Готов.
Как вас зовут? приступил к делу Хэл.
Энтони Ла-Бреска.
Где ты живешь, Энтони?
В Риверхеде.
А поконкретней? мягко спросил Браун.
Оба детектива быстро перешли с задержанным на «ты» это не нарушало его прав, но унижало человеческое достоинство. Обращение на «ты», которое правило Миранды не запрещало, лишало задержанного душевного равновесия. Если вы обращаетесь к человеку на «ты», при этом лишая его аналогичной возможности, вы автоматически:
1) даете понять, что выше собеседника по статусу;
2) лишаете вашу беседу дружеской окраски, меняя ее тон на угрожающий.
Ну же, Энтони, чего ты молчишь? Где конкретно в Риверхеде ты живешь? повторил вопрос Уиллис.
Джонсон-стрит, тысяча восемьсот двенадцать.
Живешь один?
Нет, Энтони помотал головой, с матерью.
А что с отцом? Умер?
Нет, они развелись.
Сколько тебе, Энтони, лет? Браун склонил голову набок.
Двадцать шесть.
Где работаешь?
Сейчас нигде, выдавил из себя паренек.
А раньше чем зарабатывал на жизнь? поинтересовался Уиллис.
На стройке пахал.
И давно это было?
Со мной распрощались в прошлом месяце, буркнул Энтони.
Почему?
Работу закончили, и все до свиданья.
То есть после того как это случилось, ты уже не работал, уточнил Браун.
Я искал работу.
Насколько я понимаю, без особого успеха, усмехнулся Уиллис.
Ага.
Расскажи-ка нам о той жестяной коробке, что ты подобрал в парке.
Чего рассказывать-то? удивился паренек.
Ну, для начала нам хотелось бы знать, что там внутри, спокойно произнес Браун.
Наверное, бутерброды.
Бутерброды? прищурился Уиллис.
Ну да, молодой человек недоуменно посмотрел на полицейского, ведь в такие коробки обычно кладут бутерброды. Ну, или еще какую еду себе на обед. Чего там еще может лежать?
Это бы нам, Энтони, хотелось услышать от тебя.
Я считаю, там бутерброды, промолвил Ла-Бреска.
Это ты звонил вчера вечером нам в участок? неожиданно спросил Уиллис.
Нет.
Тогда откуда ты узнал, где будет лежать жестяная коробка?
Мне сказали, пожал плечами Энтони.
Кто тебе сказал?
Да мужик один.
Какой еще мужик?
На бирже труда.
Ну-ка, ну-ка, подался вперед Уиллис, с этого места давай поподробней.
Стою я, короче, в очереди на биржу труда. Я про ту биржу, что на Эйнсли-авеню. У них завсегда куча вакансий на разных стройках, кстати сказать, в прошлый раз я устроился на работу именно там. Вот сегодня как встал утром, так и решил: пойду туда, вдруг чего подвернется. Короче, стою я в очереди, и тут один мужик в ней как щелкнет пальцами и говорит: «Блин, я свой обед забыл в парке». Мое дело маленькое я стою и молчу. Тут он ко мне поворачивается и говорит такой: «Прикинь, я обед забыл на скамейке в парке». Ну я такой, типа, какая жалость, все дела. Короче, посочувствовал ему. А чего не посочувствовать, когда бедолага без обеда остался.
Что было дальше?
Ну, он меня и попросил смотаться за коробкой. Мол, он бы и сам сбегал, да только нога не слушается, болит
И ты, конечно же, согласился, понимающе кивнул Браун. Незнакомый мужик на Эйнсли-авеню просит тебя сгонять аж до Гровер-парка и принести его коробку с обедом. Ну как тут отказать?!
Между прочим, я его послал, ответил Энтони.
В таком случае что ты делал в парке?
Ну, я хотел сказать, что послал того мужика только поначалу. Мы разговорились, и он рассказал, как стал колченогим. Оказывается, его ранило во время Второй мировой войны. Рядом с ним взорвался немецкий снаряд, и ногу посекло осколками. Короче, досталось ему мама не горюй.
И ты в итоге решил все-таки сбегать за коробкой?
Нет, в итоге я решил никуда не бегать, решительно ответил паренек.
Так как же тебя, в конце концов, занесло в парк?
Да я ведь вам и пытаюсь это рассказать!
Тебе стало жалко бедолагу, так? Он хромой, на улице холод собачий правильно я говорю? промолвил Уиллис.
Ну-у протянул Энтони. И да, и нет.
Ты решил, зачем ему тащиться до парка в такую даль? подсказал Браун.
И да, и нет, повторил паренек. Я, собственно, о чем? Я ведь этого мужика в первый раз за всю жизнь увидел, какое мне до него дело?
