Валентина, не путай твердое с жидким, а горячее с пустым. Не путай. Так что маска могла бы все поправить. Но где ее взять? Бинки, у нас есть маска?
Есть, начала мелко хихикать в кулак мать, те, что ты в прошлом году в Москве в детском мире спер.
Что за маски? нахмурил брови отец.
Зайца и волка, ха-ха-ха, в голос захохотала мать.
Если покрасить черным задумался отец. Бинки, прекрати ржать как лошадь Пржевальского, ты меня сбиваешь с мысли.
Ха-ха-ха, откуда у тебя мысли? Ха-ха-ха.
Вот же дура, расстроился отец. Никакой серьезности. Хватит зубоскалить. Тащи маски, чучундра пятнистая.
Заливающаяся хохотом мать принесла из мебельной стенки маски, отец примерил их, скептически рассматривая себя в зеркале.
Волк вроде неплох, вынес родитель вердикт, но не дожимает. И по стилю к плащу и шляпе не подходит, балаган какой-то с «Ну, погоди!» получается.
Я злой и страшный серый волк, ха-ха-ха. Я в поросятах знаю толк, ха-ха-ха. Сеструхе бы твоей Зинке, кошатнице вашей, понравилось бы она такая же малахольная, не долечили ее в психушке. Вот же семейка! Горбачев вам собутыльник!
Мы все за перестройку, запел отец, мы дадим стране хлебца, мы поддерживаем речи, от начала до конца, генерального секретаря КПСС Горбачева.
Угораздило же меня с вами связаться по дурости младых лет.
Бинки, я великодушно не обращаю внимания на твои глупости, гордо задрал нос отец, ибо привык, что современники нас, величайших гениев, не ценят.
Тоже мне, выискался гений. Тебя оценят место в соседней с Наполеоном палате выделят, ха-ха-ха. И вообще, ты можешь и без маски, у тебя рожа пострашнее любой маски, ха-ха-ха.
Валь, ты в своем амплуа истерички. А между тем, я не какой-то начитанный профан, а скромный гений. И выражаю тебе свой самый решительный протест!
Вот тебе бабушка и Рабиндранат Тагор! хлопнула в ладоши мать. От такой картины твоя Зинка три дня бы лежала враскорячку кверху дрыками.
Валентина, ты слепа, как великий Гомер, ты просто какая-то улитка на склоне Фудзи. Не умеешь уловить новейших тенденций, а это чревато застоем. Ты как старая бабка на покосившейся завалинке.
Папаша любил говорить заумно и витиевато, так что никто из слушателей толком его не понимал, но все впечатлялись и считали его великим мудрецом.
При Брежневе застой был, а хорошо жили, парировала мать. А у тебя у самого уже давно в мозгу застой. И не только в мозгу.
Нервозность массовая болезнь в нашей стране. У нас, гениев, всегда много недоброжелателей с низким уровнем интеллектуального и нравственного развития и черных завистников, так что я привык к подобным нападкам.
О как! Вить, не забывай, у меня интуиция с рождения!
Мало ли что и у кого с рождения.
Молотишь вздор как старая мельница пшеницу.
Старая мельница, запел отец, все перемелется, только ЧП никогда. Только ЧП навсегда. Да! Засим остаюсь вашим покорнейшим слугой.
Отец открыл дверь и засунулся в кладовку, копаясь в завалах разного хлама, натащенного им отовсюду.
Вот решение, вынырнул из кладовки и потряс сумкой защитного цвета.
Что это? насторожилась мать.
А вот, достал из сумки противогаз, если шланг отрезать и в черный цвет покрасить, то будет самое то.
Точно в дурку упекут! перекрестилась мать. Передачек от меня не жди. Тебя действительно надо было кастрировать, как врачи предлагали.
Казалось бы, имею должность, и есть, что есть, и есть, что пить, загундосил отец, но ловлю преступников в деревне, чтоб тунеядцем не прослыть.
Зато психом уже прослыл! А пожрать тебе я готовлю, заметь.
Готовишь ты, усмехнулся отец, даже гипердраники пожарить не можешь.
Твой махровый эгоизм погубит всю деревню.
Лучше быть махровым эгоистом, парировал папаша, чем оппортунистом. Ты видишь эту голову? Она гениальна!
Лучше бы ты, как все нормальные алкоголики, чертей или инопланетян ловил, досадливо поморщилась мать.
Я анормальный, просто люблю прополоскать кишочки, ха-ха-ха.
Вить, ты просто пигмей какой-то, прости Господи! Ты болен, понимаешь? Болен! Что за очередное помрачение рассудка на тебя нашло?
Живу без ласки и скажу не тая, пропел отец, быть в плаще и маске судьба моя.
Без ласки он живет, сволочь, возмутилась мать, как мартовский кот по деревне бегает, папуас, а все без ласки, козел похотливый! У тебя, скотина, вечно так стоит, что бог смерти Яма11 позавидовал бы! Тьфу на тебя, пакость блудливая! Электричеством тебя лечить пора! Кастрировать тебя надо было после свадьбы, глядишь и на дармоедах этих малолетних кучу денег сэкономили бы. А то только жрут в три горла да спят до выперду. Все ждут, что мы их обиходим, а сами даже забор толком украсть не в состоянии, черти немощные!
