Миша сразу же отреагировал на замечание Львовича:
А что я? Я знаю, откуда их взять. Только надо мне конкретно сказать, когда это вам надо.
Ну и откуда же их взять? уже с ехидцей посмотрел Львович на Мишу.
А вот с сепаратора дизельного топлива можно их взять и поставить на тяжёлое топливо. Но тогда надо у сепаратора дизельного топлива находиться постоянно. Он без этих реле на автомате работать не будет. Если у него пойдёт перелив топлива, то без автоматического контроля всё топливо уйдёт в сливную цистерну. А так как мы им почти не пользуемся, то с него и снять будет их можно. А поставим мы их назад, когда придут запасные.
Я посмотрел на воодушевлённого идеей Мишу:
А когда они придут?
На что Миша недоумённо пожал плечами.
Ну так вот и давай попробуем завтра это сделать. И тогда мы не будем подскакивать ночью и будем спать спокойно до утра.
Миша задумался; я даже усмехнулся оттого, что мне показалось, что в Мишиной голове зашуршали шарики-ролики. Но, кивнув головой, тут же выдал своё согласие:
Ладно, завтра с утра будем делать.
Мы ещё немного постояли на палубе, любуясь прекрасным вечерним закатом, который можно наблюдать только в море, и разошлись по каютам.
Я ещё поднялся на мостик. На кресле у радара сидел капитан, а штурман с циркулем что-то отмечал на карте.
Капитан молча поприветствовал меня взмахом руки и по-прежнему продолжал наблюдать за горизонтом. Я глянул в радар. По нашему курсу никого не наблюдалось. Что он там так усердно наблюдал? Только где-то слева сзади милях в десяти отблёскивала небольшая группка судов. По всей видимости, это были рыбаки.
Капитан увидел мой взгляд:
Это рыбаки. Там есть банка. Рыбку они там ловят, а потом задал мне несколько вопросов о состоянии машинного отделения и по-прежнему продолжал смотреть куда-то вперёд.
Я подошёл к третьему помощнику. Тот что-то рисовал на карте. Мы ещё не были с ним знакомы. Конечно, я видел его в кают-компании и по телефону передавал ему сведения об остатках топлива, но в разговоры с ним ещё не вступал. Сейчас была как раз та возможность, когда можно было спросить у него о письмах.
На предыдущих судах можно было звонить домой, но для этого надо было покупать карточку у капитана. Можно было отправлять электронные письма. А как происходит эта процедура здесь, я не знал. Этими делами здесь занимался третий помощник. Вот с этими вопросами я и обратился к нему.
Это был высокий, сухощавый, доброжелательный молодой человек. На вид примерно лет за тридцать. Мы разговорились. Он был из Мариуполя. На судне он уже три месяца. Списываться пока не собирается. Хочет подкопить деньжат и построить дом, поэтому будет продлевать контракт. Так что мне с ним предстоит работать всё время моего контракта.
Отвлёкшись от карты, он объяснил мне процедуру связи с домом. Мы тут же отправили письмо в компанию о присвоении мне номера, по которому я смогу в дальнейшем сам связываться с домом и в котором были указаны реквизиты тех, с кем бы я хотел поддерживать связь.
Закончив дела на мостике и пожелав всем спокойной вахты, я спустился в каюту. Разделся и долго стоял под душем, смывая дневную усталость. Потом спустился в кают-компанию. Сделал себе «сиротский» бутерброд, поднялся опять в каюту, заварил чай, сел у телевизора и включил очередной сериал. Всё! Морская жизнь началась.
Глава вторая
Переход до Аргентины занял почти трое суток. Погода была хорошая. Почти не качало. Только с юга шла небольшая зыбь, которая почти не ощущалась. Вечером можно было выйти на палубу и до самого заката солнца походить, подышать чистым морским воздухом. Для этого не нужно было идти на бак, как на предыдущих судах, так как надстройка была на самом носу судна, а машина в корме. Шума работы главного двигателя не было слышно, и поэтому в надстройке царила относительно постоянная тишина. Только когда «Паулина» уж очень сильно зарывалась носом в волну встречной зыби, слышался стук якорей о борт. Хоть боцман и принайтовал их должным образом, но иной раз, когда «Паулина» особенно зарывалась носом во встречную зыбь, всё равно слышались их удары.
На третьи сутки судно подошло к порту назначения с красивым названием Комодоро-Ривадавиа, и там его уже ждали.
