Начальник штаба, майор Пронин, поглядывая на контингент радовался.
Орлы! Говорил он. Это тебе не доходяги-срочники. У этих все в руках горит.
Господи! Чему, вас теперь только в академиях обучают! Молчаливо изнывал Октябрьский и готовился к разгрому.
Но пока лежал снег жить еще можно было. Личный состав пил на свои. Деньги клянчили из дома, упирая на то, что казенное содержание не доходит. Но с приходом весны началось необратимое. В семьях, которые, теперь, живо интересовались, что происходит в группировке войск, на западных окраинах, произошел переворот. Из телевизора, там узнали, что снабжение войск в прифронтовой зоне не просто отличное, а прямо, там только птичьего молока не хватает. И печенья с марципанами. В тылу наконец вспомнили, о чем в горячке патриотизма забыли. Вспомнили с какими наказами отправляли мужей и зятьев на фронт. А, наказы были такие: «Чтоб тебя, там, алкаша, бендеры подстрелили!», «Чтоб ты тварь, на мине подорвался!», «Чтоб тебе, за мою загубленную молодость, яйца отрезали!» И самое общее напутствие было: «Чтобы ты паразит, там остался и больше жену и детей не мучил!»
Так, что по весне денежные потоки из тылового Нечерноземья иссякли и группировка внезапно отрезвела. Радости начальника штаба пять не было предела.
Угомонились. Рассуждал майор, на командно-штабных учениях. Оно и понятно. Это же никакой организм не выдержит два месяца беспробудно пить.
Полковник Октябрьский молчал и готовил, в голове, тактические заготовки.
Первым признаком того, что батальонная группа переходит на подножный корм было то, что заводится стала половина машин, а не одна треть, как раньше. Зампотех, по этому случаю, лег в госпиталь. Причем очень срочно. Очевидцы рассказывали, что после очередного смотра, он отошел в сторонку, набычился, разогнался и, со всего маху, врезался в дверцу «Урала», головой. Крови, после этого, сильно не пролилось, но сотрясение мозга было основательное. Получилось такое емкое сотрясение, от которого даже военным врачам не отвертеться.
После госпитализации зампотеха, с машин стали не только сливать топливо, но и снимать. Снимали, в основном, ненужное оборудование. А поскольку запчасти с «Зилов» и «Уралов» и всякие военные причиндалы, никому на гражданке, нафиг былине нужны, откручивали запчасти содержащие цветные металлы.
На этом этапе военной подготовки, Октябрьский ввел офицерские караулы. Он доходчиво объяснил этим «пиджакам», ботаникам в погонах, что за все промахи отвечать придется им. И за запчасти, и за топливо и за те устаревшие микросхемы, которые Министерство Обороны закупило где-то на Филиппинах, для баллистических ракет. Поэтому офицерский корпус хоть и шатало на ветру, от недосыпания, службу они несли бдительно и стойко. Красть, конечно, не перестали, но боевые технические единицы остались на ходу. Только в двух танках, приданных батальону, пропал боекомплект. Причем проделано все было по суворовски, с находчивостью и смекалкой. Настоящие боеприпасы изъяли, а на их место приспособили деревянные чурки, искусно раскрашенные под снаряды.
Всех призванных художников полковник допрашивал лично. Однако, те клялись и божились, что никто из них не достиг подобного уровня мастерства. Все, как один, клялись, что получили академическое образование и не владеют навыками реализма. Поэтому, воспроизвести снаряд, в натуральную величину, не в силах. Им, мол, даже обыкновенная собака не по зубам. Побрызгать на холст красками, они могут. Это да. Но не более. Все били себя в грудь так самозабвенно, что не поверить им было нельзя. Да и прямых доказательств не было. Подлецов-кубистов отправили в бессрочный наряд на кухню. Боеприпасы из двух нетронутых танков, распределили поровну между четырьмя машинами и на этом все закончилось.
Потом личный состав начал тащить все, что плохо лежит, стоит, залито и прикручено. Заместитель по личному составу, на экстренном совещании, прямо сказал:
Пиздарики. Я еще раз просмотрел личные дела подчиненных. Все как один рабочий класс. Гаражные умельцы и самородки. Если дело дальше так пойдет сядем все. А может даже расстреляют. По законам военного времени.
Этим же вечером психолога вытащили из петли, а заместитель по вооружению пытался застрелиться. Повезло, что до этого он принял, из неприкосновенного спиртового запаса и промахнулся. Причем это была не инсценировка, а натуральный промах. Заместитель командира стрелял себе в голову три раза, но все части тела у него пошли в разнобой, и дело уйти от ответственности не выгорело. Обоих, психолога и зама по вооружению связали и уже затемно стали решать, как жить дальше. Перспективы, в ходе обсуждения нарисовались настолько незавидные, что впору было стреляться всем кадровым офицерским составом.
Потом личный состав начал тащить все, что плохо лежит, стоит, залито и прикручено. Заместитель по личному составу, на экстренном совещании, прямо сказал:
Пиздарики. Я еще раз просмотрел личные дела подчиненных. Все как один рабочий класс. Гаражные умельцы и самородки. Если дело дальше так пойдет сядем все. А может даже расстреляют. По законам военного времени.
Этим же вечером психолога вытащили из петли, а заместитель по вооружению пытался застрелиться. Повезло, что до этого он принял, из неприкосновенного спиртового запаса и промахнулся. Причем это была не инсценировка, а натуральный промах. Заместитель командира стрелял себе в голову три раза, но все части тела у него пошли в разнобой, и дело уйти от ответственности не выгорело. Обоих, психолога и зама по вооружению связали и уже затемно стали решать, как жить дальше. Перспективы, в ходе обсуждения нарисовались настолько незавидные, что впору было стреляться всем кадровым офицерским составом.
Хорошо позвонили из корпуса. Командующий бодро поинтересовался текущими делами, настроениями личного состава и отдал боевой приказ: «Идти на Воронеж».