Глава 7. Школьный вечер
Школьный двор встретил Машу с Димкой шумно играла музыка, ребята хлопали дверями, бегали туда сюда, посредине спортивной площадки была была наряжена огромная елка, разноцветные шары на ней отражали только что вышедшую Луну, и сами казались лУнами. Димка, уже у входа крепко взял Машу за руку, потянул к себе, я тихонько шепнул на ушко: «Слушай, может не пойдём туда, а? Сейчас начнётся, Лизка эта глупая притащится, гадости свои начнёт говорить. Она меня замучала, Маш. То ей контрольную проверь, то бабочку в альбоме помоги нарисовать, а вчера так вообще к нам домой пришла. Сочинение у неё не выходит, видите ли. Прилипала она, не люблю таких. Вяжется»
Маша внимательно посмотрела на Димку, поправила его рыжий вихор, торчащий из-под кепки, укоризненно качнула головой. «Ты, Дим, девочек за глаза не обсуждай. Я тебе тут не советчица, да и слушать не стану. Некрасиво это, душком нехорошим отдаёт. Только не обижайся»
«Да не обсуждаю я никого. Просто идти не хочу, пошли лучше к нам. Там батя телик новый из райцентра привёз, мы с ним тоже елку поставили. Мамку твою возьмём, тётку, брательника. А, Маш?»
Но Димка договорить не успел, из дверей школы с очередной ватагой ребят выскочила Лизка. Высокая, большая, в ярко-розовой куртке с огромным капюшоном, отороченным пушистым, белым мехом, в белых сапожках, с копной завитых светло-русых волос, с румянцем, один в один повторяющем по оттенку цвет куртки, Лизка казалась огромной экзотической бабочкой, чудом попавшей в холодную страну. Она так и шла в толпе одноклассников, брезгливо морщась от небольшого ветерка, ставила крупную, белую ножку в сугроб, куталась в шарф, показывая, как она изнемогает от холода. Увидев Димку, она было расплылылась в сладкой, взрослой, уже слегка порочной улыбке, но, поняв, что он не один, дернулась, как от удара в курносый нос. Подошла ближе, обдала волной резких, дорогих, явно маминых духов, фыркнула, как кошка
Ой Нежить в Юродивской шубке. Шапку мамка связала, небось, всех коз передергала? Или на молочные денежки по дешёвке купила? А ничо. Нищете и такое к лицу.
Димка напрягся, на его румяных, мальчишеских щеках заиграли желваки, но Маша широко, показав ровные, белоснежные зубки улыбнулась прямо Лизке в лицо, аккуратно поправила шапочку, надвинув её поглубже, отчего её колдовские темные глаза стали ещё огромнее и блеснули странным, чёрным огнём, взяла парня под руку и, уже проходя мимо, чуть повернула голову, шепнула, скорее прошипела, прошелестела: «Не тронь». Так красивая, но жуткая змея поднимается из травы, качается угрожающе, готовится к броску, и, вроде, далеко, а мурашки по спине. Лизка снова отпрянула, побелела от злости, но сказать ничего не решилась. Промолчала, сжав большие, рыхлые ладони в кулаки, пропустила Машу с Димкой и только, когда за ними закрылась дверь, что то быстро и сбивчиво стала внушать здоровенному, туповатому Генке, который ходил за ней повсюду с видом молочного телка, потерявшего мамку.
Новогодний вечер закружил голову Маше, её наперебой приглашали танцевать ребята, девочки тащили в свои маленькие междусобойчики, даже два молодых курсанта районного военного училища, помогающие здесь достроить коровник и приглашённые на школьный вечер, чуть не подрались из-за неё. Димка сначала дулся, стоял в сторонке, а потом взярился, стал, как стена, и больше к Маше никого не подпустил. Последний танец он сам танцевал с Машей, отдавил ей все ноги, еле дотянул до конца вечера и, отдуваясь, помог ей надеть шубку, облегчённо выдохнув, вывалился наружу на тёмный школьный двор.
Фууу, Маш. Ненавижу я эти танцы, честное слово. Никогда не научусь. Придумали ерунду эту, лучше б делом занимались.
Маша тихонько улыбалась, ей так хорошо было идти по хрусткому, только выпавшему снегу, слушать этого рыжего медвежонка и крепко, надёжно держаться за его руку.
До Машиного дома осталось пройти только узкий, тёмный переулок, и тут, от чёрных покосившихся ворот брошенного дома отделилась какая-то огромная, сутулая тень
Глава 8. Нападение
Темная тень простояла, как будто в нерешительности, потом стала размножаться сначала от неё отпочковалась одна, мелкая, вихрастая, с обезьянне длинными руками и кривыми ногами, а потом и вторая большая, плечистая, с болтающимися ушами мохнатой шапки. Маша почувствовала опасность, у неё так бывало всегда натянется внутри стальная пружина, упрется острым краем в горло, и тело её враз становится чужим, упругим, сильным, как будто его взводят, как курок, остаётся только нажать спусковой крючок и цели не будет пощады.
Димка нахохлился, отодвинул Машу в сторону, прикрыл собой, расправил плечи, пробубнил басом, угрожающе.
