим, что освобождает для меня место и приглашает присесть. Он вытирал платком под воротником ковбойки грудь, обросшую золотистой кудрявой порослью. Сквозь эту шерстку смутно проглядывала тщательно сделанная наколка корабельного колесо-штурвала Он нисколько не стеснялся колеса этого мне даже показалось: ждал вопроса по поводу этого морского атрибута.
Наконец он спрятал платок в карман пиджака и обернул ко мне широкое лицо.
Трудное ваше дело! Понимаю И всегда-то трудным было, а теперь, при общей грамотности, особо Понимаю. Сам когда-то пробовал. Это вроде в лотерею выиграть автомобиль Нет, есть у меня деньги, и автомобиль А вот хочу выиграть. Фортуну пытаю! Покупаю билетов, поверите, на четвертной А хоть бы што А все одно покупаю. Какой-то интерес все же А на счет ханжества это вы зря! Вот расскажу вам То ли быль, то ли притча. Откуда же запомнилось мне!.. При царе-освободителе было. Либерал был, каких мало! Вот и укокошили его Но не об этом речь. Развитие капитализма, торговля, корабли и все флаги к нам Всякое такое, значит Мужчин все больше на оброк, в городах обретаются, от семей оттягаются. Ну, ладно Пошли «заведения». Бордели, в общем. Пошли, да все больше пошли