Ну смутился физик. У вас там может быть гм иной характер. Ничего нельзя сказать заранее, а экспериментального материала недостаточно.
Вам Фиона говорила, что Элен наша приемная дочь? спросил Себастьян.
Н-нет, покачал головой Форестер.
Так вот, сказал Себастьян. Девочку мы с Памелой взяли из российского детского дома. Мы не знаем, кто ее родители. Подозреваем, что мать от девочки отказалась. А отец Если верно то, что вы говорили, Дин О том, что в другом мире события могут идти не так, как в нашем Может, там Элен ее, кстати, в России звали Лена, Елена осталась жить с матерью и отцом, и они ее действительно били бьют это ведь происходит сейчас, верно?
Я не думал о такой возможности, медленно произнес Форестер, перекатывая конфету языком, речь его стала невнятной, Себастьяна это раздражало, но, видимо, физик всегда так поступал, чтобы успокоить нервы. Я думал Неважно. Наверно, вы правы, Себастьян. И Элен склейки, во время которых ее били Она могла запомнить. В отличие от тех, что мне удалось фиксировать, эти склейки продолжались наверняка не миллисекунды, а больше. Не думаю, что минуты Тогда Элен точно запомнила бы и рассказала вам. Может, секунду-другую чтобы удар успел зафиксироваться на теле, но ситуация сохранилась лишь в подсознательной памяти Послушайте, Себастьян, вы должны поговорить с дочерью с Элен.
Она ребенок
Я понимаю, но мы все равно должны разобраться. Ради нее же, ведь ей со всем этим жить, верно? Хороший психотерапевт сможет методом гипноза
Представляю, что скажет Пам, дернул плечом Себастьян.
Попробуйте убедить жену! Собственно, вы просто обязаны ее убедить!
Не могу поверить, медленно произнес Себастьян после долгого молчания. Наверно, вы правы. Я вспоминаю сейчас кое-какие эпизоды своей жизни. Что-то происходит, необъяснимое, но ты проходишь мимо и говоришь: да ну, показалось.
Вы вспомнили что-то еще, кроме?..
Ради Бога, Дин, не смотрите на меня, как на живой материал для вашего доктората!
И в мыслях не было, запротестовал Форестер.
Да, как же И вот еще, решительно сказал Себастьян, я хочу сам увидеть ваши расшифровки. Почему вы мне их не показали? У вас есть запись. Почему вы не привезли?..
Привез, отозвался Форестер, глядя в сторону. Видите ли, Себастьян Во-первых, здесь, в отеле нет
Нет видеомагнитофона? перебил Себастьян.
Запись цифровая. Впрочем, это, конечно, не главное.
Вы не хотели, чтобы я видел. Да?
Да, кивнул Форестер. Вам было бы тяжело.
Себастьян поднялся.
Поздно уже, сказал он. Даже не знаю, что придумать для Памелы. Она точно не поверит, что я где-то пью с приятелем
Как вы намерены поступить?
Как я могу поступить? медленно произнес Себастьян. Эти ваши теории Я хочу, чтобы Элен и мы с Памелой были счастливы. Очень простое желание. Я хочу, чтобы в нашей жизни все было просто. Понимаете? Я не хочу, чтобы об Элен говорили. Надеюсь, вы
За кого вы меня принимаете? резко сказал Форестер. Даже Фиона не знает о моих результатах и нашем разговоре.
Спасибо пробормотал Себастьян.
Послушайте Вы понимаете, что долго скрывать это не удастся? Ваша жена опять что-то увидит Или в детском саду
Элен больше не ходит в детский сад.
Это плохо! Лишний повод для разговоров. Не мне за вас решать, Себастьян, но
Мне нужно подумать, сказал Себастьян и пошел к двери. Он не помнил, как оказался на улице и попрощался ли с Форестером, а может, так и ушел, не подав ему руки. Ночь была на удивление холодной для этого времени года, и Себастьян продрог до костей, а может, дрожь била его по другой причине, и ночь ничем не отличалась от прочих? В машине он включил обогреватель и к дому поехал в объезд, через Восьмую улицу. Когда Себастьян ставил машину на стоянку, ему показалось, что в спальне на мгновение вспыхнул и погас свет. Ключ в замок не влезал, и Себастьяну понадобилась целая минута, чтобы понять, что другой ключ вставлен с противоположной стороны.
Черт, пробормотал он. Если в спальне был свет, значит, Пам еще (или уже) не спала, и звонок ее не разбудит. Себастьян мог себе представить, с каким выражением лица жена откроет дверь, ему не хотелось выяснять отношений, особенно сейчас.
Черт, повторил он и вернулся к машине. Как-то лет восемь назад ему приходилось спать на заднем сидении, они с приятелями устроили летом автопробег от Хадсона до Чикаго, ночевали неподалеку от мотеля какой-то бес в них вселился, могли спать нормально, в постелях, но им захотелось романтики. Романтика Себастьяну не понравилась, утром у него ныли все кости, а ноги не желали разгибаться.
