Нам даже за Урал выбираться не надо: выехал в деревню, вот тебе и фронтир. Участковый-шериф, пьяные индейцы на тракторе, баба Маша метает тяпку лучше томагавка. Мобильник ловит сеть только за во-о-о-н за тем полем. Там, кстати, уже и лавочку вкопали для любителей разговоров. А вы, негры городские, лопаты в руки и вперёд на огород, солнце ещё высоко.
За столетия фронтир въелся в нас до мозга костей. Мы почему, в отличие от европейцев, незнакомцам не улыбаемся? Так ясное дело: вот встретил ты в лесу или на улице человека. А вдруг он индеец какой? Сначала надо выяснить, кто таков, зачем пришёл. Если наш можно улыбаться и звать в гости.
Половина страны разбирается в сборе грибов и ягод, на ощупь может отличить ложный опёнок от настоящего и знает до дня сезон сбора земляники и клюквы. Другая половина огородничает с одной лопатой лучше любого фермера с трактором и умеет консервировать помидоры десятью разными способами. Каждый второй или рыболов-охотник, или может из подручного металлолома собрать машину/ трактор/ мясорубку. Жуков колорадских в баночку кто собирать не умеет? Это не признаки цивилизованных людей, это необходимые умения для жителя фронтира.
Вот люди возмущаются поведению нашего туриста за границей. Ну да, орёт, пьёт как не в себя, в бассейн прыгает и песни поёт. А между тем это нормальная реакция ковбоя, выбравшегося в большой город после месяцев скитаний по прериям. Отстаньте вы уже от человека! Ему ещё обратно возвращаться. А там злой шериф, в салунах драться запрещают, индейцы опять же.
Но и без фронтира мы не можем, совершенно. Он наша точка приложения, место сборки, цель и смысл. Нам хорошо, только когда мы свой фронтир осваиваем, движемся вглубь. Стоит перестать нести порядок в пустые пространства, и мы идём вразнос. Вот, скажем, в шестнадцатом году достроили Транссиб. Оглянулись. Как, больше нечего строить? И загудели аж на две революции. Очнулись, только когда вокруг снова сплошной фронтир. И давай снова его осваивать. И всё вроде хорошо: целина, БАМ Знаете, на чём погорели? На повороте сибирских рек. Обещали, обещали, а в восемьдесят шестом отменили. Всё, СССР был обречен. Зачем он нужен, если осваивать свои пустоши не будем? (Ещё яблоки на Марсе обещали и не сделали, чем усугубили.) Снова загудели, пока всё не порушили до дикого капиталистического фронтира.
Чуть отъелись, порядок навели и обнаружили, что фронтир опять с нами. Мост в Крым? Фронтир! Работа для нас. Северный широтный ход? Наше дело! Арктику осваивать? Да пожалуйста! Тут, главное, не останавливаться.
А еще нас манит космос. Луна. Марс. (Мы помним про яблони!) Спутники Юпитера. (На Титане моря из нефти, мы давно на них глаз положили.) Лично посетить плато Спутник на Плутоне. А уж если встретим инопланетян (Настоящие индейцы! Наконец-то!) Это ж как приложиться ко всему космосу можно!
Мы дети фронтира. Хмурые при встрече и улыбчивые после знакомства, недоверчивые и добрые одновременно, любящие простор и снимающие обувь при входе в дом, свободные и прикованные к своим берёзкам. Ковбои тайги, пастухи медведей, индейцы бесконечной степи. Добро пожаловать к нам в гости! Только помните, каждый день на фронтире делает вас чуточку нами.
Ёлочка
Графиня Алиса Зюйдмарская с самого утра пребывала в скверном расположении духа. Даже три рюмки коньяка, влитые в кофий, не спасали положение. Погоды стояли отвратительные, в родовом замке гуляли мерзкие сквозняки, стражники под окном горланили фривольные песни, безбожно фальшивя, новый год неотвратимо приближался, а покойный муж ухмылялся с парадного портрета самым противным образом.
В кладовку перевешу, мрачно пообещала ему графиня, подлила себе ещё коньяка, выпила залпом и, подойдя к окну, закричала в форточку:
А можно так не орать?! У меня мигрень, между прочим!
Песня прекратилась. Минут пять стражники молчали, а затем, не в силах сдерживать новогоднее настроение, запели снова. Но теперь вполголоса, так что слов стало не разобрать. Графиню это стало раздражать ещё больше, но потребовать петь громче не дала врожденная тактичность.
Сволочи, кратко резюмировала графиня и подумала послать ещё за кофе.
Барон фон Нордмульский просит аудиенции, бодрым голосом доложил появившийся дворецкий.
Хозяйка замка окинула его недовольным взглядом. «Рожу-то какую довольную отъел, подлец, подумала графиня. Наверняка празднует с самого утра, пока я тут страдаю».
