И кто может знать ответ на этот вопрос? поинтересовался Волкодав.
Никто, сказал Максим.
Даже вы? спросил Волкодав.
Даже я.
Вы или очень искренний, или очень опасный человек, сказал Волкодав.
Обо мне поговорим как-нибудь в другой раз. Вернемся к Егору. Значит, его пребывание на вашей фабрике прошло гладко? Никаких конфликтов, споров, не наблюдалось?
Никаких, сказал Волкодав. Все прошло без сучка без задоринки, как говорится. Не знаю, говорится ли еще так в Москве без сучка без задоринки?
Такая статистика мне неизвестна. В статистике, с которой я сталкиваюсь по роду своей профессиональной деятельности есть много интересного, но задоринок там, к сожалению, нет. Только сУчки.
СучкИ, поправил Максима Волкодав.
СУчки, сказал Максим.
Вам виднее, не стал спорить Волкодав.
Ну да ладно, Максим побарабанил пальцами по подлокотникам кресла. Мне нужно встретиться с теми людьми, с которыми Егор контактировал, пока находился на вашей фабрике. Сколько было таких людей?
Трое, Волкодав снова стал нервно перекладывать папки на столе. Главбух Нина Куроваева, главный специалист Инна Моктионова и завскладом Петр Коленкин. Но встретиться вы с ними не сможете.
Они срочно уехали в отпуск? спросил Максим. Или в Оренбурге эпидемия гриппа, и они сидят по домам, хворают?
Эх, если бы грипп. Но нет, это не грипп. Они тоже погибли, глухо проговорил Волкодав. Он вдруг сгорбился, опустил руки на колени, склонил голову.
Что?! вскричал Максим.
Три моих самых лучших специалиста, один за другим, погибли в течении этой недели.
***
Вечером, после работы, Нина Куроваева решила заняться собой. В кои-то веки начальство вместе с зарплатой выдало еще и мотивационную премию. Деньги жгли карман, а тело требовало массажа, обертываний и, если останется время, солярия, минут десять, не больше, иначе можно обгореть лампы там не менялись много лет.
Волкодав сегодня словно с катушек слетел, делилась Нина с Лерочкой Бочковой владелицей салона, где она сама же и работала косметологом и массажисткой, и в эту самую минуту лихо обрабатывающую ее спину ребрами ладоней. Причем с каких-то невероятно распрекрасных катушек. Менеджер из Москвы приезжал, заключил договора на год вперед, перекинул предоплату, вот Волкодав и поплыл. Всем зарплату наконец-то выдал, а мне, и еще парочке сотрудников, тем, кто плотно общался с московским менеджером, еще и премию подкинул. Мотивационную. Типа если будет что-то подобное в дальнейшем ждите еще. А ведь еще неделю назад всерьез подумывал о банкротстве. Ноль заказов за два месяца. И вдруг этот менеджер из Москвы. Чудеса, не иначе.
Чудеса всегда случаются внезапно, заметила Лерочка, взявшись за правую ногу Нины. Когда их еще не ждешь, или когда уже не ждешь. На то они и чудеса. Иначе они бы не были чудесами. К примеру, пару недель назад был у меня клиент, не из местных, представился Доном.
Иностранец, что ли? спросила Нина.
Не раскрылся. Но разговаривал с еле заметным акцентом. Здоровый был, что твой шкаф-купе. С этой кушетки свисал со всех сторон. Измоталась я с ним, ой измоталась.
Так что за чудеса случились с твоим Доном?
Закончила я с ним, накрыла простыней, велела полежать десять минут, сама ушла чаю глотнуть с сахаром энергию восстановить. Возвращаюсь, глядь, что-то не то под простыней. Как будто сдулся мой Дон. Вроде и Дон, а вроде и не Дон. Будто копия его. Словно уменьшили его со всех сторон. Словно обрезали его, как картонную куклу.
Чудеса-а-а.
Ага. У меня сердце в пятки, думаю, клиент исчезает на глазах. А он не шевелится, лежит себе, глаза закрыты, а где грудная клетка ни движения, будто не дышит совсем. Оказывается, дремал. А как я простыню-то откинула, он проснулся, окинул себя взглядом, и говорит упс.
Упс?
Ага, упс. И хихикает так смущенно. Словно застукали его за чем-то неприглядным. Потом, значит, встает, и говорит ну-у-у, Лерочка, вы прям чудеса творите. Полцентнера жировых отложений долой как по мановению волшебной палочки. За такие чудеса полагается вам премия. Ну и выдал мне, Лерочка перешла на шепот, такую пачку денег, что я аж охре онемела.
