По Божественному смотрению Своему Ты отделил меня от всех: От царей, князей и богатых миpa сего. Много, много раз, когда я и склонялся уже волею к этим вещам, сам Ты не попускал состояться соизволению моему на что-либо из этого. Иных, говоривших мне о прославлении и обогащении в жизни, я ненавистью, Владыко, возненавидел от сердца, так что даже в беседу никогда не вступал с ними, и тогда они напротив, взбесившись, сильно били меня палками. Другие же укоряли и злословили меня пред всеми, называя меня делателем всякого беззакония и желая отвратить меня от правого пути. Ибо я избегал этих деяний чтобы не быть злословимым, а они злословили меня, чтобы я пришел к таковым деяниям. Обещающим же дать мне славу миpa сего Ты дал мне, Спасителю мой, отвечать таким образом: если бы ты обладал, говорил я, всею славою миpa, и на главе твоей был бы царский венец, а на ногах твоих пурпуровая обувь, и над всем этим ты внезапно сделал бы меня господином, сам же стал простецом, желая быть рабом моим, то к лукавому мудрованию твоему я отнюдь не приобщился бы и не снизошел в сей жизни. Но какая хартия вместила бы Твои благодеяния и великие Твои блага, которые Ты соделал на мне? Ибо если бы мне даны были тьмы языков и рук, то и тогда я не мог бы изречь или описать все, потому что их бездна, конечно, по бесчисленному множеству, и они недомысленны по величию славы, и я изнемогаю мыслью и надрываюсь сердцем своим, что не могу поведать о тебе, Боже мой.
Ибо когда помыслю я несчастный, что сделал я, и сколько раз Ты помогал мне, от чего избавлял меня и от сколь великих бед, Спасителю мой, человеколюбно спасал, не вспоминая зол, которые я соделал, но, как бы сотворившего много и великого добра и чистого от святой матери-купели, так воспринял меня, так почтил, так украсил меня царскою одеждою, то весь объят бываю трепетом и прихожу в исступление от радости, становлюсь безгласным и сильно расслабеваю, так как Бог Творец миpa дан мне, человеку мерзкому и отвратительному для всех людей и бесов, как соделавшемуся уже и превзошедшему совершением непристойнейших и этих последних. Увы, мне постыдному и скверному! и как я буду говорить еще? По безмерному благоутробию Ты соединился со мною, Человеколюбче, великий в непорочности, еще больший святостью, несравненный в могуществе и неизобразимый в славе, и снизошел свыше от безмерной высоты до последних врат ада грехов моих, до мрака нищеты моей и ниспадшей моей храмины, от многих беззаконий и величайшего нерадения совершенно запущенной и оскверненной, Ты, Который сперва воскресил меня, долу лежащего, и поставил на камне Божественных заповедей Твоих, и омыв, очистил от тины пороков моих, и облек в хитон светлейший снега, и вымел загрязненную храмину и, войдя в нее, стал обитать, о Христе Боже мой!
Потом Ты соделал меня престолом Божества Твоего, жилищем неприступной Твоей славы и царства, светильником, имеющим внутри неугасимый и Божественный свет, сосудом поистине доброго бисера, полем, на котором скрыто сокровище миpa, источником, пьющие из которого никогда не жаждут, и который десятикратно источает весьма обильную воду и с верою пьющих ее соделывает бессмертными, раем, имеющим к тому же посреди древо жизни, и землею, объемлющею Тебя, для всех невместимого, которого я взыскал некогда от всего сердца своего, желая всегда слушать Твое слово.
Ибо если и прежде ум мой не мог вообразить Тебя чисто, будучи совершенно осквернен, ни глаза не могли увидать, ни слух услышать, ни сердце мое воспринять Божественных восхождений, но от одного слуха душа моя вся приходила в изумление, поражаясь страхом и трепетом, то и теперь она изумляется, видя Тебя внутри себя и созерцая Тебя как бы в зеркале, поскольку даешь Ты ей видеть всего Себя во всей вселенной и всего вне ее, и напротив, внутри себя всего Тебя усматривая, всего непостижимого в Божественном Божестве Твоем, для всех невидимого и сокровенного, Тебя неприступного и доступного, для кого Ты изволил, подобно тому как Сам Ты восхотел человеколюбно явиться на земле, Тебя, для Херувимов и Серафимов и всех Ангелов неприступного и страшного сиянием Божественного естества, среди людей видя доступным, она вся совершенно приходит в исступление. Но еще более она изумляется Твоей благости и человеколюбию, так как Ты очищаешь нечистые души, и ум просвещаешь, и обнимаешь земную и вещественную сущность, и возжигаешь великое пламя Божественной любви, и, как бы огонь, ввергаешь в меня Божественное желание любви, и уготовляешь меня достигать до третьего неба, и делаешь, Спасителю, способным восхищаться в рай, в котором я слышу неизреченные и страшные глаголы, коих невозможно пересказать смертным или поведать словесно. Тебе же, Христе, подобает честь, слава и величие, и вечная держава, как Владыке всего миpa, со Отцом и Духом по естеству