Магботы появились в столице не так давно. Они представляют собой небольшие деревянные лодки, на носу которых растет цветок люминария. Цветок отличается тремя характеристиками. Во-первых, он светится. Во-вторых, он разумен. И в-третьих плотояден (о чем мало кто знает, судя по очередям в Лазарете).
Магботы созданы для госслужащих. Их легко арендовать: прыгаешь в лодку, прижимаешь ведомственную татуировку к специальной дощечке и закидываешь в пасть люминарии монетку золотую «пятнашку», самый ходовой у нас номинал. Люминария с удовлетворенным чавканьем проглатывает золото и внимательно слушает, растопырив усики-тычинки: мол, куда тебе, путник? Ты называешь адрес и лодочка плывет. Целый час будет тебе повиноваться. Потом замрет как вкопанная, фиг сдвинешь. Оказался посреди реки твои проблемы. Дальше вплавь! Или клади новую монету в пасть цветка.
В общем, сплошные удобства для верных слуг государства. Завидую! Хотя я и сама «из этих», моя татуировка не работает магии нет. Так что не светит мне лодочка во всех смыслах этого слова.
А жаль: ведь район Стариков, усеянный каналами, будто создан для перемещения на водном транспорте. Пешком я буду долго по нему бегать, путаясь в мостах и тупиках, которые неожиданно обрываются, заканчиваясь водой. И кентавры там отказываются от заказов: слишком уж муторно, нужный поворот можно сто раз миновать, прежде чем заметишь. И не развернешься чересчур узкие проулки. Как-то Патрициус со мной на спине пятился целый квартал, после чего долго ныл: «Радикулит, радикулит»
Итак, к Дахху я двинула пешком.
Начался дождик. От редких порывов ветра деревья встряхивались, как псы, и осыпали меня крошкой слезинок. На улице было тихо, стыло и холодно. Только под гребнями каменных мостов покачивались гондолы, гулко стукаясь друг о друга.
Мой энтузиазм в таких условиях быстро сдулся. Я пыталась поднять себе настроение: представляла, что я не я, а персонаж из доброй книжки и страдаю не просто так, а по сюжету. Иллюзия, конечно, но редкий случай никому не приносящая зла.
Терпеть ради великой цели всегда проще, чем из-за невозможности что-то поменять.
Но тут мне повезло.
Тинави из Дома Страждущих? окликнул меня низкий голос. Знакомый, но так смутно. Я завертелась на месте, не понимая, откуда идет звук.
Я под мостом, в магботе, смиренно объяснил человек.
Я повернулась к реке и увидела Эрвина Боу в жемчужном балахоне священнослужителя и по совместительству информатора Иноземного ведомства. Раньше он работал в Храме Белого огня, но теперь был вынужден перейти в часовню при Академии.
Здравствуйте, Эрвин! удивленно отозвалась я. А куда вы плывете в такой поздний час?
В Академию. Седовласый священник вздохнул: Скоро к нам приезжает архиепископ Саусберийский, из самого Асерина. Надо, чтобы все было идеально. А у меня служки то алтарь чем-то не тем протрут, то орган так тщательно начистят, что дырки в трубах появляются. Мне тяжело их ругать они обижаются, хотели же, как лучше. Вот, приплываю по ночам, ликвидирую последствия рьяной службы.
Вы святой человек, Эрвин!
Скажите это моему исповеднику, хмыкнул священник. Вас подвезти?
Будет замечательно.
Мы плыли мимо квартала Новых Богачей. Окна местных особняков светились тепло-оранжевым: большинство шолоховцев сегодня будут бодрствовать до полуночи, чтобы посмотреть праздничный фейерверк.
Кстати, об архиепископе Эрвин погладил короткую бороду, Тинави, могу ли я обсудить с вами одну проблему? Чисто гипотетическую, конечно.
Легко! Гипотетические проблемы и гипотетические решения мой конек. Называется невроз. Что такое?
Эрвин пожевал губами, прежде чем скромно проговорить:
У его высокопреосвященства Ноа де Винтервилля, скажем так, далеко не самый лучший на свете характер. Возможно, самый худший характер, да простят мне боги такие слова. В общем, есть шанс, что кто-нибудь из наших служащих в какой-то момент потеряет накопленную годами мудрость и поддастся греху сквернословия или даже рукоприкладства. Скажите, в этом случае для закона имеет значение, остановим ли мы такое нарушение сразу или позволим греху сначала осуществиться?
Вы что, подпольно планируете избиение архиепископа?! подавилась словами я.
Конечно, нет! ахнул оскорбленный Эрвин. Просто поверьте: всякий раз, когда приезжает Ноа, кто-то пытается сломать ему нос. Я начинаю думать, что провидение хочет, чтобы однажды это случилось. Потому и спрашиваю. Гипотетически
После того как мы обсудили все гипотетические последствия гипотетической драки и я отнюдь не гипотетически посоветовала Эрвину держать своих служек в гипотетической узде еще не хватало нам международного скандала! священник парадоксально повеселел.