Чудеса-а-а, сказала Нина. Прям как в сказке. Прям не верится.
Я и сама, как вспомню, не верю, что все это видела своими собственными глазами. Только вещественное доказательство помогает поверить, что все это правда. Ведь на эти деньги я наконец-то поменяла солярий. Это и есть мое вещественное доказательство. И сегодня ты, Нина, первой испытаешь этот суперсовременный аппарат. Новый, на гарантии, горизонтальный солярий, закончив массаж, Лерочка накрыла Нину простыней. Полежи пять минут, и вперед!
Чудеса-а-а, повторяла Нина. Ой, чудеса-а-а.
Самое главное-то я еще не сказала. Когда я говорила тебе, что Дон уменьшился весь, словно обрезали его, то оно так и было! Понимаешь?! Весь!
Что, и ростом уменьшился твой Дон? округлив глаза, ужаснулась Нина.
То-то и оно! Он же был за два метра ростом. Когда он ложился, его ноги торчали на полметра за краем кушетки. А когда я скинула простыню, его стопы были примерно на уровне твоих, не доставая до края. Когда он уходил, он был примерно моего роста. А во мне метр семьдесят! Куда делись остальные сорок сантиметров?! Руки у меня, конечно, золотые, но не до такой же степени, чтобы человека на сорок сантиметров укоротить!
До дрожи. Прям до дрожи, ужасалась Нина. Не верю, ой не верю. Прям как в сказке.
А оделся он, естественно, в те же вещи, в чем пришел. И сели они на него, словно влитые, Нина! Тютелька в тютельку!
Ой, жуть. Ну и жуть, закатила глаза Нина. Ой чудеса. Прям как в сказке. Как же ты все это выдержала?
Ну как Закрыла салон, как только Дон ушел. Все пересчитывала и пересчитывала деньги, да коньяком себя отпаивала до утра. Так и выдержала.
Надев белые одноразовые тапочки, Нина, в сопровождении Лерочки, переместилась в соседний кабинет, где стоял новенький солярий.
Космос, ну просто космос, укладываясь внутрь, говорила Нина. Ой, сказка! Ну сказка, да и только!
Лерочка закрыла крышку и выставила на таймере десять минут
*
Иначе говоря, владелица салона Бочкова выставила таймер на десять минут, а выключился он только через два часа? листая дело Нины Куроваевой, заживо сгоревшей в солярии десять дней назад, спросил Максим у следователя Никиты Белова. А сама Бочкова сидела рядом и ничего не могла с этим поделать?
Лерочка Бочкова и после того, как в салон приехали пожарные, ничего не могла делать. Сидела в дыму рядом с раскаленным солярием и смотрела в потолок. Ни одного движения, ни одного слова. В таком же состоянии она лежит в областной больнице вот уже десять дней. Лежит, вытаращив глаза и открыв рот, словно в крике, молчит и не двигается. Словно окаменела.
А солярий? Почему он не выключился после того, как прошло десять минут? Он что, неисправный был? И почему погибшая не открыла крышку и не выпрыгнула из него, как только почувствовала, что прошло уже много времени, и она начинает поджариваться.
Не имеем никакого понятия. Он работал на полную мощность, когда пожарные прибыли в салон. Работал, несмотря на то, что там что-то произошло. Что-то, что не имеет пока никакого объяснения. Дело в том, что крышка солярия каким-то образом срослась с нижней частью корпуса, образовав цельную капсулу. Для погибшей выскочить из такой капсулы не представлялось никакой возможности. На дистанционном таймере осталось время, когда солярий должен был выключиться за час пятьдесят до приезда пожарных. Плюс время пребывания Нины в солярии десять минут, в итоге получаем около двух часов. На кнопку выключения он не реагировал, пожарным пришлось обесточивать кабинет на общем щитке.
Подождите, подождите, подождите, замотал головой Максим. Вы говорите, капсула срослась она что, сплавилась от огня?
Нет. Она была такой с самого начала. Так сказали техники и криминалисты.
Как же Нина Куроваева попала в эту капсулу, если она была цельной с самого начала? Что это за чудо-солярий, в который нельзя попасть, а если каким-то чудом попал, то нельзя выбраться?
Белов развел руками.
В итоге, все два часа Нина Куроваева поджаривалась в этой капсуле, а Бочкова сидела рядом и с застывшим на лице ужасом смотрела в потолок?
Вероятно, все было именно так, подтвердил Белов. Полностью обуглившийся труп, а так же показания таймера говорят именно об этом.