Слышит Иван во сне, нашёптывают завистницы ветру ухажёру гадости о Катеньке, что она с разными мужчинами шашни водит, а один даже цветы ей дарит и не полевые, а самые настоящие розы красные.
Обозлился на Катю ухажёр, пришёл к ней домой и увидел триединство живое её, Ивана и красные розы.
Иван хочет встать, прогнать незваного гостя, но пошевелиться не может. А злыдень ухажёр воспользовался беспомощностью Ивана и стал целовать Катеньку. Катенька как бы против его ласк, голову от поцелуев отворачивает, но и не отталкивает ненавистного Ивану человека. И вдруг тот человек оттолкнул её и говорит:
«Не люб тебе, вижу, но всё равно в покое не оставлю. Моя будешь!» лицом и глазами потемнел, плечи опустил и вышел прочь.
На душе у Ивана горько, кричать хочет, да только губы как будто кто-то крепко слепил, стон лишь из них вырывается. Катенька подошла к нему и поцеловала. Губы отомкнулись, Иван ими шевелит, рот открывается, но ни звука, нем, как рыба. А потом вдруг легко Ивану стало, подхватил он Катеньку на руки и полетел с нею по небу. В посёлке народ на них смотрит и удивляется, отчего это они летают как птицы.
Ещё сильнее обозлились недруги на Катеньку, за глаза стали говорить о её распущенности, а порой и прямо в лицо выплёскивали свою жёлчь, и Ивана грязью не забывали облить.
А влюблённым хоть бы что, недругов бесит, трясёт от злобы, а у Катеньки и Ивана улыбка на лицах. Всех недругов трясёт в злобе, бесит и изводит полнейшее равнодушие Уголёчка и дорого ей человека к этой липкой дурно пахнущей грязи. Летают они выше облаков и радостно им, но на душе тревога отчего-то. Просит душа покоя, и решил Иван рассказать своему милому Уголёчку о напитке счастья, рецепт которого известен ему от тибетского монаха. Спустились они на землю, обнял Иван Катеньку и говорит:
Есть у меня, Катенька, рецепт напитка для души, которой тесно и неимоверно тяжело в этой жизни. Способен этот эликсир дать ей возможность вырваться на свободу, в вечность, навсегда!
Выслушала Катенька Ивана и сказала: «Устала я от взглядов косых, слов горьких и даже от молчания своих родителей, до которых, естественно, дошли грязные слухи обо мне. Сделай тот напиток любви и забвения».
Ничего не ответил Иван, взял её руку, и полетели они в свой новый дом. Поняла Катя, он достоин её, он тот, с кем ей не будет страшно в том безоблачном мире.
Летят Иван и Катенька над селом на виду у всех, крепко взявшись за руки, и никто не смеет даже слово сказать им в след.
Вошли в новый дом Катенька и Иван, слов между собой не ведут. На столе флакончик с эликсиром счастья, рядом лежит красная роза.
Их нашли на другой день. Собственно они и здесь показали свою независимость ибо дверь была открыта.
Роза тоже не захотела жить, не завяла и не опала, просто умерла.
Витает Иван над своим телом, лежащим в гробу. Рядом Катеньку видит. Им все сочувствуют и, как бы понимая их, придвинули последнее ложе Катеньки к гробу дорогого ей человека.
Лица, что скоро должны навсегда исчезнуть, казались живыми, на них было приятно и желанно смотреть, хотелось каждому взять что-то для себя, улыбнуться им, увидеть их улыбку, открытые глаза. Живы были гадости о них говорили, умерли охают и ахают, говорят, как прекрасны были.
Солнце, будто бы зная и любя тех, кто возлежал, одарило теплом их тела. Рука Уголёчка медленно опала с груди и потянулась к Ивану. И рука Ивана, скользнув по атласу покрывала, приблизилась к её ладони. Они прикоснулись и замерли, не в силах сделать что-то большее, земное.
Все остолбенели, Иван летает над всем этим и видит всё.
Единение рук было неожиданно, но настолько реально, что рядом стоящие люди не вскрикнули, не растерялись и даже не удивились. Просто дольше обычного стояли в оцепенении от мысли, что всё-таки кому-то надо разъединить их руки. Всё это сделал брат Ивана Ксенофонт, в глазах которого были слёзы.
На могиле оставили много роз, никто не принес другие цветы только розы.
Иван проснулся как после тяжёлой болезни, с головной болью и весь в холодном поту. Ночную рубаху, что была на теле, хоть тут же бери и выжимай. Снял, задумался.
Господи, помилуй! перекрестился. Приснится же такое! Надо в церковь сходить, свечку поставить от бед да напастей разных. Катюшеньке ничего не буду сказывать, нечего душу в смятение вводить.
Пока умывался, решил отцу сон рассказать.
На могиле оставили много роз, никто не принес другие цветы только розы.