Значит, так, Энтони, выдохнул Уиллис. Почувствовав, что вот-вот сорвется, Хэл напомнил самому себе о том, как важно держать себя в руках. Да, допрашивать подозреваемых из-за этого правила Миранды стало ужасно тяжело. Задержанный в любой момент может совершенно легально отказаться отвечать на дальнейшие вопросы. Если сорвешься и наорешь на него, рискуешь поставить крест на всем деле. Понимаешь, Энтони, как можно мягче произнес Уиллис, мы пытаемся установить, как так получилось, что, свернув на дорожку в парк, ты сразу направился к третьей по счету скамейке.
Я это понимаю, кивнул паренек.
Ты познакомился с ветераном, инвалидом войны, так?
Так.
И он сказал тебе, что оставил коробку с обедом в парке?
Вообще-то он сперва не говорил о коробке, поправил молодой человек, он сказал, что забыл обед.
А когда он упомянул о коробке?
Когда дал мне пять баксов.
То есть он предложил тебе пять долларов за то, что ты принесешь ему коробку с обедом? Я тебя правильно понял? уточнил Браун.
Он не предлагал мне пять баксов, он мне их дал.
То есть он сунул тебе пятерку и сказал: «Ты не сгоняешь за моей коробкой с обедом?»
Ну да, кивнул Энтони. Заодно он сказал мне, чтоб я шел по дорожке, берущей начало от Клинтон-стрит. Мол, коробка лежит на третьей скамейке.
И что тебе нужно было сделать с коробкой? спросил Уиллис.
Как что? удивился паренек. Отнести ему, само собой. А он пока обещал мое место в очереди посторожить.
Угу-у, протянул Браун.
А чего там такого было в той коробке? поинтересовался паренек.
Ничего! отрезал Уиллис. Опиши-ка нам этого мужика. Как он выглядел?
Да обычно.
Сколько бы ты дал ему лет?
Лет тридцать пять задумчиво произнес Ла-Бреска, вроде того.
Рост? Высокий, низкий, средний?
Высокий. Я бы сказал, метр восемьдесят. Ну, туда-сюда.
Телосложение? Полное, худое, среднее?
С телосложением у него было все в порядке, одобрительно произнес паренек, плечи что надо.
То есть телосложения он плотного?
Я бы сказал, крепкого, уточнил Энтони, здоровяк.
Цвет волос?
Светлый. Блондин он.
Усы, борода есть?
Нет. Энтони покачал головой.
Не обратил внимания, какого цвета у него глаза?
Голубые.
Шрамы или какие-нибудь другие особые приметы не заметил?
Нет, повторил паренек.
Может, видел у него татуировки?
Нет.
А какой у него был голос? спросил Браун.
Обычный голос, пожал плечами Энтони. Не низкий, не высокий. Обычный, нормальный голос.
Может, он говорил с акцентом?
Нет.
Во что он был одет?
Коричневое пальто и коричневые перчатки.
Он был в костюме?
Что у него там под пальто, я не знаю, честно признался паренек. Само собой, на нем были штаны как без них-то, но какого цвета я не разглядел. Может, они были частью костюма, может нет. Не знаю.
Ладно, хорошо, махнул рукой Браун. Шляпа на нем была?
Шляпы не было.
А очков?
И очков тоже.
Может, ты заметил чего-нибудь особенное?
Ага, кивнул Ла-Бреска.
Что именно?
У него был слуховой аппарат.
* * *Биржа труда располагалась на углу Эйнсли-авеню и Клинтон-стрит в пяти кварталах к северу от того места, где брала свое начало дорожка, ведущая в парк. В расчете на микроскопический шанс, что мужчина со слуховым аппаратом все еще ждет Ла-Бреску, детективы сели в седан и поехали к бирже труда. Энтони устроился на заднем сиденье, всем своим видом выражая готовность опознать ветерана, в том случае если он все еще там. Ко входу на биржу труда тянулась длинная очередь, хвост которой загибался за угол Клинтон-авеню. Стояли в ней, притопывая ногами, чтобы хоть как-то согреться, крепко сбитые мужчины в рабочих спецовках и кепках. Руки они держали в карманах, а их лица были бледны от холода.
Думаете, здесь на халяву баксы раздают? промолвил Ла-Бреска. Как бы не так! Если тебе нашли работу, изволь им заплатить недельную получку. Впрочем, врать не буду, вакансии здесь отличные. В прошлый раз мне нашли место, на котором я проработал целых восемь месяцев.
Ветерана отсюда видишь? перебил его Браун.
Отсюда не разглядишь. Из машины выйти можно?
Не вопрос, кивнул чернокожий детектив.
Машина остановилась у тротуара. Сидевший за рулем Уиллис выбрался из автомобиля первым. Невысокого роста, худой, изящный, он двигался с грацией танцора. Осмотревшись по сторонам холодными, бесстрастными, как у крупье, глазами, он принялся прихлопывать руками в перчатках, дожидаясь, когда из машины выберется Браун. Чернокожий детектив тяжело, словно носорог, вылез наружу, захлопнул за собой дверь, после чего натянул перчатки на свои огромные руки.
Козырек опустил? спросил Уиллис.
Нет, мы же буквально на минуту.
Лучше опусти. А то оглянуться не успеем, как нам выпишут штраф.