Вот уж не думал, что господин лепрекон свяжется с таким пьяницей как ты, сказал он и слегка поклонился лепрекону. Однако свое обещание я сдержу. Господин управляющий, я покупаю у вас бочонок вашего лучшего эля для Кейси Доннелли.
Но не успел он договорить, как лепрекон вдруг вскочил на ноги и прокричал:
А за этим пьяницей должок! и свистнул он так громко, что у старика в самом углу паба очки треснули.
Кейси Доннелли! продолжал лепрекон, наставляя палец прямиком тому на нос, не забыл ли ты о нашем уговоре?
Не забыл, господин лепрекон! отвечал ему Кейси, опьяненный элем и всеобщим вниманием, отдаю тебе в качестве оплаты и благодарности старую шляпу моего отца!
И он подкинул шляпу в воздух, а лепрекон тотчас подхватил ее за самый уголок.
Однако, сказал вдруг лепрекон, я задержусь в этом славном пабе еще ненадолго. Тут у нас намечается интересная история.
Все разом смолкли, и в пабе установилась совершенная тишина. Лепрекон между тем достал из пиджака маленький ножичек и вспорол поля шляпы а оттуда вылетел пожелтевший лист бумаги, исписанный сверху донизу. И прежде, чем кто-либо успел сказать хоть слово, лепрекон взял лист в руки и начал читать, да так громко, что каждое слово можно было расслышать в самом дальнем уголке:
Я, Ангус Доннелли, завещаю моему сыну Кейси Доннелли долю в пабе «Кобыла и Трилистник». Также завещаю ему и все мои накопления в банке в надежде, что он использует эти средства с умом и пустит в деловой оборот. Для того, чтобы считаться полноправным владельцем вышеуказанного состояния, Кейси Доннелли обязан предъявить эту бумагу владельцу паба Финну Макдоналду и управляющему банком Джеду ОРурку. А ежели сын мой Кейси Доннелли в течении трех месяцев от прочтения моего завещания не предъявит бумагу, прошу все мои средства раздать сиротам и бедствующим, а долю в пабе отдать моему другу и названому брату Финну Макдоналду. Ангус Доннелли, подпись.»
Тишина в пабе стала почти осязаемой, и слышно было лишь, как какая-то одинокая муха бьется о край стакана. Никто ничего не мог сообразить, и только через пару секунд до Кейси дошло, что только что гнусный лепрекон прочел завещание его покойного батюшки Ангуса! И только Кейси протянул руку, намереваясь схватить лепрекона, как тот одним движением руки разорвал листок бумаги пополам, а затем напялил шляпу и, вместе с обрывками завещания, со щелчком исчез в воздухе!
Тут уже весь паб загудел, да так громко, как не гудел даже до прихода Кейси. Бедняга Доннелли сидел ни жив ни мертв: шутка ли, лишиться целого состояния! У него перед носом уже выстроились кружки с элем да возле стула стоял обещанный бочонок, но ни капли спиртного не лезло ему в горло.
И с того самого дня Кейси стал все реже заходить в паб «Кобыла и Трилистник», а если и заходил, то больше не рассказывал небылицы про эльфов и лепреконов. И если кто-то при нем начинал хвалиться, как чуть было не поймал лепрекона, Кейси только усмехался. Уж кто-то, а Кейси Доннелли узнал, что с маленьким народцем шутки плохи.
Зеленая Свирель
Келли ОДоэрти была чудо как хороша, и когда она проходила мимо, уж вам-то было на что поглядеть! Волосы у нее полыхали словно пламя, глаза были как два огромных изумруда, а вокруг вздернутого носика была целая россыпь веснушек. Келли задорнее всех плясала на праздниках, лучше всех вела хозяйство и в целом слыла лучшей невестой в округе. Уж и не сосчитать, сколько парней с ног сбились, стараясь привлечь ее внимание, а только Финн Маккенна был самым упорным из них. Он поднимался раньше всех на рассвете, чтобы к пробуждению Келли на окне ее домика всегда стоял букет цветов с утренней росой, провожал ее по вечерам, чтобы к ней не прицепилась никакая нечисть, и уж в целом обхаживал так, что хоть завтра бери и выходи за него замуж. Однако Келли славилась не только небывалой красотой, но и дурным вздорным характером. Над всеми ухаживаниями своих воздыхателей она только посмеивалась, а однажды и вовсе сказала такое, что, как ни крути, а выполнить невозможно:
Кто хочет моей руки, громко заявила Келли, сидя в трактире в самом центре их небольшого городка, тот пусть сделает так, что мой дубовый стол зацветет трилистником! И тогда без промедления стану я женой этого человека.
