Он надел рубашку, галстук, накинул пиджак, немного брызнул на себя одеколоном, чтобы меньше несло от него водкой. Петр закончил читать и присвистнул. Он сразу же обратил внимание на резкие формулировки:
Да! Дают националисты! Какие выражения: «Диссертация написана с позиций имперской России это точка зрения русифицированного городского населения Востока и Юга Украины» Выходит, мы не можем иметь своей точки зрения, а только западноукраинскую. Да, сильно бьют, от всей души, со всего размаха. Показывают знай нашу силу! Не забывай, с кем дело имеешь!
Петр Федько был слобожанским украинцем, в отличие от русского Николая. Он любил Украину, но не мог воспринять экспансию галицийцев на ее остальную часть.
А о чем раньше писал львовский профессор?
О большевиках в гражданскую войну и об их интернационализме.
Понятно! Галицийцы умеют приспосабливаться. Поляки и австрийцы приучили их этому. Они могут всю жизнь таить злобу, которую в нужный момент выльют не на своего лютого в прошлом врага, а на слабого противника, чтобы почувствовать себя панами. Собачий менталитет гавкать на слабого, и унижаться перед сильным. Они дождались своего часа рычания. Так что, не удивляйся такой рецензии.
Николаю был неприятен этот разговор, и он спросил Петра:
Ну, а у тебя как? Докторская диссертация движется?
Слабо. Вот, взял творческий отпуск на полгода, хочу интенсивно поработать. А то нет времени.
Ну, а с семьей как?
Сам знаешь. Разошелся. Оставил жену, детей, квартиру. Сам живу в общежитии института. Но машину оставил за собой, Петр горестно-неопределенно развел руками. Вот какая жизнь!
Ничего! Найдешь новую бабу и заживешь нормально, безжалостно успокоил его Николай.
Петр молчаливо поник плечами и стал усиленно закусывать, показывая всем видом, что он сейчас увлечен только этим делом. Николай посмотрел на него сверху и увидел, что Петро сильно полысел за этот год. Худощавое лицо еще больше заострилось, как бы закостенело, в глазах появилась удрученность. И ему захотелось пожалеть своего бывшего товарища по аспирантской жизни.
Ты совсем облысел вместо ободряющих и оптимистических слов вырвались у него слова бессердечные. Почувствовав свою неправоту и жестокость, Николай тут же исправился: Я всегда рад тебя видеть. Как все-таки интересно мы жили в аспирантуре!
При последних словах Петр встрепенулся и благодарно посмотрел на своего более искушенного в житейских делах товарища.
О! Я об этом времени часто вспоминаю. Другим рассказываю. Например, как мы скидывались по червонцу, и нам его хватало, чтобы прокормиться целый месяц. Удивляюсь сейчас как нам это удавалось? Даже оставалось на выпивон. Вот были времена!
Но мы же из дома привозили продукты. Забыл? Ладно, Петруха! Давай еще выпьем? Хотя, нет, не буду. Мне надо встречаться с некоторыми, так сказать, официальными лицами, а меня уже кружит. А ты прими еще сто граммов?
Нет! Не могу. Хочу сегодня посидеть в библиотеке, а потом на машинке надо статью отпечатать. Ты ее посмотришь? Подскажешь что-нибудь? попросил он, зная по старому времени, что у Николая хороший литературный стиль и глубокое чувство анализа.
Конечно же, посмотрю и помогу. Но только не сегодня, ответил Николай, складывая закуску в пакет. А сегодня вечером приходи ко мне. Гульнем малость, вспомним молодость. Хорошо? он положил еду в холодильник, предварительно включив его.
Конечно! с неподдельной радостью откликнулся Петр. Я помню законы аспиранта Матвеева. Первые два дня после приезда отдыхать, то есть пить, он широко улыбнулся, понимая, что ему сегодня такого отдыха не избежать, и он согласен на него. Да, вот, Коля, о чем я хочу тебя попросить здесь сейчас проживает аспирантка
Ну и что? Пусть живет. Я два дня отдыхаю, как одинокий волк правда, в столичном лесу.
Это понятно. Законы, выдуманные тобой, нарушать нельзя. Но ей нужна, как бы правильнее сказать, методическая и научная помощь. Она пишет диссертацию, как и ты по гражданской войне, а у нее научный руководитель работает по современности и не может оказать эффективной, я бы сказал толковой помощи. Проконсультируй ее? Помоги? Она очень хороший человек.
А откуда она?
Из Черновиц.
Ну их, западенцев. У них своя история, а у нашего Донбасса своя! Пусть ей кто-то другой помогает.
Коля! Она не коренная западенка, а приезжая, и по национальности русская. И руховцев она тоже, как и ты, не любит.