Иван проснулся как после тяжёлой болезни, с головной болью и весь в холодном поту. Ночную рубаху, что была на теле, хоть тут же бери и выжимай. Снял, задумался.
Господи, помилуй! перекрестился. Приснится же такое! Надо в церковь сходить, свечку поставить от бед да напастей разных. Катюшеньке ничего не буду сказывать, нечего душу в смятение вводить.
Пока умывался, решил отцу сон рассказать.
Совет отцовский он завсегда полезный, подумал Иван.
Выслушав сына, Михаил Степанович подумал и ответил:
Видеть свою собственную смерть во сне, значит, жить долго. Тебе приснилось, что умирает, мол, любимая тобой Катенька, а это явное свидетельство того, что и у неё будет долгая и счастливая жизнь. Жить вам долго, Иван, в любви и согласии! Добрый сон, хороший, но с предупреждением! Возможно, зло какое-то кружится над вами, мысли у кого-то, мол, есть нехорошие относительно тебя и Катеньки. Очевидно, мол, кто-то завидует вам зло.
Прав был Михаил Степанович, только одно не знал, зло рядом, в его доме.
А через некоторое время Иван стал замечать, что Катерина стала как-то недоверчиво поглядывать на него, а вскоре он стал сомневаться в её искренней любви к себе.
«Причина» данного следствия как бы ненароком подходила к Ивану и говорила ему, что видела Катю с Мишкой у реки, или с Еремеем на косогоре, а то и в укромном уголочке, только вот с кем невозможно было разобрать из-за кустов, скрывавших их.
Кате эта «Причина» говорила, что Иван катается на лодке с Машей Неладновой, а в следующий раз, что видела его в объятьях Веры Буториной.
Разъяснилось всё просто. Увидел Иван низко склонившегося над писчей бумагой брата Ксненофонта и решил осторожно подойти к нему и пошалить, испугать громким неожиданным криком.
Подошёл крадущейся походкой и крикнул. Ксенофонт вздрогнул и стряхнул со стола письмо. Иван взглянул на упавшую на пол бумагу, и невольно прочитал:
« а ещё Иван, Катенька, сказывал, что не люба ты ему. Берёт тебя в жёны из жалости, от бедности вашей»
Всё понял Иван, но ничего не сказал брату, лишь укоризненно посмотрел на него.
С тех пор Катерина и Иван поклялись, что никогда не будут верить сплетням.
А Ксенофонту успокоиться бы после этого, повиниться перед братом, сказать честно, что любит Катю, поэтому, не подумав, глупости натворил, так нет, с новой силой стал каверзы всякие устраивать. С детства горазд был на пакости, всё-то ему казалось, что самое лучшее из одежды Ивану, а ему обноски от него, даже в пище за одним столом находил различия, у Ивана де кусок мяса больше и жирнее, нежели у него. Долго думал Ксенофонт как мерзость сотворить Ивану и ничего лучше не придумал, как до смерти извести брата. Ночами, когда все спали, в новом доме Ивана хитрый механизм делал. Пять ночей мастерил, на шестой опробовал, всё получилось, как задумал. Взвёл механизм, снял с предохранителя, руки от удовлетворения потёр и отправился в свою постель, пакостные сны досматривать.
Иван в тот день в свой новый дом не пошёл, решил сети, с вечера поставленные, проверить и свежей рыбы принеси своей милой Катеньке. Задумал, сделал, а потом весь день с милой невестой своей в поречье отдыхал.
На следующий день тоже в свой дом не было возможности зайти, отец в Барнаул по делам отправил. Наказал оформить документы на вырубку леса в районе села Кислуха. С какой целью отцу лес в такой дали понадобился, не стал Иван спрашивать, наказал оформить документы на вырубку, значит надо. Лишь несколькими днями позднее понял цель батьки.
Чернее тучи был Ксенофонт в этот день, отдалялась задумка его и боязно, авось батька или мамка, или сёстры в дом брата захотят войти порядок там какой-либо навести, или ещё что-нибудь сделать. Что тогда будет, страшно даже подумать. Уничтожить бы ему свой адский механизм, так нет, решил зайти в дом и поставить свою машину на предохранитель. Но от мысли этой отвлёк его отец, а когда Ксенофонт просьбу отца выполнил, то забылись и механизм, и его предохранитель. Мысли о Кате затмили его разум, захотелось ему увидеть её. Увидел. Подошёл к ней и сказал: «Катя, давай уедем отсюда. Я всё для тебя сделаю. У меня деньги есть, целых двести рублей. Работать буду, дом свой купим».
Смотрит Катя на него и удивляется: «Два брата, от одних отца и матери, а две противоположности. Иван добрый, открытый, честный. Ксенофонт злобный, завистливый». Ничего не сказала в ответ Катя, посмотрела на него жалостливо и пошла своей дорогой.