Сволочи, кратко резюмировала графиня и подумала послать ещё за кофе.
Барон фон Нордмульский просит аудиенции, бодрым голосом доложил появившийся дворецкий.
Хозяйка замка окинула его недовольным взглядом. «Рожу-то какую довольную отъел, подлец, подумала графиня. Наверняка празднует с самого утра, пока я тут страдаю».
Чего это он приперся? вежливо поинтересовалась Зюйдмарская.
Хочет лично засвидетельствовать и, так сказать, поздравить с наступающим.
«Замуж тебе надо, барыня, с тоской подумал дворецкий, не в силах наблюдать каждый день страдания госпожи. Уж он бы не дал тебе портить всем праздник».
Не приму, мрачно буркнула графиня, пусть пойдет прочь, мужлан. Знаем мы его: будет требовать выпить, потом закусить, ещё разобьёт что-нибудь. Одни убытки от таких гостей.
Но передать отказ дворецкий не успел. В залу, благоухая дешёвым одеколоном, ворвался барон. Толстенький, с торчащей, как у ежа, недельной щетиной и в напяленной на голову новогодней шапочке.
С наступающим, дорогая графиня! Как я рад видеть тебя, ты себе не представляешь. Красивая женщина для праздника это как главное блюдо на столе
Мы вроде на брудершафт не пили, зыркнула исподлобья Зюйдмарская, на «вы», пожалуйста.
Так, значит, надо! обрадовался барон и достал из-за пазухи бутылку шампанского, живём рядом, а видимся так редко. Надо больше общаться!
Я вас не приглашала, между прочим.
Ах, какие могут быть формальности между соседями? Вот ехал мимо, дай, думаю, поздравлю душечку графиню. Чай сто лет не виделись.
И ещё бы столько, насупилась хозяйка замка.
Чё стоишь? Бокалы тащи, мы праздновать будем, барон махнул рукой дворецкому, и клубнику на закуску тащи.
Нет у нас клубники, мрачно показала фигу графиня.
Так я привез! Скажи там, пусть тебе отдадут корзинку. И моим охламонам крикни, пусть заносят.
Что это? Зюйдмарская сердилась всё больше. Жизнерадостность барона вызывала зависть и раздражение.
Сейчас увидишь. Я без подарков не хожу в гости. Тем более к такой красивой леди.
Кряхтя, ругаясь и топча друг другу ноги, два дюжих молодца внесли в зал ёлку в деревянной кадке.
Вот! Замечательная ёлочка.
Зачем она мне?
Нарядим сейчас.
Барон довольно подмигнул, достал из сумки цветные шары и стал развешивать на ветках.
Люблю ёлку украшать. Кстати, после праздника мы её высадим перед замком. А то у тебя одни газоны вытоптанные. Никакой красоты.
А чё это вы тут распоряжаетесь, а? Мой газон, между прочим. Хочу вытаптываю. Хочу заасфальтирую. Ишь, приехал он тут. Ёлку припёр и думает, что всё можно.
Ну зачем же кричать, милая графиня? Я со всей душой, с серьёзными намерениями. А ты орать.
Мой замок! Хочу ору, хочу выгоню. С намерениями он. А меня спросил? Я, может, в монастырь собралась, некогда мне. Тоже мне, красавец выискался.
Да вот, выискался, барон топнул ногой. Замуж пойдешь?
Вот прям щаз! Разбежалась. И без тебя женихов хватает.
Нордмульский с укоризной посмотрел на графиню. Вся округа знала, как последнего рискнувшего посвататься Зюйдмарская в дурном расположении духа выкинула в крепостной ров.
А я особенный.
Да уж прям.
Да уж вот, передразнил барон графиню, сил нет смотреть, как ты тут страдаешь. Тридцать котов завела. Замок запустила. Газон опять же
Хамло! Да знаешь, где я вас, мужиков, видала? К газону он моему прикопался. Пошел вон!
Ах так?
Барон стукнул по столу рукой. Бокалы жалобно звякнули.
Да, вот так!
Графиня показала ему язык.
Всё, с меня хватит.
Нордмульский подскочил к Зюйдмарской, схватил её и закинул на плечо.
Что ты себе позволяешь? Поставь меня немедленно!
Тихо! барон легонько шлёпнул её чуть пониже спины, спальня где?
По коридору, третья дверь налево, еле слышно ответила графиня.
Барон не спеша двинулся в указанном направлении, стараясь не растрясти ношу. Графиня не могла придумать, что ей делать в этом глупом положении, а дворецкий спрятался за портьерой и молился святому Женуарию, покровителю брака и деторождения.
На следующее утро графиня вышла в зал и встала у окна, разглядывая двор замка.
Сделай-ка мне чаю. И булочку, маленькую, махнула она рукой дворецкому, на секунду задумалась и добавила: Скажи стражникам, пусть споют чего-нибудь. Весёленького.