Лоцман с ходу завёл судно в порт, и оно без проблем было поставлено к причалу.
После того как машина была выведена из действия, я был удивлён, когда вышел на палубу. Причал был абсолютно пуст. В этом порту к нему могли встать только два судна. «Паулина» была в порту одна. Поражала чистота причала и отсутствие какой-либо техники.
То есть погрузка предполагалась своими кранами. Для этого надо было вводить в работу ещё один дизель-генератор, а так как один дизель-генератор у нас был в нерабочем состоянии, то придётся использовать ещё и аварийный дизель. Но этого никто из нас до этого не делал. Хотя на одном из контейнеровозов мне приходилось так поступать, когда там вышел из строя один дизель-генератор.
Схема работы дизелей позволяла сделать это и на «Паулине».
Мы с Мишей сразу это и попробовали, и у нас хорошо получилось. Запустили аварийный дизель-генератор и немного погоняли его. На нём наработки было всего-то сто пятьдесят часов с постройки, а судну было уже четырнадцать лет.
Один дизель-генератор фирмы «Катарпиллер» мощностью пятьсот пятьдесят киловатт вполне мог обеспечить работу двух кранов, а если они не будут работать на полную мощность, то и аварийный дизель не потребуется. Поэтому мы с Мишей пришли к выводу, что пока пусть АДГ стоит в резерве. Он и так запустится автоматически, если будет перегруз мощности по кранам.
Закончив с испытанием дизель-генераторов, я захотел пройтись по земле.
Миша был не против этого, и мы спустились с ним на причал и бродили почти до самой темноты, ведя различные разговоры. Ведь Миша был из Мурманска. Было что вспомнить, да и послушать Мишины рассказы о новом Мурманске было интересно.
Ночью выгрузка не велась. Она начнётся только с восьми утра и будет продолжаться до пяти вечера. Такие правила в порту.
Я никак не мог представить, как грузчики погрузят десять тысяч тонн цемента за двое суток, как было заявлено.
Всё решилось очень просто. С утра стали подъезжать грузовики с платформами, на которых были выставлены громадные мешки цемента, каждый весом по пять тонн. А так как каждый кран был грузоподъёмностью по триста пятьдесят тонн, то поднять шесть мешков за раз проблем для него не будет. Для нашего крана это было пушинкой.
Краны работали очень медленно, на них сидели наши матросы, потому что они были специально обучены для этого. Береговых крановщиков для безопасной работы кранов компания не привлекла. Судно было сконструировано для перевозки крупногабаритных и тяжеловесных грузов, и матросы были обучены работать именно на таких кранах. А грузчикам оставалось только стропить груз на автомобилях и расставлять его в трюмах.
Всё было спокойно, и поэтому утром было решено поменять форсунки на главном двигателе. Львович за переход подготовил две форсунки. На переходе я снял индикаторные диаграммы, чтобы проверить работу главного двигателя. Мне эти диаграммы не нравились. И выхлопные газы были очень большими, и нагрузка была распределена по цилиндрам неравномерно. Я решил, что что-то не так было с форсунками.
После того как форсунки были заменены, я их опрессовывал. В результате оказалось, что у одной из них корпус имел трещину, а у второй подклинивала игла. Вот почему температура выхлопных газов была больше обычной. Причина неправильной работы двигателя прояснилась.
Новых запасных частей на форсунки не было вообще. Даже бэушных распылителей на них оставалось всё меньше и меньше, а когда доставят запасные форсунки, было неизвестно, но судну надо было работать, и мы должны были обеспечить эту работу.
Навыка по замене форсунок на этом двигателе ни у меня, ни у Серёги не было. Только Львович знал, как их менять. Да и то теоретически. За его двухмесячный контракт он поменял только одну форсунку. Ну а сейчас нам всем предстояло приобрести этот навык.
Первая форсунка вышла за полтора часа, вторую поменяли уже за час. Навык стал появляться. Теперь если и в море придётся проводить такую работу, то она будет произведена гораздо быстрее.
После замены форсунок главный двигатель запустили и проверили его работу. Двигатель начал работать ровнее и намного лучше, что показывала температура выхлопных газов.
Серёга со Львовичем уже смотрели на меня по-другому. Ведь они работали вместе со мной, а не я вместе с ними. Я сам устанавливал приспособление для выпрессовки, сам крутил гайки. Они только подавали мне инструмент и помогали вытягивать форсунку с места её посадки. Так что мой авторитет в их глазах не упал. Я был не хуже предыдущего их стармеха.