Начавшийся не совсем приятно день имел продолжение в виде повстречавшегося на пути судмедэксперта Волкова. Проскочить незаметно в кабинет не удалось.
Какой шикарный букет, Рязанцева! расшаркался Волков, сложившись и разложившись циркулем в реверансе. Сергеев одарил или тайный поклонник?
Не твое дело, буркнула Рязанцева, хлопнув дверью у него перед носом.
Ставить дохленькие ромашки в вазу, особенно после реплики Волкова, было глупо, реанимировать цветы все равно не получится. Лена бросила букет на стол, села в кресло и достала телефон. «Сергеев подарил?» кольнуло в сердце. «Ага, подарил Дождешься от него. Что вообще происходит в их отношениях? Они живут вместе только месяц, а ощущение такое, будто сто лет?»
Лена взяла ромашку и стала ощипывать лепестки: «Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет». Отлично! Положила облысевший цветок на стол, посмотрела на телефон. Неопределенность тяготила. Уж лучше бы обозначить как-то положение вещей. Открыла ватсап, направила камеру на цветок, сфотографировала, подписала: «Погадала на ромашке, вышло к черту пошлет». В конце предложения поставила две скобочки, означающие шутку. Хотя какие шутки? Отправила.
Ответ пришел почти сразу: «Это не правда».
Утешил!
«Ромашки не врут». Отправила.
Две посиневшие галочки свидетельствовали, что сообщение прочитано, но статус «в сети» тут же сменился на «9:30». Не ответил.
Лена швырнула телефон в сумочку.
«Мужчины нас состаривают», посетила неутешительная мысль.
Остальная часть времени прошла без настроения. В 16:30 в сумочке затрезвонило знакомым рингтоном. Лена схватила телефон, прижала к уху, сердце предательски заколотило.
Ну что, ромашки еще остались? голос веселый. Ему весело!
Выбросила.
Вот и правильно. С врунишками так и надо.
С врунишками? Тогда берегись.
Не наговаривайте, Елена Аркадьевна.
Простая констатация.
Чего ты серьезная сегодня? Что-то случилось?
Да. Меня послали к черту.
Ленка, ну хватит. У тебя привычка сердиться по пустякам.
Вот именно по пустякам. Ты дал точное определение.
Ну все, завелась. А я между прочим хотел тебя кое-куда пригласить.
Лена улыбнулась. Может все и не так плохо. Вечно она из мухи слона
У нас сегодня игра.
Какая игра? улыбка трансформировалась в носогубные складки.
Лен, ну какая у меня может быть игра? В футбол, конечно. Я же тебе говорил, что сколотил команду из сослуживцев. Сегодня состоится первенство между отделами. Ты приглашена.
Глупая. На что она рассчитывала? На Большой театр?
Сможешь сама подъехать к шести на стадион или за тобой такси прислать?
Нормально! Сможешь сама
Смогу, смогу сама, конечно
Вот и хорошо, адрес я тебе скину.
Он даже не заметил сарказма в голосе. Конечно сама. Сама цветы, сама такси. Телефон пиликнул, и выскочило сообщение с адресом. Внизу приписка: «Буду очень ждать, не опаздывай, такси оплачу».
Последняя строчка была лишней, она подпортила и без того не самое радужное впечатление от разговора. И ни строчки о любви. Не пойду!
Словно прочитав ее мысли, телефон снова пиликнул и высветил: «Ты моя самая любимая болельщица!». В конце смайл-поцелуй. Пойду!
Лена посмотрела на часы. Надо поторопиться с отчетом для Орешкина.
Через час, когда отчет был готов, Лена захлопнула папку, собрала сумочку и вышла в коридор. Спускаясь по лестнице, она раздумывала, как лучше поступить вызвать такси по телефону или тормознуть на дороге. Принять решение мешал доносящийся снизу шум. Смесь голосов прерывалась скрипом вертушки и шарканьем ног по полу.
Иди проспись! Дежурный Пустовойтин толкал в спину высокого худого мужчину, который прижимал к груди зеленую тетрадку в твердом переплете. Мужчина спотыкался, но скрещенные на груди руки не опускал.
Пусти, Богом тебя прошу, жалостливо умолял мужчина, который и без тычков еле держался на ногах.
Не богохульствуй, алкаш! Вали отсюда, пока тебя на 15 суток за хулиганство не засадил.
Пустовойтин, который тоже был немаленького роста, схватил алкаша за футболку и дернул так, что тетрадка выскользнула из рук мужчины и шлепнулась на пол.
Что тут происходит? Лена прошла вертушку и остановилась рядом с дежурным.
Да вот, Елена Аркадьевна, хмырь какой-то пытался проникнуть. Настырный, черт! Я его в дверь, он в окно.