Коля! Она не коренная западенка, а приезжая, и по национальности русская. И руховцев она тоже, как и ты, не любит.
Ты уже все о ней знаешь?
Ничего плохого или несерьезного не думай! показательно-напыщенно, выпятив губы вперед, ответил Петр. Она моя соседка. Комнаты рядом. У нас с ней только дружеские отношения, к тому же она замужем. Так подскажешь ей по диссертации?
Может быть. Если будет настроение.
Вот и хорошо. Я о тебе ей много рассказывал. Даже заинтриговал. Я ведь знал, что ты должен приехать. Так она жаждет на тебя посмотреть каков ты.
Я что президент, чтобы на меня смотреть? в словах Николая не было тщеславной рисовки в ответ на хвалебные слова Петра в его сторону. На президентов смотрят с любопытством, как на аномальную реликвию или редкостное ископаемое чудо, которое научилось членораздельно произносить слова по бумажке. На нас с тобой смотрят с определенной целью, конкретной.
Не думай ничего такого, иронически улыбнулся Петр. Я не могу так просто с женщинами, как ты, он намекал на некоторые, известные ему, эпизоды жизни Николая. Мы с ней просто общаемся, чай пьем, болтаем о том, о сем. Рассказывал ей о нашей аспирантуре, очень часто о тебе выходило. Вот она и заинтересовалась. Но это простое любопытство. Значит, как я понял, ты идешь в другой корпус, а потом приходишь ко мне на суп. Договорились?
Да. Посмотри на меня. Нормальный вид?
Как огурчик! смеясь, ответил Петр. Только глаза блестят, как у пьяного поросенка. Не обижайся за сравнение они блестят не с похмелья, а от радости встреч с друзьями.
Спасибо за сравнение! засмеялся Николай, у которого от этой шутки сразу же поднялось настроение.
Он взял папку с бумагами, положил ее в пакет. Сунул туда же четыре бутылки пива.
Пошли! Жди меня и разогрей свой змеиный супчик. Действительно, хочется чего-то жиденького и горячего.
Они вышли из комнаты, и пошли по коридору.
Все будет готово к твоему приходу. Не беспокойся. Суп хоть и змеиный, но вкусный, под этим у них подразумевался суп без мяса, короче говоря постный. Жду! Не забудь номер моей комнаты.
4
Николай прошел по переходу в учебно-административный корпус. Поднялся на второй этаж и зашел в приемную директора. За печатной машинкой сидела секретарь, Инночка ярко накрашенная, худая брюнетка лет за тридцать. Но ей никто не дал бы столько лет. О ее возрасте знали немногие, в том числе и Николай. Увидев его, Инна жеманно всплеснула руками и закатила под лоб свои огромные черные глаза.
Какие люди нас посетили! Откуда?
Николай, молча улыбаясь, подошел к ней и обнял так, что его ладонь сжала ее маленькую, мягкую грудь под тонкой блузой. Поцеловал в закремленную щечку и ответил вроде бы стихами:
Недавно жил в Луганске пыльном там долго ясны небеса
А дальше не знаешь? кошечкой, поводя худыми плечиками, млея от его прикосновения, спросила Инна, закатывая свои цыганские очи к небу. Подержись немного, если тебе приятно она имела в виду грудь, которую держал в своей ладони Николай. Мне приятно, уточнила она. Но смотри, чтобы никто не вошел неожиданно сюда и не увидел этой сцены. Так что там дальше стихи пишут?
Ух, вы, кокетки записные. Я вас люблю хоть это грех не буду дальше. Дай я лучше тебя еще раз поцелую а то действительно кто-нибудь войдет и лишит меня удовольствия. У-у!! Николай вспомнил почти такую же сцену, которая была у него час назад с Марией Павловной, и неожиданно для самого себя громко рассмеялся и отошел от Инны.
Ты что, надо мной смеешься? удивленно закатывая глаза, будто возмущаясь, спросила она.
Нет. Над собой. Вспомнил вчерашнее прощание в Луганске, когда садился в поезд, соврал он. Его душил смех.
«Все вы одинаковы!» презрительно подумал он сейчас не только об Инне, но и обо всех женщинах.
Но я от тебя не заслужила такого презрительного смешка! уже серьезно недоумевала Инна. Ты так всегда уверен в себе, что я позволяю тебе все делать со мной оказываю любую помощь. А ты еще смеешься?!
«Был бы я в себе уверен, не вел бы сейчас себя с тобой так да и вообще так с другими», с внутренней болью подумал Николай.
Было видно, что Инна обиделась. Надо было срочно исправлять допущенную ошибку.
Нет, Инночка! Николай снова подошел к ней и взял ладонями ее лицо. Я смеюсь от радости, что вновь увидел тебя и мы можем быть сегодня вечером рядом.