Я не преступница, почему-то от последнего его предположения неуютно.
Мне тебя не хватало, отмахивается он, встряски, взбучки, драйва. Чистой кухни, наконец. Уже хочется куда-то бежать, что-то делать, лететь на крыльях.
У него руки удивительно гибкие и чуткие. Он словно ловит в воздухе нечто никому невидимое. И по его взгляду я понимаю, что уже почти лишняя. Ну и хорошо. Вот и славно. Хоть кому-то от меня польза.
Я занимаюсь привычным готовкой. Когда заняты руки, голова отдыхает. Что задумал Эдгар? Мне показались странными его просьбы. Сменить телефон, например. Сам он не звонит, а только пишет. С другого номера. Пока меня не было, что-то случилось?.. Или это просто игра, чтобы острее почувствовать свою изоляцию и одиночество? Как бы там ни было, я обещала ему доверять. И от него потребую того же. Особенно, когда он узнает, где я осела.
Телефон звонит неожиданно. Я дожариваю мясо и ставлю пирожки в духовку. Вздрагиваю невольно. Аль где-то там, потерялся на просторах своей необъятной квартиры.
Осторожно жму на приём. Телефон снова незнакомый.
Привет, и сразу дрожат колени, а ресницы становятся влажными от слёз, что брызжут во все стороны фонтаном. От этого голоса, от дрожи, что проходит по телу, от нахлынувших эмоций.
Эдгар, шепчу, судорожно вздыхая.
Моя Тая, отзывается он тут же. Наверное, будь в моей ладони чуть больше силы, я бы раздавила телефон. Как же я соскучился по тебе. Невыносимо.
Я опускаюсь на стул: в прямом смысле ноги не держат.
Не молчи, пожалуйста, просит он. Так тяжело тебя не слышать.
Тоскующий Гинц незнакомый мне зверь. Открытый, как рана, и я вдруг понимаю: если он пустил меня туда, под свой панцирь, значит я достучалась до него. Смогла.
Я не знаю, что сказать, говорю правду. Это тот самый момент, когда ты мальчику признался в любви, а он промолчал в ответ. Там, где-то далеко, сидит мой муж, так и не сказавший ответных слов на моё послание. Но я чувствую: вот то, что происходит с нами сейчас, наверное, сильнее слов. Правда, что бьёт откровенностью и недосказанностью.
Расскажи, что ты делаешь. У тебя там какие-то странные звуки.
Жарю мясо, вскакиваю и кидаюсь к плите. Надо перевернуть. Лук и перец ещё.
Редкостная гадость? посмеивается он.
Нет, в этот раз должно получиться вполне сносно.
Я бы сейчас из твоих рук что угодно съел.
Он не спрашивает, где я и с кем. Знает? Вычислил? Гинц никогда не будет настолько доверчивым. Наверное. Я раздумываю, прилично ли пригласить мужа на ужин. Но он делает ход первым. Белые начинают и выигрывают. Как в шахматах.
Хочу пригласить тебя на свидание, Тая Гинц. Удери из замка от своего дракона и ничего не бойся. Сегодня, в восемь. Скажи, где я могу тебя забрать?
Я называю адрес. Рядом стоящий дом. Просто для того, чтобы проверить, так ли уж наивен мой муж, каким сейчас прикидывается. Улыбаюсь, прижимая телефон к щеке. Грежу наяву. Его уже давно нет отключился, а я продолжаю кружить по кухне, танцевать то ли вальс, то ли медленное танго без партнёра.
А потом ко мне начинает возвращаться разум. Замок? Дракона? Память тут же услужливо подсовывает голую задницу Аля с татуировкой. Ну, Гинц, держись! Я тоже умею играть по-крупному!
Глава 7
Тая
Тайна, ты с ума сошла! Не пущу! никогда не думала, что Альберт Викторович может быть таким решительно-непреклонным. Кто говорил, что нужно спрятаться и залечь на дно? Ты уверена, что это твой разлюбезный Гинц тебя хочет видеть, а не кто-то там ужасно-страшный?
Аль, это смешно, пытаюсь я образумить свою невольную дуэнью. Лето, восемь вечера да ещё светло на улице. К тому же, это мой муж. И, думаю, он знает, где я и с кем. Это свидание, понимаешь?.. У нас не сложилось в самом начале. Мы толком узнать друг друга не успели.
Очень хочется романтики? голос Альберта падает на три тона ниже. Лицо расслабляется. На губах играет улыбка. Грешная такая, как и он сам.
Очень, признаюсь честно. К тому же я соскучилась.
Пф-ф-ф, фыркает он, дирижируя левой рукой, как дети малые. Сколько вы не виделись? Дня два?
Это как два столетия, я чувствую именно так, и мне не стыдно в этом сознаться.
Ладно, ещё один взмах рукой, пажом или оруженосцем я ещё никогда не был. В телохранители вряд ли гожусь. Ну, кто в здравом уме доверит мне тело? Особенно такое привлекательное, как у тебя? Гинц будет в восторге.
Очень, признаюсь честно. К тому же я соскучилась.