Спасибо за консультацию, поблагодарил Эрвин. Буду ссылаться на вас в попытках сдержать их ярость. Кстати, вам удобно, если я высажу вас здесь?
Мы уже были на Стариках. Черепичные крыши, узкие фасады, платаны и липы узнаваемый пейзаж этой части города. Я попрощалась с Эрвином и по крутым скользким ступеням поднялась на набережную канала.
* * *Дахху я увидела издалека.
Он стоял на мосту Неразгаданной Потери и, перегнувшись через перила, смотрел вниз. То ли на свое отражение, что было бы странно, ибо Дахху не нарцисс; то ли на редкую кувшинку, о которой можно упомянуть в энциклопедии.
Темно-русые волосы друга вились мягкими кольцами. Полосатый шарф бахромой цеплялся за завитушку кованого моста но Дахху узнает об этом, только когда попробует уйти, а шарф остановит его жестким удушением. Теплые брюки, кремовая куртка, сумка через плечо, набитая тетрадями и перьями, все привычное. Вокруг друга рябила голубоватая сфера атмосферного купола вместо зонта.
Я подбежала к Дахху со спины.
Хей-хей! прокричала я ликующе.
Купол мгновенно лопнул. Дахху подпрыгнул, чуть не перевалившись через перила.
Гурх! выругался он на шэрхенлинге (ему кажется, что ругаться на чужих языках это не так грубо, как на своем. Даже не представляю, как он выкручивался в путешествии).
После этого Дахху лекарь, энциклопедист и добрейший человек всех миров все-таки обернулся. Темноту канала озарила его робкая улыбка, будто неуверенная в своей правомочности.
Я с места в карьер бросилась в бой:
Что мне сделать, чтобы ты больше никуда не уезжал? Обновить ассортимент библиотек? Сымитировать чуму в столице? Изобразить убийство Кадии? Небо голубое, Дахху, ты хоть понимаешь, как холодно в Шолохе без тебя?
Он развел руками:
В зимнем Норшвайне холоднее. Да и Тилирия в феврале не фонтан Знаешь, это только звучит несерьезно плюс пять градусов. А на деле у них море и такая влажность, что дубеешь мгновенно. Анте был очень недоволен. Нам пришлось провести там две недели, пока он разбирался с деньгами, и под конец я уже жалел, что составил ему компанию так замерз
То есть ты скучал не по нам, а по погоде. Классно, цокнула языком я.
Дахху покачал головой:
Про вас я вообще молчу По-настоящему важные вещи не говорят вслух.
Я удовлетворенно кивнула. Так-то лучше! А то мерз он, видишь ли.
Друг окинул взглядом высокое черное небо, подтекающее дождем, мое шелковое платье, подумал и вытащил из сумки обычный зонтик. Мгновение спустя мы уже вместе стояли, опершись о перила моста. Усилившийся дождь тихо барабанил по прозрачному зонту, рассчитанному на троих.
Вид на канал открывался короткий, но восхитительный. Золотые слитки света дар фонарей тяжело качались в темной воде. По обеим сторонам мозаичной набережной густо росли сливы такие же безалаберно ранние, как вишня под моим ведомственным окном. Розовое облако лепестков укутало все сказочной дымкой, будто слегка светящейся в ночи. На душе было тепло и грустно одновременно вечная магия весеннего дождя.
Дахху протянул:
На самом деле мы можем куда-нибудь перейти.
А Кадию мы не ждем? я удивилась.
Друг опустил глаза. На мост порывом ветра швырнуло горсть сливового цвета. Дахху подобрал один цветок с витых перил моста и, понюхав его, рассеянно покрутил между пальцами.
Знаешь, в чем главная прелесть путешествий? спросил он, бросая цветок в воду.
Любого другого я бы мигом оборвала: «Слышь ты, от темы не увиливай!», но Дахху всегда заходит издалека. Не потому, что хитрый, а потому, что по-другому не умеет. У этого парня в голове такая каша из чувств, надежд, сожалений, планов и воспоминаний, что даже мне не снилось. Ухватить нужную ниточку уже подвиг. И неважно, что придется размотать весь клубок. Тише едешь дальше будешь, как говорит мастер Улиус.
Дахху улыбнулся. Вокруг его фисташковых глаз с опущенными внешними уголками побежала рунопись морщинок, неожиданно густая для молодого человека.
В путешествиях ты получаешь новую жизнь взамен старой, сказал друг. Я думаю, мы принадлежим нашим городам не меньше, чем они нам. А то и больше. Уезжая надолго, ты оставляешь после себя брешь. Какое-то время город держит за тобою место, но потом потом заполняет его чем-то еще, и ты становишься чужаком. Вернувшись, ты все видишь по-другому не только из-за приобретенного опыта, но из-за того, что ты больше не часть этой мозаики. Ты обладаешь уникальной возможностью быть внутри и вовне одновременно прерогатива призрака, туриста Но это состояние очень недолгое. Ты понимаешь, о чем я? вдруг забеспокоился Дахху.