Андроник как ни в чём ни бывало поднялся и снова потянулся за царским нарядом.
Стоп! остановил банного служку Филипп. Мой прикид из рук в руки примет только шеф этого заведения! Негоже лилиям прясть!
Кому было вышестояще велено, тот и принял прямо в холле.
Директор, которому оказали такое высокое доверие, был счастлив.
Раненый Андроник (повреждена коленка, на пятерне вывихнут палец, шишка на лбу) остался не у дел. «Теперь лишь прозябанье мой удел», печально подумал раб, вздыхая.
*****
Император, ни на кого не глядя, прошёл дальше в аподитерий. Это было именно то самое место, где и завсегдатаи, и нечастые посетители освобождались от всех своих одежд.
Директор терм засеменил за повелителем Рима.
Значит, так! повелел уже абсолютно голый император главному банщику, осознавая, что в раздевалке ему делать абсолютно нечего, ибо оголился раньше положенного места. К тому моменту, как я начну релаксировать в горячей ванне из кварцевого порфира или в руках массажиста или даже ничего ещё не начну, разыщи-ка мне в Рименет, не гида-экскурсовода этот мне потребуется лишь завтра с утра, когда я двину в амфитеатр Флавиев в общем, разыщи-ка мне сегодня по делу срочно и доставь сюда
Да кого же? вырвалось у нетерпеливого директора терм.
Да-да, именно его!
Кого?
Его! Выполнять приказ, я сказал! Живо!
Я в курсе, что вы грезите Большим цирком! Кажется, я понял, кто вам так срочно понадобился. Эксперт по истории возникновения в Риме гладиаторства как феномена? Я прав?
Доставить его сюда, я сказал! двусмысленно рявкнул Филипп. Кругом! Бегом марш! Десять раз повторять не буду! Наложу санкцию в виде клетки со львом!
«Пойти туда, не знамо куда, найти то, не знамо что», загрустил директор, но тут же вспомнил слова, которыми в таких случаях всегда успокаивала его мудрая супруга: «Опечалился чему»? говорит она ему
Увидев перед глазами, словно вживую, образ жены, главный банщик Рима воспрял духом. Он вернулся в холл и, приманив указательным пальцем растерянного Андроника, назначил его старшим над прочими рабами-банными служками и всех оптом отправил на розыски нужного эксперта:
Достать хоть из-под земли! Головой за результат отвечаете! Головами!!!
В термах. Тепидарий. Ещё один араб
«Вот расцвела в саду моём гвоздика,
Что посадила милая моя,
Мне говоря:
"Когда настанет осень,
Любуясь на неё, ты вспоминай меня!"»
Отомо Якамоти
Филипп, полностью разоблачённый, двинулся дальше в большой соединённый с аподитерием и одновременно смежный с вестибюлем крытый зал о трёх стенах. Оттуда, где отсутствовала четвёртая стена, открывался манящий вид на бассейн-фригидарий, наполненный даже не прохладной, а холодной водой, пусть и не ледяной: откуда было в Риме в августе взяться арктическим или антарктическим льдам!
Крыши над бассейном не нависало под открытым небом поплёскивалась, отражая лучи дневного светила и искрясь, кристально чистая и прозрачная вода. Солнце, и правда, заливало атмосферу и поверхность бассейна своим теплом и лаской это потому, что за стенами помещения и в вышине ясной погожей погодой бесновался август.
Дышалось легко. Мужчина вдохнул полной грудью, смежил веки, и вдруг солнце, зазвенев, лопнуло над ним. Бултых император с разбега сиганул в воду, не вспомнив поговорку о необходимости предварительного получения знаний о броде.
Не ласточкой нырнул, а прыгнул солдатиком по стойке смирно, вытянув руки по швам! Он же как-никак не только сенаторский император, но и солдатский! Вернее, не столько первый, сколько второй. Ведь поначалу-то именно легионеры набросили на его плечи пурпурный плащ, а вместо диадемы в качестве символа-суррогата нахлобучили ему на голову походную цепь и прогорланили: «Ave Caesar! Ave Augustus!» не будь у них в руках мечей и не поддержи они его не просто словом, но изъятым из ножен оружием, никакой сенат делу не помог бы. Да и не смог бы сам Араб сделать то, что сделал не далее, как сегодня сразу по прибытии в Рим не то что войти в курию Юлия, а даже приблизиться к сенату, окончательно узаконившему его власть.
Поплавав, поныряв, полежав на воде, Филипп вышел на мрамор и мозаику суши.
Поплавав, поныряв, полежав на воде, Филипп вышел на мрамор и мозаику суши.