Черт, повторил он и вернулся к машине. Как-то лет восемь назад ему приходилось спать на заднем сидении, они с приятелями устроили летом автопробег от Хадсона до Чикаго, ночевали неподалеку от мотеля какой-то бес в них вселился, могли спать нормально, в постелях, но им захотелось романтики. Романтика Себастьяну не понравилась, утром у него ныли все кости, а ноги не желали разгибаться.
Он оставил приспущенными стекла, но быстро замерз и закрылся в машине, как в гробу такое сравнение, во всяком случае, пришло ему в голову, когда он засыпал, скрючившись и опустив до пола руку
* * *
Проснулся Себастьян с восходом солнца, перебрался на переднее сидение и подождал, когда в кухне распахнется окно, и Памела выглянет, чтобы определить, как нужно сегодня одеваться.
Он попробовал сначала еще раз открыть дверь ключом (вдруг Пам успела вытащить свой?), а потом начал трезвонить, не опасаясь уже, что разбудит жену или Элен.
Памела открыла минуты через три, встала в проеме двери, уперев руки в бока, в точности, как в фильмах о ревнивых женах, и сказала голосом, похожим на клокотание лавы в жерле вулкана:
Ты мог бы остаться у нее насовсем, дорогой. Решил приехать за вещами?
Послушай, Пам, миролюбиво начал Себастьян. Все очень серьезно, я говорил с Форестером
Как по-джентльменски! воскликнула Памела. Вы с Форестером разобрались, наконец, кто останется с этой Я понимаю, все очень серьезно
Ничего ты не понимаешь! вспылил Себастьян и, отодвинув жену рукой, вошел в прихожую. Должно быть, он не рассчитал движения: Памела, не удержавшись на ногах, упала на стоявший у стены обувной ящик, крепко ударившись спиной.
Господи, извини, я совсем не Себастьян бросился поднимать Памелу, но она поднялась сама и молча пошла в спальню. У них никогда не было скандалов, они не умели кричать друг на друга, и Себастьян стоял посреди холла, бессильно сжимая кулаки и не представляя, как заставить Памелу сесть и послушать, просто послушать его, а не себя.
Из спальни слышны были голоса Памелы и Элен; жена, похоже, уговаривала девочку что-то сделать, а та сопротивлялась хотела спать, судя по тону. Себастьян запер входную дверь, вытащил ключ, положил в карман и принялся ждать.
Памела вышла минут десять спустя, в одной руке она держала чемодан, с которым они в прошлом году ездили на Ниагару, а другой рукой вела Элен, на спине которой был детский рюкзачок, купленный для летних прогулок и еще ни разу не использованный. Девочка увидела Себастьяна, кинулась к нему, но, будто собачка на поводке, остановилась и захныкала.
Отойди, пожалуйста, ледяным голосом сказала Памела.
Послушай, Пам, Себастьян понимал, что должен подобрать точные слова и произнести их один раз, потому что второго не будет, не делай глупостей, пожалуйста. Все очень серьезно.
Да уж куда серьезнее, презрительно сказала Памела. Отойди от двери, дай нам выйти.
Элен живет в нескольких мирах, сказал Себастьян. Это доказал Дин Форестер, он пригласил меня к себе, чтобы обсудить
Ты больше ничего не мог придумать?
Позвони Дину и спроси
Он, конечно, подтвердит, что угодно. Дай пройти, Себастьян, не устраивай сцен.
Кто здесь, черт побери, устраивает сцены! взорвался Себастьян. Почему ты не хочешь слушать? Я люблю тебя, понятно? Я всегда тебя любил! И Элен! Нет ничего между мной и Фионой и никогда не было!
Никогда? подняла брови Памела.
Не придирайся к словам! Если тебе так противна моя физиономия, то уйду я! Кому станет лучше? Я ухожу, Пам, я так больше не могу.
Себастьян повернулся к двери, и в этот момент заверещал звонок громко и долго. Человек, стоявший по ту сторону, не отрывал пальца от кнопки.
Это еще что пробормотал Себастьян, достал из кармана оба ключа и принялся тыкать ими в скважину по очереди, пока, наконец, дверь не распахнулась и на пороге не возникла широкая фигура сержанта Варли Холидея, за спиной которого стояли две незнакомые женщины. Себастьян прекрасно знал Холидея, полицейский работал здесь лет тридцать во всяком случае, еще в глубоком детстве Себастьян бегал от него, когда залезал с приятелями на пустую пристань, куда вход был запрещен. Сержант был на их свадьбе с Памелой не для того, чтобы следить за порядком, Себастьян позвал его, потому что без этой колоритной фигуры не представлял себе торжества. Встречаясь на улице, они всегда обменивались приветствиями и шутками, Холидей хлопал Себастьяна по плечу, отчего тот с трудом сохранял равновесие, и передавал привет Памеле, «самой красивой женщине на моем участке, кроме моей Сэнди, конечно, хотя она этого и не слышит»