Пф-ф-ф, фыркает он, дирижируя левой рукой, как дети малые. Сколько вы не виделись? Дня два?
Это как два столетия, я чувствую именно так, и мне не стыдно в этом сознаться.
Ладно, ещё один взмах рукой, пажом или оруженосцем я ещё никогда не был. В телохранители вряд ли гожусь. Ну, кто в здравом уме доверит мне тело? Особенно такое привлекательное, как у тебя? Гинц будет в восторге.
Аль, ну перестань, я всё же пытаюсь его переубедить, говорю же: Эдгар знает, где я. Поэтому нет нужды так опекать меня.
Милая моя, щурит он глаза, да знал бы он, уже б по кирпичам разваливал бы мою студию. Что он сказал тебе, что ты так уверена?
Аль оживляется. Щеки его розовеют. Губы растягиваются в улыбку предвкушения. Вот же авантюрист!
Он сказал, чтобы я удрала из замка от своего дракона.
Аль замирает, а потом хохочет до слёз. Отличный смех. Открытый. Всё, как я люблю.
Ты видела, да? сверкает он глазищами своими бесстыжими. Дракона на моей заднице? я краснею. По моему смущению ответ очевиден. Можно и рот не открывать. Так вот, моя дорогая Тайна: Гинц точно не видел, поверь. Мы с ним вообще не знакомы, а чтоб уж он подобные ракурсы рассмотреть, надо ну очень близко общаться. Он просто брякнул. А ты додумала. Обычное женское воображение. Мне кажется, он представляет себе, что ты сняла комнатушку у старушки и сидишь, ждёшь его, как верная Пенелопа. Хочу посмотреть на его лицо. Хочу видеть это. Впитать. Насладиться.
Аль сбил меня с толку. И я уже не так уверена, что муж мой в курсе, где я предпочла спрятаться. Но с этим буду разбираться потом. Сейчас главное дракона умаслить. Слишком он боевой оказался.
Аль, давай оставим это на потом, ладно? Не нужно портить мне вечер. Я сама ему расскажу. А там уж как получится.
Ладно, Аль жадно втягивает вкусные запахи. Накрывай на стол. Я голоден как сто чертей. И не спорь: я покараулю тебя издалека. Заодно бегемота выгуляю.
Че Гевара возмущённо гавкает. Умный мой лохматый друг.
Хорошо, хорошо! Сдаюсь! Ты лучший в мире пёс. Нам нужно дружить. Иначе как мне утром и вечером с тобой гулять? Ну, сам подумай?
Всегда умиляет, когда люди разговаривают с животными. Но с команданте Че такие номера проходят на «ура». Сама не раз убеждалась.
До вечера я ухитрилась отдраить санузел и ванную, убрать комнату, где предстояло мне жить. Там старые вещи. Древние, можно сказать. Зеркало в рост с завитушками, тумбочка на резных ножках с кучей ящичков. Пузатый комод из, наверное, красного дерева. Шифоньер, кровать всё видавшее виды и лучшие дни. Наверное, это мебельные раритеты. Произведения искусства. Чёрт знает какой век. Я ничего в этом не смыслю, но здесь мне хорошо. Будто домой попала.
Очень женская комната. Я никогда не бывала в этой части квартиры. Дальше студии ученицы не забегали. Там даже санузел свой. А здесь святая святых. Сердце этого места.
Это комната моей бабушки, Аль появляется неслышно, как призрак. Я пячусь невольно, словно ненароком вступила на опасную территорию, где мне не место. Он видит мою растерянность. И трусость тоже замечает. Оставайся здесь, Тайна. Она бы была довольна. А может, даже рада. Я запустил здесь всё. Не думал, что ты выберешь именно эту комнату. Она самая неприглядная. А ты почему-то выбрала её.
Здесь есть душа, поясняю свой выбор. Ты не говорил, что нельзя. Подумала: можно
Можно и нужно не сомневайся. Комнаты часто сами выбирают себе хозяев. Пусть на время, но ты здесь не гостья, а хозяйка. Я рад. Чёртов мистик во мне салютует стоя.
Мне как будто всё здесь близко. И даже знакомо, признаюсь нехотя. Будто я уже жила в этой комнате или похожей.
Аль смотрит на меня с интересом. Пристально.
У меня тяга к подобному. Красивые вещи. Старина. Картины. Живопись. Не знаю, откуда это. Я детдомовка. И жила в казёнщине и нищете.
Что ты помнишь о своём прошлом, Тайна? И помнишь, почему я дал тебе это прозвище?
Аль расстреливает меня в упор напряжённым взглядом. Я теряюсь ещё больше. Я помню, конечно. На втором или третьем занятии он сказал, что есть во мне что-то эдакое. Что я не Тая, а Тайна, у которой где-то глубоко спрятаны скелеты. Но так и не объяснил, что имеет в виду.
Я почти ничего не помню. Мне было шесть, это как заезженная пластинка. Бесконечно по кругу. Всем и каждому одно и то же. Хочется спрятаться от этого всего и не думать, не гадать. Особенно потому, что вспомнить ничего не получается. Давай как-нибудь об этом потом, ладно?