Я ему не безразлична совсем уж. А то слишком уж деловито и меркантильно мы существовали на общей жилплощади. Во имя какого-то там бабла для Крокодила. А так хоть не совсем печально. Будет что вспомнить.
Я пытаюсь прийти в себя. Лихорадочно ищу среди кудряшек остатки здравого смысла. Сосредоточься, Лиля! приказываю сама себе.
Можно я платье посмотрю? цепляюсь за очень важное для меня событие, как за спасательный круг.
Подожди, издаёт совершенно неприлично-эротические звуки Крокодил и снова целует меня.
Это какие-то неистовые поцелуи в стиле фламенко: жаркие, беспорядочно-упоительные. Крокодил целует меня, куда попадёт: в нос, веки, подбородок, а затем нехотя отпускает.
Я подхожу к платью. Оно прекрасно. Именно такое, каким я себе его воображала. Не знаю, какой радар в голове у крокопришельца из космоса, но он в очередной раз попадает точно в цель. Как с кактусом. Как с целой кучей мелочей, когда, например, покупает для меня пирожное или заказывает кофе мокко, хотя сам пьёт чёрный без сахара.
Оно воздушное. Юбка пышная, как у платьев для бальных танцев. И не длинная, а до колен. Белоснежное, что аж хочется зажмуриться. Атласный верх с вышивкой и стразами в общем, идеальное. Для меня.
Я боюсь лишь одного: вдруг оно мне не подойдёт. По фасону или размеру. А так мечта!
Выйди. Я примерю, оборачиваюсь к Крокодилу, что застыл возле двери стоит, сложив руки на груди, и снисходительно наблюдает за мной. Вообще, плохая примета видеть свадебное платье до свадьбы.
Не знаю, зачем я это сказала. Может, всё это мне в голову ударило. А пить я не умею. Надо трезвой оставаться, чтобы не получать неожиданно в нос.
Я не верю в приметы, хмыкает Крокодил. Тем более, свадьба не настоящая.
Если он хотел ударить больно, то у него получилось. Я чуть не согнулась от его слов. Но голову в плечи, наверное, втянула.
Нет, я помнила. Понимала. Но на какую-то минуту позволила себе слететь с катушек. Девочкам хочется верить в чудеса.
Тогда зачем это всё? приподнимаю я рукой край пышной фаты. Мы могли бы просто поставить штампы в паспорте и без всяких платьев-костюмов.
Не могли бы, изрекает он загадочно, но объяснять ничего не собирается. Примерь, я выйду. Но, думаю, тебе будет впору.
Крокодил вышел и дверь за собой аккуратно закрыл. А у меня воздух кончился. Сдулась. Повисла унылой тряпочкой на полшестого. Но ненадолго.
В конце концов, он честен. А это о многом говорит. Я хотела платье и фату я их получила. Это для него ничего не значит. А для меня очень даже «чего». Хотя бы голову подругам в институте поморочу. Куплю какое-нибудь колечко простенькое.
Эти мысли не дали мне раскиснуть. И платье я надела, и фату.
Здесь зеркало в мой рост. Он угадал. Удивительно. Наверное, я бы сама лучше не выбрала. Не хватало туфель. Белые надо. Несмотря ни на что, я буду сногсшибательной невестой! А на остальное плевать. Переживу как-нибудь и этот брак, и Крокодила с его деньгами.
Я обернулась на вздох. Он стоял в дверном проёме и разглядывал меня.
Ты такая красивая, Лиль, сказал Крокодил, и я мысленно потянулась за чем-нибудь увесистым. Кажется, у него тут где-то энциклопедия какая-то валялась.
Ну вот зачем, зачем он делает это? То в ледяную прорубь башкой макает, то нестерпимым жаром обдаёт?!
Глава 10
Свадьба
Туфли, щёлкнул он пальцами, глядя на мои босые ступни.
Пол неожиданно холодный, поэтому я переминаюсь, пальцы поджимаю, а он смотрит на ноги так, что щёки вспыхивают. Словно я не в платье по колено стою, а голая, без трусов даже.
Но уже завтра, ладно? И кольца заодно.
Крокодил делает ко мне шаг, будто хочет смять всю эту нежно-воздушную красоту. Но я уже знаю вкус его поцелуя: вначале божественно, а потом горчит. Да и платье только моё, нечего всяким земноводным инопланетянам его лапать своими загребущими руками.
Я отскочила в сторону и руки вытянула. Можно подумать, его бы это остановило, если бы он по-настоящему захотел со мной пообжиматься.
Нет! взвизгнула я.
Ну-ну, не бойся, примирительно улыбнулся Кроко. И глаза его синие бесстыжие добрые-добрые, как у кота, что нажрался и греется на солнце.
Что-то у него сегодня перебор с нежностями ко мне. Как плотину прорвало. Распирает его неимоверно. Во всех местах, видимо.
Вон! повелительно указала я пальцем (да-да, некультурно, знаю!) на выход. И Крокодил попятился. Вышел задом, продолжая пялиться на меня восхищённо. Не зубастый аллигатор, а мишка плюшевый.