Пресвятым, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Ибо если и прежде ум мой не мог вообразить Тебя чисто, будучи совершенно осквернен, ни глаза не могли увидать, ни слух услышать, ни сердце мое воспринять Божественных восхождений, но от одного слуха душа моя вся приходила в изумление, поражаясь страхом и трепетом, то и теперь она изумляется, видя Тебя внутри себя и созерцая Тебя как бы в зеркале, поскольку даешь Ты ей видеть всего Себя во всей вселенной и всего вне ее, и напротив, внутри себя всего Тебя усматривая, всего непостижимого в Божественном Божестве Твоем, для всех невидимого и сокровенного, Тебя неприступного и доступного, для кого Ты изволил, подобно тому как Сам Ты восхотел человеколюбно явиться на земле, Тебя, для Херувимов и Серафимов и всех Ангелов неприступного и страшного сиянием Божественного естества, среди людей видя доступным, она вся совершенно приходит в исступление. Но еще более она изумляется Твоей благости и человеколюбию, так как Ты очищаешь нечистые души, и ум просвещаешь, и обнимаешь земную и вещественную сущность, и возжигаешь великое пламя Божественной любви, и, как бы огонь, ввергаешь в меня Божественное желание любви, и уготовляешь меня достигать до третьего неба, и делаешь, Спасителю, способным восхищаться в рай, в котором я слышу неизреченные и страшные глаголы, коих невозможно пересказать смертным или поведать словесно. Тебе же, Христе, подобает честь, слава и величие, и вечная держава, как Владыке всего миpa, со Отцом и Духом по естеству Пресвятым, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Благодарение с богословием, и о тех действиях, по которым наименована Божественная Благодать Духа.
Что это за новое таинство, Владыко всех, которое Ты показал на мне, потерянном и заблудшем? Что это за великое чудо, внутри меня замечаемое и непостижимое, но сокровенное? Ибо во мне видится как бы Звезда, восходящая вдали, и становится будто великим Солнцем, не имеющим ни меры, ни веса, ни предела величине своей. И становясь малым Сиянием, снова видится, как Свет, в середине сердца моего и во внутренностях моих. Часто обращающийся и сжигающий все, что в глубине моих внутренностей, и делающий их светом, и таким образом с любовью учащий и вещающий мне, совершенно недоумевающему и ищущему научения.
Я та Звезда прекрасная, которая некогда, как ты слышал, Взошла от Иакова это Я, не сомневайся. Я являюсь тебе и Солнцем восходящим вдали, которое для всех праведных есть Свет неприступный в будущем веке и Жизни Вечной. Я являюсь и Сиянием и, как Свет, созерцаюсь тобою, неопалимо сжигая страсти сердца твоего, и росою сладости и Божественной благодати Моей омывая нечистоту твою и совершенно угашая телесные угли греховных сластей, и соделывая все то по человеколюбию Своему, что и древле творил Я во всех святых.
Помилуй сетующего, сжалься над сокрушенным и не прогневайся на меня, что я снова хочу сказать: Как Ты, совершенно невместимый, Звездою от Иакова и являешься и даже доныне бываешь для всех? Как, подобно восходящему солнцу, показываешься Ты, нигде не находящийся и сущий везде и превыше всякой твари, и невидимый для всех? Как Ты бываешь и Сиянием, и мне видишься Светом, и сжигаешь вещество, будучи по существу невещественным? Как, орошая, Ты омываешь телесную нечистоту мою, весь будучи огнем неприступным и нестерпимым для Ангелов? Как обнимаешься тленною сущностью тела моего и без смешения смешиваешься с душою человеческою? Как, бывая через нее во всем теле неслиянно, Ты, неосязаемый, всего меня обоготворяешь? Скажи и не отошли меня печальным и скорбным.
О дерзость! о бессмыслие! о неразумные речи! Как не трепещешь ты так дерзко вопрошать об этом? Как не сознаешь, что спрашиваешь о том, что тебе известно? Но дерзаешь говорить о Боге, как бы искушая, и как бы неведущий, притворяясь, вопрошаешь Меня о том, что знаешь, желая со всей ясностью описать всем свое знание. Но, однако, будучи человеколюбив, Я снисхожу к тебе и снова стану учить тебя, так говоря тебе: Я по естеству невыразим, будучи невместим, неоскудевающ, неприступен, невидим для всех, неприкосновен, неосязаем и по существу неизменен. Один в единой вселенной и Один со всеми познающими Меня во тьме сей жизни, но вне всего мира, вне всего видимого, вне чувственного света, и солнца, и тьмы, и места мучения и страшной кары, в которое попали гордые рабы, злобно поднявшие голову против Меня, своего Владыки. Я неподвижен, ибо где Меня нет, чтобы через перемещение я достиг Своего места? Я и присноподвижен безгранично, ибо куда ты пойдешь искать Меня, чтобы найти Меня там? Небо, как ничто, произведено словом Моим, солнце, звезды и земля как бы малым поделием для Меня были, и все прочее также, что видишь ты. Ангелы, видящие Славу славы, а не самое естество Мое, задолго прежде них произведены Мною.