Вам чего надо. Проходи, не лезь, не замай.
Первая тень материализовалась, из нее проявился хлыщ Васек, живущий в соседней деревне, давно выпертый из школы, мотаюшийся по окрестным селам и, по слухам, приворовывающий, что где плохо лежит. Он подошёл ближе, не спеша закурил, по блатному прикрыв ладонью беломорину, сплюнул Димке под ноги, процедил бабьим, но уже прокуренным голоском
Ты, пацан, пришлый здесь. Многого не знаешь. Так иди куда шёл. Нам девку токмо свою отдай, покумекать с ней просили. По хорошему. Не дура, так поймёт.
Он с силой толкнул Димку в сторону, от неожиданности парень отлетел, ударился об старое, мощное бревно ворот и на секунду потерял ориентацию в пространстве.
Васек цепко схватил Машу за воротник шубы, перехватил шарф, обмотав его вокруг кисти, и потащил в темноту к своим дружкам, топтавшимся в темном углу. Димка моментально пришёл в себя, набычился, с разгону врезался в жёсткую, сутулую спину великовозрастного дебила, да так, что сбил его с ног. Маша от рывка упала на колени, попав на острый камешек, торчащий из под снега, взвыла от боли и, как в замедленном кино, перед ней проплывали страшные кадры. Вот, одним ударом ногой в живот здоровенный жлоб сбил Димку с ног, мелкая обезьяна прыгнула на него сверху, вцепилась в плечи и начала бить головой об снег, а Васек, поднявшись, стряхивал что-то невидимое со штанов, что-то сипел и тянул руку в карман клочкастого полушубка.
И тут кто-то нажал тот самый спусковой крючок в теле Маши, действия, которого она боялась даже сама. Разом превратившись в натянутую струну, чувствуя, как нездешняя, страшная ярость волной накатывает на неё изнутри, захлестнув сознание, она сдернула шапку, высвободив свою черную, густую гриву, и шагнула вперед.
Васек, увидев прямо перед собой бледное, светящееся в темноте лицо с горящими белым пламенем глазами и с оскаленным ртом, отпрянул, споткнулся об ноги, лежащего на земле Димки и упал бы навзничь, если бы его не подхватил Генка, это был именно он, вечный дурной спутник Лизки. Маша уже не владела своей яростью, резко выбросив вперёд руки со скрюченными пальцами, она сжала их в кулак, так, как будто впивалась ногтями в мякоть чего-то сочного, податливого, и рванула их на себя. Генка хрюкнул, дёрнулся, захлебнулся слюной, водопадом ринувшейся из его раззявленного рта, схватился за горло и начал заваливаться вперёд, с хрипом, как будто его душили. Мелкий попытался кинуться к нему на помощь, но Маша хлестко ударила краем ладони по воздуху, и парень, отлетев на полметра, свалил ветхий плетень и пропал среди колючих веток, сплошь заросшего терновником двора.
Ты чего ты зачем дура
Васек начал приходить в себя, пошёл к Маше, пытаясь что-то вякать, но она выставила ладонь, и парень замер в той позе, в которой шёл, даже не успев опустить ногу, одеревенел, превратился в столб.
Димк. Димочка. Ты как? Ты живой? Сейчас я тебе помогу, миленький.
Димка лежал навзничь, его голова была запрокинута, глаза закрыты, и только по слабому движению груди, можно было понять, что он дышит. Маша упала перед ним на колени, потом легла на него всем телом, повторив его позу, напряглась, и медленно стала подниматься над ним, парить, как будто отрываясь вверх на несколько сантиметров. Димка дёрнулся, открыл глаза, подхватил Машу, которая рухнула на него сверху, полностью потеряв силы.
Ты дойдёшь сама, Машунь? Или тебя прямо в дом отвести, ты как?
Маша смотрела на Димку внимательно, искала в нем что-то, но не найдя это, успокоилась, расслабилась, улыбнулась. Беда была вот она, но все обошлось.
Я нормально, Дим. Ты как себя чувствуешь? Голова не болит?
Не, Маш. Слушай, а что это было? Ты как это? Они, эти, ну Лизкины, которые, с ними что будет?
С ними? Да ничего не будет с ними. Поумнеют, может.
А ты? Тебе, может, с папой моим поговорить? Ненормально это с тобой, знаешь? Маш?
Погоди, Димк. Я сама знаю. Разберусь. Иди домой пока, тебе отдохнуть надо. Да и мне
Глава 9. Прорубь
И что? Думаешь, напугала сильно? Подумаешь, фокусница!!! Ребята по пьяни xpень навыдумывали, хорошо чертей не видали, а она прям гордая победила. Скажи спасибо, космы твои на голове остались, а то бы ходила плешивая. Дура!
Лизка орала, стоя за оградой палисадника, как будто защищаясь от Маши его хлипкими штакетинами. Из-под модной шапки выбивались туго завитые крашеные кудряшки, на днях ей мать разрешила постричься и сделать завивку и от этой причёски девчонка стала похожа на знатную доярку, приехавшую на слёт.