Лица у всех ее ухажеров тотчас сделались такими, словно они хлебнули вместо эля кислого уксуса. Один только Финн не смутился, а подошел к ней вплотную и прищурился:
Лица у всех ее ухажеров тотчас сделались такими, словно они хлебнули вместо эля кислого уксуса. Один только Финн не смутился, а подошел к ней вплотную и прищурился:
И ты даешь слово, что сдержишь обещание и выйдешь за того, кто заставит дубовый стол зацвести клевером?
Даю слово, Финн Маккенна, засмеялась Келли, что буду женой того, кто исполнит мое желание.
Тут уж все вокруг захохотали: виданное ли дело заставить сухое дерево цвести!
А Финн, ничего не говоря, вышел из трактира, хлопнув дверью, и направился к старой кузнице на отшибе.
В кузнице этой работал его лучший друг и советчик Патрик Фланаган, который был так же умен, как и трудолюбив. Увидев идущего к нему Финна, Патрик обтер громадные ручищи о кожаный передник и приветственно помахал ему:
Эгей, Финн! прогудел кузнец, Сдалась твоя красотка или придумала новую отговорку?
Финн же, не говоря ни слова, прошел в самый угол кузницы, опустился на колченогий табурет и достал из-за пазухи флягу, из которой сделал жадный глоток. Кузнец почтительно наблюдал за этим действом, а после присел рядом и налил себе кружечку пива из небольшого бочонка, стоящего в углу.
Допекает она тебя, снова прогудел Патрик и хлопнул Финна по плечу. Но ты молодец! Не опускаешь руки. На вот, хлебни. Жена варила.
И он протянул Финну огромную кружку, до краев наполненную янтарным пивом.
Эх, дружище Патрик, ответил ему Финн, мне сейчас не то что твоего пива, мне сейчас ничего не хочется, а хочется только взять и удавиться. Сказать тебе, что взбрело в ее прекрасную рыжую головку? Заставь, говорит, дубовый стол зацвести трилистником!
Тут уж Патрик закашлялся и кашлял так громко и так натужно, что Финн все ладони отбил, пока хлопал его по спине. От такого расстройства кузнец налил и себе, и другу еще по кружечке пива и крепко задумался.
Выход у тебя, дружище Финн, есть, да только он тебе не понравится.
Да я сейчас на что угодно соглашус, чтобы нос Келли утереть! ответил Финн. Измотала она мне всю душу, но не будь я Маккенна, если не заставлю ее стать моей!
Вот это я понимаю, вот это мой Финн! обрадовался кузнец. А теперь слушай внимательно, да не пропусти ни словечка. Слыхал я от жены, что каждую ночь, ровно в час, эльфы выводят своих коней на пастбище, а пастбище это тот самый луг, где мои девочки плетут себе днем венки из ромашек и лютиков. И вот эти самые эльфийские кони пасутся там до первых петухов, а когда светает, тут уж каждый эльф хватает за гриву своего коня и прямиком домой, в королевство эльфов.
А мне-то какой от них толк? спросил Финн. Разве королева эльфов подарит мне зачарованный дубовый стол, который по моему желанию будет цвести?
А ты не перебивай, торопыга, степенно ответил Патрик и вытер усы тыльной стороной ладони. Так вот, значится. Попасть домой эльф может только сидя на спине своего коня, а иначе скитаться ему по нашей земле до скончания века. А у каждого эльфа, как говорила моя Рози, есть волшебная зеленая свирель, которая вдохнет жизнь в любое существо и в любой предмет, да хоть в твой дубовый стол!
И выходит, задумался Финн, мне всего-то и нужно, что обменять коня на свирель?
Верно все! хлопнул себя по колену Патрик. Экий ты догадливый! Келли точно тебя полюбит!
А как же мне, по-твоему, поймать эльфийского коня, Патрик? спросил Финн, нахмурившись.
Я выясню у Рози и завтра вечером все тебе расскажу, важно ответил ему друг. Не переживай, приятель. Келли станет твоей невестой, а я буду плясать на вашей свадьбе!
На этом приятели распрощались, и Финн отправился домой в великолепно расположении духа. «Пусть хоть черта в помощники возьму, а руки Келли добьюсь», подумал он, шагая по широкой деревенской дороге. «Что мне стоит поймать эльфийского коня да обменять его на волшебную свирель?» И с такими мыслями он быстро добрался домой и тут же уснул.
А между тем в доме Фланаганов Рози укладывала двойняшек спать, а Патрик сидел рядом и внимательно слушал ее рассказ:
И тогда принц увидел самого прекрасного коня на свете и сразу же понял, что перед ним сам скакун королевы эльфов! Тут-то принц не растерялся, набросил коню на шею веревку, которую сам плел из пеньки три дня и три ночи, и тотчас конь, словно смирный ягненок, опустил голову и подошел к принцу.
А скажи-ка, Рози, вдруг спросил Патрик, правда ли то, что ты говоришь?
Его жена, миловидная низенькая женщина, обернулась и сердито сверкнула на мужа глазами: