Повисла пауза. Генри и командир наемников сверлили друг
друга презрительными взглядами, потом молодой человек взглянул в глаза своей попутчице, и их выражение ему не понравилось.
В темных зрачках молодой женщины плескались отчаянная решимость и вызов, и, неровен час, она могла выкинуть что-нибудь такое, о чём потом пожалеет. Генри молчал и не двигался.
Считаю до двух, в тоне командира появились нотки раздражения. Раз уже было
Хорошо, с ненавистью выдавил Генри, медленно опуская
клинок. Еще неизвестно, на что был способен этот подонок без намека на честь и благородство: он мог блефовать, а мог действительно перерезать пленнице горло.
Окружающие бойцы плотнее сомкнули кольцо.
Вот и славненько, ухмыльнулся наемник. Генри пожалел
в тот момент, что лицо нападавшего скрывала маска уж он нашел
бы этого негодяя потом, на узкой дорожке темной ночью, а дальше
оставил бы его искромсанный труп догнивать в какой-нибудь канаве! Нападать такой толпой на двоих фи! Теперь оружие на
землю. Живо!
19
Юлия Каштанова
Генри еще раз взглянул на спутницу, в глазах ее он прочел
отчаянную просьбу не поддаваться угрозам, но пальцы как-то сами
собой разжались. Клинок, глухо звякнув, ударился о землю. Как человек порядочный, не мог позволить какому-то мерзавцу убить без-оружного, тем более, близкого ему человека.
Я знал, что вы человек сознательный, удовлетворенно
произнес командир и рявкнул солдатам. Связать его. Оружие забрать он бросил плотоядный взгляд на Элеонору и с ухмылкой
добавил: Ценности тоже.
Послушай ты, не выдержал Генри, я не знаю, какое у
тебя ко мне дело, потому что я не знаю, кто ты. Забирай, что хочешь, хоть подавись нашими деньгами и драгоценностями. Но отпусти Элеонору! Ты обещал ее не убивать
А я и не собираюсь, осклабился тот. Мне заплатили за нее
живую и невредимую. И за ее спутников тоже, иначе я бы пристре-лил вас обоих, как только вы пересекли границу леса. По коням, ребята, крикнул он своим. Королеву в повозку, а этого привя-жите к седлу. Если будет рыпаться угомоните. Только не совсем.
Генри молчал. Молчал, когда ему заломили за спину руки и
стянули запястья так, что он едва мог шевелить пальцами, молчал, когда били просто так, из желания поизмываться над поверженным противником, которого смогли взять только подлостью, но не
смогли силой Лишь проходя мимо Элеоноры, чувствуя на себе ее
взгляд, он на мгновение остановился и тихо произнес:
Прости меня, Эл.
Это ничего. Ты всё сделал правильно, прошептала она, и от слов ее на душе у Генри стало еще хуже. Так мерзко, как не
было уже давно, с глубокого детства, когда он частенько становился
жертвой несправедливости, как все честные дети Впрочем, нет.
Тогда была обида, а здесь чувство сложно было именовать одним
словом. Он как будто нарушил обещание, предал доверие и совершил фатальную ошибку, а его за это вовсе не винят.
Шевелись! тычок в спину заставил Генри двинуться с места. Раны давали о себе знать, и если дух его был крепок, то вот тело
совершенно не горело желанием страдать дальше.
Его усадили на лошадь и привязали к седлу (то ли чтобы не
рухнул, то ли чтобы не сбежал), но всё равно конвоировали вчетве-20
Второй шанс для героя
ром, под дулами двух пистолетов. Боялись! В глубине души Генри
ощущал слабое тепло удовлетворения. Элеонору он не видел: ее
запихнули в повозку и в сопровождении полутора дюжин охраны
куда-то увезли. Куда точно он не знал, потому что спустя четверть
часа, как он не старался держаться, сознание начало «раздваивать-ся», в ушах нарастал шум, в глазах поплыли цветные пятна. Несколько раз он проваливался в беспамятство, и его приводили в
чувство то ледяной водой, то пинками и тычками. Но так или иначе
чувство направления он утратил. Ехали они следом за похитителя-ми Элеоноры или нет, он тоже не знал, а думать о побеге и спасении
подруги был слишком слаб. В конце концов силы оставили его
окончательно, и он провалился в состояние полусна-полубреда, в
коем пребывал довольно длительное время.