Мать разразилась проклятиями. Но отец не обращал внимания, и по вечерам, надевая плащ, маску и шляпу, тренировался в «беге Черного плаща»: с мелким сучением ногами. Надев плащ, Пашку называл Гогой12, мать Бинки13, а меня Гусеной14 или Густсоном (гибрид Гусены и Ватсона), когда «применял дедукцию».
«Называй меня Чэ-Пэ»
И полбеды было бы, если бы он только сам взбесился, так нет же, втянул и соседа нашего, живущего через дорогу безотказного водителя Кольку, в свои дикие игры. Внешне Колька Махалашенко по кличке Малахай («Малахай это шапка такая, с висяками» как объяснил нам отец), действительно очень напоминал Зигзага Макряка. Такой же вихрастый, простодушный и отзывчивый.
Я тебя не как должностное лицо, а по-соседски позвал. Многое в здешних диких краях вселяет разумному человеку беспокойство в последнее время. Тут ведь какой народец? поощряюще посмотрел на собеседника.
Какой? Спросил сосед.
Мелкий, мелочный, приземленный и недальновидный. Пока жареный петух не начнет клевать то в темечко, то в задницу, не поймут, что надо делать. А что надо делать?
Сеять?
Сеять, запахивать и бороновать это безусловно. Наша главная задача: молотьба и хлебосдача. Хочешь быть передовым сей квадратно-гнездовым. Но сейчас на повестке дня не это, вовсе не это. Сейчас остро назрел вопрос борьбы с преступностью. Прежде всего организованной! как по писанному гладко чесал отец. Надо решать проблему. И решить этот вопрос должны мы с тобой. Отступать некуда за нами будущее! На счастье для будущего, решение есть у меня! Я буду Черным плащом, а ты будешь Зигзагом! внушал папаша бедному Малахаю, зазвав его в свой гараж и расхаживая перед дверью, чтобы сосед не убежал.
Владимирыч, может не надо? уныло сопротивлялся Малахай, с тоской глядя на белый день, маячивший в проеме двери за спиной директора.
Надо, Федя, надо! Слово начальника закон для подчиненного! Ты пойми, ты мне нужен, садовая голова.
Зачем?
Порой и ненабитый глаз замечает полезное. А у тебя глаз не набит. Твоя непобедимая беззаботность и инфантильная непосредственность может быть моим умелым руководством обращена впрок, повернута на пользу общества и всего прогрессивного человечества. А еще, ты хорошо умеешь петь песни из кинофильмов. Почти как я в молодости. Самодовольно погладил себя по брюху. Будешь Зигзагом, ты похож такой же раздолбай и вихор такой же на голове.
Владимирыч, что ты как ржавый фрикцион заел: Зигзаг да Зигзаг, обиделся Колька.
Твою дивизию, называй меня Черный Плащ! как директор школы на малолетнего хулигана, заорал отец, вздыбленно застыв напротив соседа. Или сокращенно: Чэ-Пэ. Я тебя из Кубиково вытащил, человеком сделал, а тебе трудно такую малость для меня сделать, успокоившись, вновь засеменил туда-сюда, как вечный маятник.
А чем в Кубиково было плохо? попробовал робко сопротивляться Малахай. Трасса рядом, квартира с балконом, больница опять же есть.
Трасса, больница с балконом, передразнил отец, продолжая безумный менуэт. А за городом, как говорится, хохлома. Да, согласен, тут не столица и не центр мировой культуры, не Лондон, который вообще «гуд бай», и не Париж, но, согласись, и не лесосека какая-нибудь, а вполне приличная деревенька, которая моими стараниями, на основе нового метода и нового мышления, вскоре станет совхозом-миллионером. Сюда еще опыт перенимать со всей страны будут приезжать. Понял? А ты заладил: балкон, балкон. Ты как мещанин во дворянстве какой-то. Буржуазный элемент просто. Тебе не стыдно?
Ну, стыдно, смутился Малахай. Но как-то Зигзагом быть странно.
Привыкай. Я за это тебе премию выпишу, Почетную грамоту торжественно вручу и вывешу твою лучшую фотокарточку на Доску почета.
Правда?
Конечно, я тебя когда-нибудь обманывал? Нагло? Надувал?
Сосед замялся с ответом папаша был беззастенчивым брехлом и пустобрехом, но врожденный такт и генетическое чувство вины перед любым начальством помешали Николаю озвучить свое мнение.
Вот видишь? Значит, нагло не обманывал. Не будь невежественным разгильдяем, а слушай меня. Бензин ваш, иудеи наши. Давай обмоем твою партийную кличку, папаша достал из верстака водочную бутылку, заткнутую бумажной пробкой, свернутой из пожелтевшей газеты «Правда». За победу над Злом и мировым империализмом не грех и выпить по капельке.