Да вот, Елена Аркадьевна, хмырь какой-то пытался проникнуть. Настырный, черт! Я его в дверь, он в окно.
А что он хочет?
Да пургу какую-то несет. Убила, говорит, сама убила и книжку свою мне в нос тычет.
А что за книжка? Лена повернулась к мужчине, который, подобрав с пола тетрадь, обтирал ее о футболку и громко при этом всхлипывал.
Жалость к всхлипывающему алкашу уже протягивала свои щупальца. А почему собственно она решила, что он алкаш. Лицо совсем и не запойного пьяницы. Ну да, не очень свежее, но ведь и не оплывшее. И цвет отнюдь не синюшный. Щетина двухдневная, мешков под глазами нет, волосы всклокочены, но не обросшие, стрижка еще хранила очертания модельной.
Да кто его знает. На помойке нашел.
Почему вы решили, что на помойке?
Так он сам и талдычит про помойку!
Не талдычил я про помойку, не верьте ему! мужчина двинулся к Рязанцевой.
«Хватит с меня на сегодня благотворительности». Лена отвернулась и направилась к выходу.
Постойте, не уходите, заверещал мужчина и бросился за ней. У меня горе. У меня ребенок погиб. Она его убила.
Что-то в голосе мужчины заставило Рязанцеву остановиться.
Кто? Лена повернулась и посмотрела в синие глаза алкаша. На длинных ресницах трогательно висели капельки слез.
Жена моя. Регина.
«Бред! Зачем я его слушаю», разум подталкивал к выходу.
Вот Здесь Она сама написала
Мужчина протянул тетрадь. «Руки не трясутся» зафиксировал мозг. «Нет, не алкаш».
Лена взяла тетрадь. На обложке красивым немного детским почерком было выведено «Дневник Мамойко Регины». Хвостик последней буквы переходил в сердечко.
Надо же! Кто-то еще ведет дневники. Прошлый век какой-то!
Регина Мамойко ваша жена?
Да. Я Мамойко Василий, а она соответственно
Мамойко?! Тьфу ты! А я думал он мне про помойку хохотнул Пустовойтин, но получив в ответ укоризненный взгляд Рязанцевой, примолк и поплелся к себе в дежурку.
Лена посмотрела на часы. Матч начнется через 20 минут.
Хорошо, пройдемте ко мне в кабинет.
«Этот тупой прибор пищит каждые полчаса и сводит меня с ума. Не могу больше. Я хочу спать. Меня вымотали бессонные ночи. Сначала она болела и кричала ночами, а теперь этот писк, от которого она просыпается, и мне приходится вставать. Надо отключить этот дурацкий агрегат».
Тут про какой-то прибор. Что это?
Это такое одеяло, в нем установлены сенсорные датчики, которые реагируют, если ребенок перестает дышать.
Да? Никогда о таком не слышала.
Это новая разработка, нам посоветовал врач.
Но зачем?
Понимаете, у нас до этого уже умерло два ребенка в младенчестве и все из-за СВДС.
Это какое-то заболевание?
Нет да я не знаю. И никто не знает.
Лена открыла Интернет и набрала незнакомую аббревиатуру.
«Синдром внезапной детской смерти внезапная смерть от остановки дыхания ребенка до года, без предшествующих признаков». Она даже не слышала о таком. Впрочем, откуда, у нее ведь нет детей. И никогда не будет.
Ее охватил озноб. Внизу живота заныло.
И что случилось с третьим ребенком?
Врач на этот раз предложил нам подстраховаться и купить специальное одеяло с датчиками, это какая-то экспериментальная научная разработка.
И вы купили?
Да.
Но, как я поняла из ваших слов, третий ребенок тоже умер.
Да
И тоже от СВДС?
Я так думал, но
Подождите, давайте по порядку. Вы приобрели одеяло и им воспользовались, но ребенок все равно умер?
Да.
То есть прибор оказался не эффективным?
Нет, он был эффективным, даже чересчур, пищал все время это тяжело было вынести, я специально взял отпуск без содержания на три месяца, чтоб помогать жене но отпуск кончился, я вышел на работу, и она вся извелась и мы решили отключить одеяло, а потом
Потом случился СВДС?
Да, все так и подумали, что снова СВДС
Что значит подумали? Разве вскрытия не было?
Нет Да Я точно не знаю. Так сказал врач.
Лена посмотрела на часы. Матч уже начался.
Вскрытие должно было быть. Обязательно. Не могло не быть. Раз диагноз поставили. Конечно третья смерть от одного и того же заболевания вызывает подозрение, но возможно этому есть объяснение. Возможно генетическая предрасположенность или еще что-то в этом роде. Я не специалист в медицине, но по нашей части оснований для обвинения вашей жены в смерти детей я не вижу. Извините, мне пора идти.