Поехали в ресторан, что ли, сказал он мне, когда я переоделась и отправилась на кухню. Время уже ого-го, а я только утром кофе выпила да пирожок в институте с чаем слопала.
Ты наследство авансом получил? съязвила я и попыталась в холодильник залезть.
Соглашайся. Тебе понравится, и пальцами кудряшку мою дзынь! У него это ритуал. Он без конца меня так дразнит, как мальчик в детском саду, честное слово.
Не хочу, дёрнула я решительно дверцу холодильника на себя, а сама в уме наряды перебирала. У меня много красивых платьев. И туфельки есть, почти новые. Он же сюда весь гардероб мой перетянул есть из чего выбрать.
Тогда это похищение, вздохнул он и, забрав из моих рук мороженые стейки, захлопнул холодильник. Я хочу. И этого вполне достаточно. Включи рацио, Лиль. Через полчаса мы, красивые, будем сидеть за столиком, и возле нас будет виться официант. А тут тебе придётся час возиться минимум.
Он тактично промолчал, что еда моя так себе. То ещё испытание. Ну, не то чтобы совсем отрава, но я и кухня пока что вещи не совсем совместимые. У Крокодила гораздо вкуснее получалось и на вид презентабельнее. Я же умудрялась даже яичницу испортить.
К слову, Крокодил был весьма тактичен: никогда не бурчал и не жаловался, молча съедал всё, что криво выходило из моих рук, а изредка готовил сам или привозил что-нибудь вкусненькое из тех же ресторанов.
Это насилие, всё же попыталась брыкнуться я.
Именно так. Попробую хоть раз побыть насильником. Очень новая для меня роль. А перспектив сколько у-у-у
Он оттеснил меня от двухметрового белого друга и очень культурно пожаловался:
Переодевайся, Лиль. Жрать очень хочется.
И я сдалась.
Ресторанчик был небольшим и уютным. Как оказалось, нас ждали.
Север, полез обниматься пухленький коротыш с розовыми щёчками.
Весь такой мягонький, он походил на пупса. С Крокодилом они смотрелись эпично, а объятия их крепкие и вовсе слезу вышибали: Гене пришлось согнуться. Он бы легко мог Пупсика от земли оторвать, но делать, конечно же, этого не стал.
Хром, хлопал он товарища по плечам и рассматривал со всех сторон. А ты похорошел, похорошел.
Семейная спокойная жизнь, развёл Пупс руками и проникновенно посмотрел на меня.
У него тоже глаза ясные, голубые. А губки пухлые, как у гипсовых купидончиков. У мамы были такие она почему-то берегла их. Они всегда стояли на тумбочке в её комнате. Два пухлых губастеньких купидончика
Познакомишь с девушкой? улыбается он мне. На подбородке у него ямочка. И вообще милаха. Я вдруг понимаю: он мне нравится. Очень располагающие лицо, улыбка, глаза.
Это Белая Лилия, Крокодил не издевается, а как-то торжественно произносит мои имя и фамилию. Моя будущая жена. Я женюсь, Меч.
Да неужели? Свершилось?
Пока ещё нет, но скоро. Познакомься, Лиля. Это мой друг, Хромов Мечислав. Он же Хром, он же Меч, он же Мастер Шеф. Ресторанчик его собственность.
Хром делает страшные глаза и трясёт головой:
Боже тебя упаси! Это собственность жены! Елены Прекрасной! А я тут так, на побегушках. Но что же вы стоите в дверях, гости дорогие? Проходите, присаживайтесь, почти всё готово для вашего торжественного ужина.
Это было словно по-настоящему. Романтический ужин при свечах. Отдельная кабинка, где только я и Гена, и если бы не его слова о том, что наша сделка всего лишь деловое соглашение, я бы подумала, что он меня охмуряет.
Нет, ничего такого. Просто ели, пили вино, разговаривали. Помнится, я много смеялась, а он тихо радовался и моему смеху, и музыке, что лилась ненавязчиво. Наслаждался вот правильное слово.
Блюда сменялись одно за другим, я пьянела. Не столько от нескольких глотков вина, сколько от сытости и какого-то маленького счастья, что плескалось крошечным солнцем у меня внутри.
Впервые после смерти мамы я была по-настоящему счастлива. И я была благодарна Северу и за свадебное платье, и за этот вечер.
Позже, в машине, он снова трогал мои кудряшки и хохотал над моим возмущением. А дома мы разошлись по своим комнатам. Я на огромную кровать, а он на надувной матрас.
Спокойной ночи, сказал он мне и склонил голову в старомодном поклоне, будто приглашал на танец.
До завтра, пролепетала я и юркнула за большую надёжную дверь.
Он меня будоражил. Выводил из себя. Я ничего не понимала. Да и куда мне было понять, глупой восемнадцатилетней девственнице, которая никогда толком и не целовалась до сегодняшнего дня.