В себя он пришел в каком-то сарае. Возле него по-прежнему
бдительно дежурила охрана и суетился какой-то человек, пожилой, с лысиной, в монашеской рясе судя по всему, врач. Его пленители
бдительно дежурила охрана и суетился какой-то человек, пожилой, с лысиной, в монашеской рясе судя по всему, врач. Его пленители
отчего-то не желали его смерти правда, к чему его готовили, ему
было неведомо. Опять же, он был слишком слаб, чтоб думать.
Падре прошептал он, заметив, что охрана не прислушивается к ним. Голос его был слаб и тих, потому разве что священник
и мог его услышать: Где я, падре?
В Лохе, сын мой, мягко произнес священник. Но полно, не разговаривай, тебе это сейчас вредно.
Молодой человек, быть может, и рад был бы помолчать, но
слишком много вопросов занимало его. Говорить было тяжело, дыхания на целую фразу не хватало, но стремление узнать было сильнее и боли, и усталости.
Падре, скажите а здесь не проезжала молодая девушка?
Очень красивая и грустная В сопровождении наемников
Здесь не видел, сын мой, так же шепотом отвечал священник, но слышал о такой если, конечно, слухи не лукавят
Где она, падре? хрипло воскликнул Генри, так что его охранники начали оборачиваться. Куда ее повезли?
Делай свое дело, брат, рявкнул один из них, недвусмысленно поигрывая пистолетом, тебя позвали лечить, а не болтать с
пленником.
21
Юлия Каштанова
Монах закивал, потом бросил на «пациента» ободряющий
взгляд и произнес едва слышно:
В Хеменес, мальчик.
Генри улыбнулся: хоть одна приятная новость какое-ника-кое, а успокоение. Через Хеменес вела только одна дорога, и одним
концом она упиралась в побережье, а другим, пересекая тракт к
границе с австрийской частью Империи. Только бы они не успели
уехать слишком далеко! Он отыщет Элеонору и обязательно вы-зволит из той беды, в которую она попала по его вине, а мучителей
накажет, жестоко, как они того заслуживают.
2
Ну, где же они, а?! Должны быть здесь!
Грейди крутился на месте, осматривая дорогу и окрестности, чем страшно раздражал и собственную лошадь, и спутников. Они
уже битых минут сорок ждали Генри с Элеонорой, но те так и не
появились, причем, судя по всему, не проезжали здесь вовсе.
Может, мы просто ошиблись дорогой? предположил Конор. Или час перепутали?
Прошло уже достаточно много времени, чтобы начать беспоко-иться. Их друзья никогда прежде не опаздывали больше, чем на десять минут, если, конечно, с ними ничего не случалось. Пропажа людей на дорогах Испании, конечно, дело обычное, но не в их случае.
Да не могли мы ошибиться! продолжал скандалить Алекс, чувствуя себя тем самым идиотом, которым сейчас выглядел в глазах своих попутчиков. Он славился отличной памятью на числа и
ориентиры, и потому никак не мог забыть что-то или перепутать.
Если только не был пьян, а он не был пьян ни тогда, когда получал информацию, ни сейчас, когда показывал дорогу.
Может, они решили объехать, высказал предположение Конор. Здесь, говорят, разбойников полно, а наши ребята осторожные.
Или это просто не та поляна, подытожил Вальдес.
Грейди покачал головой. Все аргументы были резонны, но он
почему-то не спешил им верить: его одолевало странное чувство
беспокойства. Он предчувствовал, что они оказались не в то время
22
Второй шанс для героя
и не в том месте, но не потому что он плохо запомнил дорогу, а по
чьей-то злой воле или нелепой случайности.
Они здесь не проезжали, заключил Дас, осматривая дорогу. Здесь вообще никто последние два дня не проезжал.
А ты что, профессиональный следопыт? нервно огрызнулся Вальдес, но его реплику оставили без внимания.
Может, нам и правда стоит проехать чуть дальше по дороге?
предложил Конор. Здесь недалеко наверняка есть съезд на обо-чину: поблизости вода сыростью тянет.
Он взглянул на Даса в поисках подтверждения своей версии, маленький Гранд кивнул. Тогда он обвел вопросительным взглядом остальных: Вальдес дернул плечом, Грейди махнул рукой. Конор помолчал немного, а потом тронул лошадь с места.
Поехали. Чего высиживать-то?
В миг и Конор, и Дас уже были в седлах, и маленький отряд
двинулся дальше. Конор только заметил, что Дас настороженно к
чему-то прислушивается, и Вальдес постоянно оглядывается назад, как будто в ожидании удара. Спустя несколько минут и у него появилось ощущение, что за ними пристально наблюдают, причем кто