Вот! отряхиваясь, скромно проговорил император почему-то вслух. Пятидесятиметровку я проплыл туда-сюда за один миг. Эх, маловата кольчужка эээ короток бассейн! Не бассейн, а какое-то корыто! Был бы он подлинней, я бы и стометровку одним махом преодолел! [длина бассейна, который проплыл император, была ровно 58 метров]: Я и вольным стилем могу, и брассом, и баттерфляем, и на спине, и комплексно, хоть никогда прежде и не пробовал! Меня интуиция всему обучила! Талант, словно второе дыхание, открылся! Не талант гений, парадоксов друг!
О, государь, вы настоящий спортсмен! Осмелюсь вам доложить в умилении залопотал вернувшийся к своему повелителю директор бани и хотел было от восторга захлопать в ладоши, но в последний момент удержался, оставив на потом водружение вишенки на торт.
Что такое?
Вы уникальный человек! В бассейн с холодной водой все наши прежние клиенты прыгали лишь после тёплых вод или даже горячих ванн и кабинок-саун А вы а вы а вы!.. Вы не подвластны сплетникам досужим! Слава государю! Уж коли кто как человек уникален, тот и как царь не менее! Вот какое у меня сложилось о вас свободное и независимое мнение! Оно моё личное, никем не ангажированное! От сердца оторвал эээ из самого сердца вырвалось! Из глубины веков эээ из глубины души! И в нашей римской бане все ровно так же думают!
Филипп улыбнулся, в его извилинах скользнула мысль: «Попробовали бы они думать иначе!»
Скромничая, он стиснул зубы, сдвинул брови и строго спросил:
Не хочешь ли ты, мерзавец, заявить мне, что сегодня Штирлиц, как никогда, оказался близок к провалу?
Нет, что вы, что вы, о государь! Я просто хочу предостеречь! Как бы вам по неосторожности или по неопытности не простудиться и не умереть! Со здоровьем нельзя шутить!.. Кстати, что это у вас там в руках? Что-то острое и в бане явно лишнее, плавать и ним неудобно
Не видишь, что ли? Дротик!
Его нужно было сдать в раздевалке! Такие у нас правила! Вход на водные процедуры с колюще-режущими предметами строго воспрещён!
Что такое?
Таковы правила безопасности и хорошего тона. Их не я выдумал, они испокон веков такие. Нам их отцы и деды завещали, а мы сберечь им обещали. И, кстати, дротик и дальше будет мешать вам мыться, париться, пиариться, спать, дремать, кемарить, мечтать и принимать массаж Упаси Юпитер, ненароком сами себя пораните! Драгоценная кровь прольётся.
Не столь драгоценная, сколь священная! Но и драгоценная, разумеется, тоже
Вот именно! И кто тогда отвечать будет? Вергилий, Цицерон или Овидий? На меня ведь все грехи свалят Так ведь? Кто отвечать будет?
Я бы сказал, что Пушкин, но вообще это не твоего ума дело! Omnia mea mecum porto! Во всякое случае кое-что из mea mecum ношу с собой всегда, из рук не выпуская, иначе найдутся охотники до чужого добра И вообще слишком много вопросов задаёшь, директор! Я ведь могу и с должности снять, и язык укоротить! в императоре словно проснулась жажда заставить мир вокруг себя замолчать.
Молчу, молчу успокоил Филиппа начальник бани, будто эту жажду почувствовав.
*****
Государь шагнул в тёплый бассейн-тепидарий и мгновенно (и снова) почувствовал блеск державной имперской мощи и роскоши, новый прилив першения в горле и нарастающую слякоть в слизистой полости носа. Всё потекло, и всё из него. «Точь-в-точь, как у Гераклида! Один в один!», подумал император, а вслух наставительно заявил, уперев зрачки сначала в переносицу, а затем в наполненные подобострастием глазницы директора бань. Отрефлексировал:
Мы с тобой в Париже нужны, как в римских термах лыжи!
Где-где? то ли не понял смысла, то ли вовсе не расслышал фразы шеф заведения.
Вот глухня! В Лютеции Паризиоруме. Ныне эта деревня так зовётся!
Что-что?
Лыжи!
Эээ
Да копья же! Копья на длинных древках, Фавн тебя подери! Они и там, и тут без надобности! Потому я и взял с собой только короткий дротик! Стой! Стой! Стой! Куда ты вдруг побежал?
Вас спасать! Нутром чую, что кто-то чужой с недобрыми намерениями только что пробрался в нашу тихую парно-водную обитель! Я в этой бане любой шорох или движение воздуха нутром чую! Такое у меня чувствительное нутро! Надо остановить злодея, пока не поздно!