Нокаут!
Достав связку ключей, он отцепил флеш-карту и протянул через стол Сильвербергу.
Здесь полное экспертное заключение о причине смерти доктора Кольбера, о том, что стало мотивом преступления
Ты все-таки настаиваешь
и названо имя убийцы, которого, как я уже сказал, невозможно, к сожалению, привлечь к ответственности.
Флешка осталась лежать посреди стола.
Говори, потребовал Сильверберг. И ради бога, не строй из себя партизана. Знаю я твои штучки. Тебе не меньше хочется объяснить мне, насколько я был туп, чем мне услышать твои теоретические бредни.
Это другой разговор. Розенфельд отодвинул тарелку. Да ты ешь, ты весь день ездил, ходил и, кажется, даже бегал, судя по твоей одышке. Тебе нужно подкрепиться. А я веду сидячий образ жизни и от спагетти быстро набираю вес.
Тогда зачем ты его заказываешь?
Потому что я его терпеть не могу. Легче справиться с соблазном.
Мог вообще ничего не заказывать.
И лишить Бена чаевых? Не люблю, когда на меня косо смотрят.
Я смотрю на тебя косо уже семь минут и двенадцать секунд. Ты прекратишь наконец паясничать?
Уже, кивнул Розенфельд. Кстати, в рамках заказанной экспертизы я посмотрел статистику городских происшествий за последние два месяца.
Это еще зачем?
Очень любопытно. Все было перед вашими глазами, но никто не обратил внимания Не смотри на меня так, я теряю нить рассуждений.
На что мы не обратили внимания? вздохнув, поинтересовался Сильверберг.
Цитирую по памяти. «Вторник, шестнадцатое марта. Заявление от Ицхака Моргана, продавца, 54 лет. Четверг, восемнадцатое. Два заявления от Мерга Браннера и Дианы Штайнер. Воскресенье» Короче: после пятнадцатого марта двадцать три похожих заявления и, я проверил, ни одного до пятнадцатого числа.
Моргана помню, кивнул Сильверберг, остальных нет. И что? Морган уверял, что кто-то толкнул его в спину, он упал и сильно ушибся, чуть не потерял сознание. Жалобу подал, потому что уверен, что толкнули его специально, он мог удариться головой и отдать концы. Покушение на убийство, ага. Толкнувшего он не видел, потому что, когда пришел в себя и поднялся, тот успел сбежать.
Вот-вот.
И что?
А также Браннер, которого сбили с ног, миссис Штайнер, сломавшая лодыжку на ровном месте, и еще пятеро, получивших аналогичные травмы.
Нужно смотреть по сторонам, рассердился Сильверберг. Морган известный кляузник, заявления он подает не реже раза в неделю. И что?
Вот именно! И что! Я посмотрел его заявления. Жалобы на соседей за шум, жалоба на водителя, не остановившего машину перед пешеходным переходом Ни разу прежде он не пожаловался на то, что его толкнули и сбили с ног.
И что?
Господи, Стив, ты сегодня совсем плохо соображаешь! Я тебе ясно сказал: два десятка похожих заявлений после пятнадцатого марта и ни одного раньше. Наверняка таких случаев было гораздо больше, не каждый ведь пишет заявления в полицию. Обычно как Встал, отряхнулся, пошел дальше. После пятнадцатого марта, Стив! Ничего не вспоминается?
Сильверберг старательно подумал.
Ничего, буркнул он.
Об этом писали в газетах, сообщали по телевидению!
О чем?
Пятнадцатого марта, вздохнул Розенфельд, было пробное включение коллайдера в Институте высоких энергий. Они разгоняют и сталкивают тяжелые ионы. Неделю назад эксперименты прекратили, чтобы закончить юстировку приборов. И за эти семь суток я точно говорю, поскольку, в отличие от тебя, внимательно читал ежедневные сводки, в полицию не поступило ни одного заявления о толчках в спину, ударах по ногам или падениях на ровном месте.
Послушай, сказал Сильверберг, помолчав. Статистика часто преподносит странные результаты, это раз. Второе: после этого не значит вследствие этого. Да?
Ну, буркнул Розенфельд.
Что «ну»? окончательно вышел из себя детектив. Сколько раз ты сам спотыкался на ровном месте? Или у тебя никогда не бывало ощущения, будто кто-то толкнул тебя в спину, в бок, в грудь, дал подножку, да что угодно! Недели две назад мне вдруг показалось, что земля встала дыбом, и я сейчас влеплюсь головой в каменный забор на Денвер-стрит. Удержался, конечно, через секунду все прошло. Наверно, я действительно споткнулся. И что? И что, я тебя спрашиваю?!
Очень ценное показание, сказал Розенфельд. В дневную сводку оно, конечно, не попало.
По-твоему, я идиот? буркнул Сильверберг.
Нет, согласился Розенфельд. Кстати, в квартале от Денвер-стрит проходит западная ветка коллайдера.
Сильверберг уже взял себя в руки и сказал спокойно:
При чем здесь коллайдер? В тот день я точно помню с утра резко упала температура, днем прошел ливень. Перемена давления хорошая причина для людей, чувствительных к
Впервые слышу, что ты так тонко ощущаешь перемену давления, перебил Розенфельд. Хорошо, связь ты не уловил, хотя и мог, все данные у тебя есть. Правда он помедлил, я пытался получить аналогичную статистику происшествий для Франции и Швейцарии, где находится Большой Адронный Коллайдер, но полицейский компьютер не дал мне допуска. Ты не мог бы
Нет! рявкнул Сильверберг.
Я так и думал, смиренно сказал Розенфельд. Боишься, что тебя сочтут полицейским фриком.
Детектив сделал вид, что его очень заинтересовала драка голубей за окном на автостоянке.
И ты прав, продолжал Розенфельд.
Сильверберг перевел взгляд на приятеля.
В чем прав? осведомился он ледяным тоном. В том, что не хочу выглядеть дураком?
Нет. Я имею в виду мотив, вздохнул Розенфельд. У Кольбера был мотив убить Пранделли. И фриком с безумными идеями был Кольбер, а не Пранделли. Почему погиб Кольбер? Должно было быть наоборот.
Извини, сказал Сильверберг, поднимаясь, у меня много работы. Ты заставил меня заказать тебе бессмысленную экспертизу. Я дал тебе двое суток
Все уже готово, буркнул Розенфельд. Я только не могу понять, почему Кольбер?
Бен! крикнул Сильверберг. Счет, пожалуйста!
* * *
Ого! воскликнул Розенфельд. Мэгги, вы своим привычкам не изменяете, и это радует!
Мэгги вошла с подносом, на котором лежали круассаны, булочки, заварные пирожные, печенье, вафли и шоколадные конфеты в хрустальной конфетнице. Сильверберг принес поднос с тремя чашками дымившегося кофе. Расставив на столе блюдца, вазочки и конфетницу, Мэгги села рядом с мужем и прижалась щекой к его плечу.
Стив так редко бывает дома ранним вечером, сказала она, а гостей приводит еще реже. Вы не будете возражать, Арик, если я послушаю, что вы собираетесь рассказать? Стив говорит, вы сделали эпохальное открытие, и вам дадут Нобелевскую премию.
Дадут, согласился Розенфельд. Только не мне, а Пранделли. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Скромность зло, заявил Сильверберг. Многие скромники умерли в нищете и забвении.
Да? усмехнулся Розенфельд. А я слышал, что от скромности вообще не умирают.
Ты опять увиливаешь от ответа! воскликнул Сильверберг. Мэгги, милая, сказал он, проведя подбородком по волосам жены, отчего она зажмурилась и, как показалось Розенфельду, готова была замурлыкать. Он терпеть не мог нежностей и особенно женского воркованья. В гости он, впрочем, напросился сам: знакомая обстановка кафе сегодня его раздражала, Розенфельд не был уверен, что еще когда-нибудь захочет там пить пиво.
Я не увиливаю, расслабленно произнес он. К тому же я точно уложился в срок и все написал в заключении.
В котором я ничего не понял, кроме резюме, сказал Сильверберг, обращаясь не к другу, а к жене.
Может, я пойму и тебе перескажу? кокетливо осведомилась Мэгги и положила Розенфельду на тарелочку круассан, булочку и огромную вафлю, припечатав набор сверху большой сахарной плюшкой.
Розенфельд мысленно содрогнулся и благословил то обстоятельство, что вот уже десять лет после развода с Малкой не думает о женитьбе («Женщины это замечательно, в разумных пределах и не на постоянной основе»).
Малка начал он и сразу исправился. Ох, извините, Мэгги, эта история с самого начала была неправильной. Неправильной в смысле интерпретации. Я не люблю случайности. Не то чтобы они не происходили, как раз наоборот: случайного в жизни гораздо больше, чем закономерного. У Кольбера в сосудах случайно развилось несколько аневризм. Такое бывает, но очень редко. А вероятность того, что произойдет одновременный разрыв всех аневризм, получается такой малой, что трудно поверить в естественность.
Но послушайте! перебила Мэгги, и Сильверберг посмотрел на жену с уважением: ему редко удавалось перебить Розенфельда. При чем здесь случайности? Кольбера убили, верно? Я всегда была в этом уверена.